Нотрдам де Пари (не мое:))

 Жила однажды одна девушка, жила себе, жила, буквально тащилась от церковного хорала, в особенности латинского. И была у нее мечта - послушать настоящий орган в самом что ни на есть настоящем католическом храме. Мечтала это она так, мечтала, и вот вышло так, что поехала она на лето в другой город к тете отдыхать. Узнав, что племянница мечтает послушать орган, тетя-католичка попросила местного священника сыграть для племянницы несколько несложных произведений. Что тот и сделал по доброте душевной. А девушка настолько впечатлилась, что расплакалась и стала посещать храм каждый день, что, естественно, не могло не радовать святого отца. И, поскольку путь от храма до дома был совсем не близкий, добрый священник взял на себя труд подвозить новую прихожанку. Дорога долгая, вся в рытвинах да ямах, а молчать вроде как неприлично, вот и разговорились водитель и пассажирка, о боге, конечно, сначала поспорили, о дьяволе. И поняла девушка, что ей интересно с умным взрослым человеком разговаривать, не то, что со сверстниками, которым только и нужно, что паленого спирта напиться да в углу ее зажать. А девушка она была эрудированная, начитанная, умной себя считала. Вот и стала для тети всякие поводы выдумывать, только чтобы в костел сбежать. То книгу-то ей интересную отец Михаил почитать дал - вернуть нужно, то платок-то она на лавке оставила - а платок новый, как же без него в храм, неприлично же. А тетя и знай себе в ус не дует - отец Михаил человек надежный, за ним, как за каменной стеной. И вот едут они как-то от храма домой, оба хмурые, отец Михаил брови свои густые над голубыми глазами свел, пассажирка его кромку платья теребит. А чему, собственно, радоваться - лето заканчивается, не будет скоро ни жарких споров о бытии, ни музыки органной. Едут они так едут, печалятся, за окнами почернело всё - гроза собирается, молнии сверкают, гром грохочет, как в тот день, когда бог Иакова просил сына для себя зарезать. Когда совсем тошно стало, святой отец радио включил, чтобы обстановку разрядить. И полились из радиоэфира голоса популярного в то время мюзикла, первым пел Квазимодо, знаменитый горбун из Нотрдам де Пари, вторым - священник, Клод Фролло. До Феба даже не дошло, с таким жаром девушка вступилась за несчастного Клода, терзаемого страстью к цыганке. Боясь взглянуть на водителя, она возмущенно твердила, что Клод - самый умный, образованный и адекватный мужчина из всего "Собора Парижской богоматери", будто обращаясь к каплям на стекле дверцы автомобиля. Отец Михаил молчал. Именно священник, утверждала девушка, достоин был руки Эсмеральды, просто-напросто у танцовщицы не было возможности узнать его ближе. Да и не мог он ничего с ней сделать, ведь целибат...
И тут до нее дошло, что на колене у нее лежит мужская ладонь. Она замолчала, не понимая, что происходит. Поняла чуть позже, когда автомобиль прильнул к обочине, а священник к ее губам. Ума хватило оттолкнуть его и выскочить наружу. Он выпрыгнул следом и долго умолял вернуться, повторяя: "Я согрешил, согрешил..." Под дождем оба быстро промокли и замерзли, вернулись в машину, остаток пути прошел в гробовом молчании. Когда девушка уезжала домой, ее тетя плакала, потому что отец Михаил внезапно уволился и куда-то уехал. Она всё повторяла: "Какой хороший был, красивый, все проповеди из души шли..." Девушка промолчала, но больше не считала себя такой умной...

08.02.2012