Роман Голешов. Точка зрения.

Как часто мы бросаемся высокими словами, не вдумываясь в них. Вот долдоним: дети — счастье, дети — радость, дети — свет в окошке! Но дети — это еще и мука наша! Вечная наша тревога! Дети — это наш суд на миру, наше зеркало, в котором совесть, ум, честность, опрятность нашу — все наголо видать. Дети могут нами закрыться, мы ими — никогда. И еще: какие бы они ни были, большие, умные, сильные, они всегда нуждаются в нашей защите и помощи. И как подумаешь: вот скоро умирать, а они тут останутся одни, кто их, кроме отца и матери, знает такими, какие они есть? Кто их примет со всеми изъянами? Кто поймет? Простит?

И сами боги не могут сделать бывшее небывшим.
Греческая пословица.

Анонс

Чего не видит глаз, о том не болит сердце.

- Вы думаете, это был сумасшедший? - спросил Говард.
Адамс покачал головой.
- Думаю, нет. Сумасшедший всегда сначала душит, а только потом режет.

А надежда есть двужущая сила фантазии.

Мёртвых бы никогда не было, если бы живые чаще воскрешали их в своих воспоминаниях.

......обидно осознавать, что создав именно тебя, природа совершила ошибку......

Кто - то сказал, что человек не создан для того, чтобы жить в одиночестве, но он, видимо, ошибся, стоит только выйти на улицу, и вы увидите как на вас смотрят одинокие взгляды прохожих.

Правосудие - это робот без сердца и без разума: он наказывает согласно информации, которую ему дают. И эта информация есть для него доказательством. Мы должны наполнить его брюхо достоверными доводами, документами и правдивыми свидетествами. Тогда он бьёт точно. Но берегитесь, если мы дадим проглотить ему только мнения! Ещё хуже, если мы напичкаем его неокончательными и неточными доказательствами...

- Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
- Это во многом зависит от того, куда ты хочешь прийти,- ответил
Кот.
- Да мне почти все равно,- начала Алиса.
- Тогда все равно, куда идти,- сказал Кот.
- Лишь бы попасть куда-нибудь,- пояснила Алиса.
- Не беспокойся, куда-нибудь ты обязательно попадешь,- сказал Кот,-
конечно, если не остановишься на полпути.

Если человеку мешает жить только ореховая скорлупа, попавшая в ботинок, он может считать себя счастливым. Карлсон, который живёт на крыше.

Карлсон снова облетел комнату и даже закудахтал от
удовольствия. О своей картине он и думать забыл. Малыш подошел
к камину поглядеть, что же Карлсон нарисовал. Внизу было
написано неровными буквами: "Портрет моего кролика". Но Карлсон
нарисовал маленького красного зверька, скорее напоминающего
лисицу.
-- Разве это не лисица? -- спросил Малыш.
Карлсон спланировал на пол и стал рядом с ним. Склонив
голову набок, любовался он своей картиной.
-- Да, конечно, это лисица. Без всякого сомнения это
лисица, да к тому же сделанная лучшим в мире рисовальщиком
лисиц.
-- Да, но... Ведь здесь написано: "Портрет моего
кролика"... Так где ж он, этот кролик?
-- Она его съела, -- сказал Карлсон.

Если человеку мешает жить только ореховая скорлупа, попавшая в ботинок, он может считать себя счастливым. Карлсон, который живёт на крыше.

Карлсон снова облетел комнату и даже закудахтал от
удовольствия. О своей картине он и думать забыл. Малыш подошел
к камину поглядеть, что же Карлсон нарисовал. Внизу было
написано неровными буквами: "Портрет моего кролика". Но Карлсон
нарисовал маленького красного зверька, скорее напоминающего
лисицу.
-- Разве это не лисица? -- спросил Малыш.
Карлсон спланировал на пол и стал рядом с ним. Склонив
голову набок, любовался он своей картиной.
-- Да, конечно, это лисица. Без всякого сомнения это
лисица, да к тому же сделанная лучшим в мире рисовальщиком
лисиц.
-- Да, но... Ведь здесь написано: "Портрет моего
кролика"... Так где ж он, этот кролик?
-- Она его съела, -- сказал Карлсон.

