Валерий Степанов. Точка зрения.
Я никогда не стал бы возражать против любых действий, направленных на улучшение работы наших врачей. Другое дело, что, мне кажется, ошибочность попыток в этой области заключается в том, что вычленяется из нашего здравоохранения одна какая-то составляющая, в данном случае ответственность и возмещение ущерба за неверные действия врачей, а вся остальная система остается без изменений.
Подобный подход хороших плодов принести не может. Если рассуждать по этому законопроекту, выплаты пострадавшим пациентам должны будут делать страховые компании. Возникает вопрос, как их подвигнуть к тому, чтобы, ознакомившись детально с состоянием дел в медицине нашей, они согласились на эти выплаты. Страхование – это бизнес. Добиться выплаты страховых платежей сегодня для многих это целая история.
С точки зрения юридического толкования в нынешнем уголовном законодательстве такого понятия «врачебная ошибка» нет. Есть понятие «халатности», за которую предусматривается ответственность. Если рассматривать как идею, то дальше просто невозможно пойти, этих ошибок так будет много, что комиссии, которые будут должны устанавливать наличие ошибки, потонут в заседаниях.
Сама по себе компенсация вреда, причиненного здоровью и жизни пациента, безусловно, вещь хорошая, но новелла о врачебной ошибке очень серьезная, на мой взгляд, недоработка этого законопроекта.
В узком смысле слова ювенальная юстиция – это правосудие, касающееся несовершеннолетних, как уголовное, так и гражданское, и в этом узком смысле я как юрист, безусловно, сторонник ювенальной юстиции. Если специальные судьи будут заниматься только делами несовершеннолетних правонарушителей, я это приветствую, потому что любая специализация идет на пользу.
Но в Москве с 1 мая все родители становятся подозреваемыми в соответствии с новым положением. Если переданный на подпись президенту пакет законопроектов, касающийся защиты прав детей в семье станет пакетом законов, в них должна быть прописана возможность и право социальных работников приходить в семью с инспекцией. Потому что я сейчас могу вообще никого не пустить: ни Президента, ни прокурора генерального, ни министра внутренних дел к себе домой. Я не хочу, чтобы кто-то под предлогом заботы о детях лазил по холодильникам, в кастрюли заглядывал и проверял наличие пеленального столика. А как быть после принятия закона? Думаю, документы с таким содержанием подписаны не будут.
В мире разваливается институт семьи как таковой. Возьмем Францию: депутаты, избранные народом, приняли законы, которые легализуют однополые браки, позволяют таким «семьям» усыновлять детей. Зачем же нам брать это на вооружение?
Я для себя понял, что, возможно, с 1 мая в порядке эксперимента будет обкатываться система, которая будет узаконивать изъятие детей из семьи, и вводиться официально уже позднее. Ювенальная юстиция в той форме, в которой она отражена в новых законопроектах, которые мы сегодня обсуждаем, я считаю, явно не для нашей страны.
Как юрист я понимаю, что зарегламентировать любое действие в законе невозможно. В человеческом обществе есть еще такие явления как традиции и обычаи, они не закреплены в законе, но соблюдаются исходя из общей культурой социума. И есть собственно закон.
Сегодня в УК есть статья «Хулиганство», где указано, что такое хулиганство – грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу. Я сторонник наказания тех лиц, которые ведут себя недостойно в религиозных учреждениях неважно какого вероисповедания. Я сторонник их наказания, но я не сторонник принятия каких-то отдельных специальных законов, поскольку считаю, что именно неподобающее поведение в этих учреждениях уже охватывается статьей «Хулиганство» УК РФ.
Регулировать неюридические понятия законом – это абсурд. Это мое твердое убеждение. Во-первых, есть разные религии, есть верования, не связанные с религией, есть отрицание религий (атеизм) и т.д. Они постоянно в противоречии между собой. Законопроект в первоначальной редакции породит сутолоку, сумятицу и во всяком случае порядка не наведет.
Я за наказание, но не надо переполнять наши кодексы специальными статьями.
