Елена Котова

— Есть мнение, что в кризисные центры обращаются только разного рода маргинальные личности...

— Неправда! Я вас могу познакомить с ними. Это совершенно нормальные люди. Когда я одну из них отправила в социальные службы, ей стали предлагать встать на учёт. Она отказалась: «Да, у меня сейчас тяжёлый период. Восемь лет ребёнку, я рожаю ещё одного. Но я не для того получала высшее образование, чтобы состоять где-то на учёте. А сложный период пройдёт. Это временное».

В нашем центре нет ни одной алкоголички или наркоманки. К нам обращаются те, кто попал в трудную жизненную ситуацию. Я рада, что у нас есть возможность им помочь.

— Как люди попадают в кризисный центр? И что он из себя представляет?

— Кризисный центр — это такая точка опоры, когда все вокруг зашаталось. Женщины, женщины с детьми, оказавшиеся без жилья или подвергающиеся домашнему насилию, могут «пережить» этот сложный момент в кризисном центре. На первое время есть всё необходимое — постельное бельё, продукты, средства гигиены. Это некий «остров безопасности».

Предполагается, что за три, максимум четыре, месяца человек решит острую проблему, снимет комнату, устроится на работу. Кризисный центр также предоставляет правовую, психологическую, организационную помощь.

Человек, оказавшийся в кризисной ситуации, порой даже простые шаги сделать не может. И вот в этот момент достаточно протянуть руку помощи — вместе сходить оформить детское пособие или обратиться в службу занятости. И постепенно человек снова становится самодостаточным.

Что ещё ценно: мы даём возможность матери жить вместе с ребёнком.

Я очень благодарна Министерству социального развития Пермского края, которое поддержало идею создать такой специальный центр для женщин с детьми.

— Судя по всему, так и началась работа кризисного центра для женщин?

— Да, мой первый опыт был такой: ко мне пришла девушка, сказала, что беременна двойней, и что аборт для неё неприемлем. Но ситуация сейчас такая, что она просто не знает, что с этим делать. Я ей бодро говорю: «Сейчас мы всё выясним!» и звоню в различные службы. Примерно на седьмом звонке меня чуть не «перевернуло» в воздухе от возмущения. Все говорят одно и то же: «Это не к нам, и к кому, мы не знаем!»

Конечно, я нашла, в конечном счёте, выход. Благодаря тому, что у меня есть номер телефона министра и его заместителя. Но ведь не у всех есть эти телефоны! Это же ненормальная ситуация!

У нас в фонде запрещено говорить фразу «Это не наш вопрос!».

— Вы говорили, что все «окна жизни» оборудованы стендами, где указаны телефоны, по которым можно обратиться за помощью. Были прецеденты, когда кто-то звонил?

— Очень многие, с моей точки зрения, даже не понимают, для чего нужны бэби-боксы, но за помощью по тем телефонам обращаются постоянно. Одним из первых случаев был, когда женщина, обратившаяся за помощью, привезла вырезанную из газеты статью про бэби-боксы с нашими телефонами.

Я всегда говорю журналистам: вы можете меньше написать о нашем фонде, но поставьте, пожалуйста, наши телефоны. Это может спасти чью-то жизнь!

Я уверена, что тот, кому надо, сам найдёт информацию. Не надо бэби-боксы рекламировать. Это запасной выход для экстренной ситуации. Но он не для ежедневного пользования. Другое дело, что у нас просто помощи бывает не доискаться. Как работают учреждения, которые призваны помогать? С 9:00 до 18:00. И с 13:00 до 14:00 перерыв на обед.

Ещё один вариант: ко мне в фонд идут письма с просьбами о помощи; я пытаюсь помочь, обращаясь в государственные структуры. Ответом часто бывает: «Это не наш вопрос! К кому обращаться в такой ситуации, мы не знаем». Или: «Мы не занимаемся адресной помощью! Мы даём методику, как эту адресную помощь оказывать».


Александра Марова обычно отвечает на письма о помощи, что адресной помощью они не занимаются!!!!!!!

— Первые бэби-боксы открылись в 2011 году. Сколько детей за это время в них оставили?

— В целом по России — 11 детей. В Пермском крае — троих. Это 11 спасённых жизней. И 11 возможностей вернуть себе ребёнка. Потому что у тех, кто оставил младенца в «окне жизни», нет точки невозврата. Эти люди получают возможность вернуть ребёнка.

Обстоятельства бывают самые разные. И, конечно, никакая мать не забудет о таком поступке. Если она, пусть даже через 50 лет, решит найти своего ребёнка, у неё будет эта возможность.

Мы собираем каждый «лепесток», всё, что поможет сохранить связь с родителями. Есть фотографии, в чём был ребёнок, в какое время поступил, кто врачи, принимавшие его. Всё это собирается в личное дело.

— Ребёнка оставляют в бэби-боксе. Что происходит дальше?

— В первую очередь малыша обследуют врачи, и при необходимости оказывается медицинская помощь. Поэтому для нас принципиально важным является установка бэби-боксов только при медицинских учреждениях. Далее подключаются органы опеки, на детей оформляются документы, и информация о малышах поступает в базу на усыновление.

Из всех детей, которые были оставлены в бэби-боксах по стране, сегодня не усыновлены только двое. Остальные дети находятся в семьях.

— На сегодняшний день бэби-боксы уже открыты в таких регионах, как Псковская, Курская, Владимирская, Ленинградская, Калининградская области, Пермский и Камчатский края. Порядка 10 городов планируют установить бэби-боксы в этом или следующем году.

Прежде чем установить бэби-бокс, мы проводим большую работу по созданию, так скажем, инфраструктуры. Проводим переговоры с местными общественными организациями, кризисными центрами, службами доверия, которые могут помочь женщинам, оказавшимся в сложной жизненной ситуации, ещё до того, как она решит воспользоваться бэби-боксом. Моё мнение: если не создать этой инфраструктуры, бэби-бокс будет бесполезным сооружением.

Когда мы устанавливали бэби-бокс во Владимире, то резко против выступал местный уполномоченный по правам человека. Я тогда сказала: «Хорошо, вы — против, но какую альтернативу вы предлагаете?» В итоге через несколько месяцев после установки бэби-бокса появился кризисный центр для женщин. И это замечательно! Невозможно решить такую проблему одной установкой бэби-бокса или только созданием кризисного центра. Должна быть система помощи на самых разных уровнях.

— Насколько вообще актуальны бэби-боксы* для России и для Перми в частности?

— Только по официальной статистике за 2010-2011 годы в России произошло более 250 убийств младенцев. Практика же показывает, что матери, решившиеся на такой шаг, стараются не афишировать ни беременность, ни роды, ни, тем более, свои последующие действия. К сожалению, можно предположить, что настоящие цифры по инфантициду гораздо больше.

Можно долго рассуждать, почему так происходит. Можно осуждать этих женщин. Всё это слова, и на дело они никак не влияют. Мы решили пойти по иному пути — дать женщине шанс сохранить своему ребёнку жизнь.

Главный приоритет для меня — жизнь ребёнка, а потом уже можно разбираться, почему так происходит, кто виноват и что делать… Мы уже, кстати, наработали свою практику, как реально помочь женщине, оказавшейся перед таким трагическим выбором.