очерк Реко Ясуда "Цифровой пейзаж". Он про себя отметил ее имя - Реко, раньше он не знал, как зовут женщину. Начал читать этот очерк со странным названием. "Когда все время лежишь, часто возникает желание почитать. Но в последнее время романы и рассказы стали неинтересными. Я часто закрываю книгу, не прочитав и половины. Как-то раз меня навестил муж. Потом он уехал, забыв расписание поездов. От скуки я его полистала. Для меня, лежачей больной, путешествия - вещь недоступная. Но я читала расписание с неожиданным интересом. С большим интересом, чем плохой роман. Муж часто ездит по делам, потому всегда и покупает расписание. Он хорошо изучил его в целях чисто практических, а для меня, прикованной к постели, оно имело совершенно особую привлекательность. В расписании поездов даны названия всех станций Японии, и, пока я читаю их одно за другим, все станции проходят у меня перед глазами. Провинциальные железные дороги особенно помогают воображению. Тоецу, Сайкава, Сакияма, Юсубару, Магариканэ, Ита, Готодзи - это названия станций одной ветки в глуши Кюсю. А вот другая ветка, на северо-востоке Японии, Синдзе, Масугата, Цуя, Фурукути, Такая, Каригава, Амарумэ. Я вижу деревушку, стиснутую горами, раскидистые южные деревья, на склонах густой лес. Или Амарумэ... Маленький тоскливый северный городок, над крышами низкие серые тучи. Моему воображению представляются окрестные горы, долины, улицы городков и поселков, шагающие по ним люди. Помню, в "Цурэдзурэгуса" есть такая фраза: "Стоит мне услышать имя, и за ним сейчас же возникает образ его обладателя". И вот, когда мне бывает особенно тоскливо, я открываю расписание, и дурное настроение сейчас же проходит. Я отправляюсь в путешествие туда, куда мне захочется, - на Тюгоку, Сикоку или на север. Как хорошо фантазировать! Я смотрю на свои часы: полдень уже прошел, стрелки показывают час тридцать шесть минут. Листаю расписание и ищу это время - час тридцать шесть минут. Ага, вот - на станцию Сэкия линии Этиго только что прибыл поезд № 122. А на станции Акунэ Кагосимского направления пассажиры покинут вагоны в час тридцать девять минут. А в Хиданомия пришел поезд № 915. В это время поезда останавливаются и на других станциях: Фудзю линии Сане, Икуда линии Синею, Кусано линии Токива, Китаносиро линии Гоно, Водзи основной линии Кансай. Я лежу в постели и смотрю на свои тонкие пальцы, а по всей стране бегут поезда и одновременно останавливаются на разных станциях. Самые различные люди, шагая по своему жизненному пути, входят в вагоны и выходят из вагонов. А поезда идут во всех направлениях и иногда встречаются на какой-нибудь станции. И я уже знаю, где и когда они встретятся. Мне становится весело. Встреча поездов... Она неизбежна, она предопределена заранее, эта встреча во времени. А встреча людей, едущих в них, встреча в пространстве, - чистая случайность. И я фантазирую и вижу, как по всей земле в это мгновение сталкиваются миллионы человеческих жизней. Я могу по-своему представлять эти жизни - ведь они не втиснуты ни в какие рамки. И эта моя фантазия гораздо увлекательнее, чем романы, созданные чужим воображением. Одинокая, зыбкая, как во сне, радость. Расписание поездов, страницы, испещренные бесконечными цифрами... Сейчас это мое самое любимое чтение".

Говорят, что у людей, страдающих лёгкими, ум становится болезненно обострённым

С древних времен в Японии существует один печальный обычай. Мужчина и женщина, любящие друг друга и не имеющие возможности соединиться, вместе кончают жизнь самоубийством. Предварительно они сговариваются, выбирают какой-нибудь уединенный красивый уголок - горячие источники, морское побережье, горы - и проводят здесь свои последние минуты. Потом принимают яд, бросаются со скалы в пучину или в кратер вулкана. Как правило, никогда не прибегают к огнестрельному или холодному оружию. Этот широко распространенный обычай получил название "самоубийство влюбленных по сговору". Когда обнаруживают трупы мужчины и женщины, вместе покончивших самоубийством, полиция обычно не производит тщательного расследования.