В начальном варианте этот проект закона сырой и противоречит статьям нашей Конституции.
Выдвигая инициативы, подобные созданию службы «народных» контролеров медицинской сферы, их авторы, по-моему, пытаются обозначить себя, не более. Любая законодательная новелла должна появляться, когда возникает потребность изменений в каких-то отраслях жизни. Чем вызвана инициатива об этих «группах здоровья»? Состоянием отечественного здравоохранения. Но оно всем нам известно давным-давно вместе с его главными «болевыми» точками. Поэтому считаю, что народный контроль медицинской системы не востребован. Как нам могут пригодиться усилия народных контролеров по выявлению общеизвестных недостатков в медицине, которые десятилетиями не устраняются?
В системе власти есть контролирующие и надзорные структуры, как выделенные, так и внутри ведомств. Сигналы о нарушениях принимают прокуратура, полиция, суды, Счетная палата… Создавать еще один орган для сбора информации и, поскольку решения общественные медицинские инспекторы принимать не смогут, доводить ее до других контролирующих, но также не обладающих полномочиями органов – считаю бессмысленной тратой средств притом что отдача даже отдаленно не просматривается.
Система здравоохранения действительно нуждается в реформе, и для этого у государства должен иметься рычаг для принуждения к исполнению принятых решений, но это отнюдь не комиссии народного контроля, которые планируется отправить «в народ».
Я убежден: если руководитель надеется, что при помощи камер видеонаблюдения он сумеет контролировать работу сотрудников на благо фирмы, и иных мер у него нет, то значит, что он плохой руководитель с плохой кадровой службой. Иначе он бы знал, что камеры слежения будут восприняты негативно большинством сотрудников, и это не будет способствовать их активизации при выполнении служебных обязанностей. Есть иные критерии оценки работы персонала.
Неужели вклад в работника в общее дело оценивается лишь подсчетом, сколько раз он встал, беседовал с коллегой, звонил домой и т.д. Контрактом определены объем, качество выполняем ой деятельности, а также зарплата. Под наблюдением камеры выполнит сотрудник пункты трудового договора или без него – не важно, лишь бы требуемое дело выполнялось хорошо.
Установка видеокамер со стороны работодателя может быть оправдана заботой о безопасности, к тому же работа – не частная жизнь. С другой стороны, хороший специалист может покинуть компанию, если испытывает на работе нервозность и чувствует подозрение к себе. Недоверие может восприниматься как унижение. Поэтому такого рода контроль за персоналом вряд ли его дисциплинирует...
Размещение видеокамеры в офисе меня лично не смущает, если только камеры не установлены в туалетах.
31.03.2013
Реклама лекарств в СМИ на самом деле – один из образовательных моментов, позволяющих человеку не лечить головную боль средством для восстановления клеток печени. Норма, запрещающая такую рекламу, может невольно аукнуться для граждан самым негативным образом.
Запретить рекламу лекарств, чтобы люди не лечились самостоятельно, а шли к врачу – нонсенс, если при этом безрецептурные лекарства свободно продаются в аптеках. К тому же та самая аптека сегодня нам заменяет всех докторов.
Чтобы народ не гробил себя самолечением, есть простая мера: запретить продажу безрецептурных лекарств, как это сделано во многих странах. Но это, конечно, вызовет недовольство бизнеса, связанного с торговлей лекарствами и медицинским оборудованием. А беспокоить бизнес в намерения власти традиционно не входит.
Мы довели ситуацию до предельных границ. Пытаемся из нее выйти, но рынки уже поделены. Изменить положение невозможно, но делать что-то нужно, понимает законодатель. Отсюда появление инициатив, которые не в силах ничего изменить, зато декларируют заботу о народе.
Предложенный Минздравом и ФАС законопроект не побуждает людей обращаться к врачу, но изображает внимание к их здоровью. А бороться за здоровье граждан надо совсем другими, давно известными способами.
Как юрист и как гражданин не все меры, предлагаемые для наведения порядка на борту самолетов, нарушаемого пьяными хулиганами, я могу одобрить.
Гражданская авиация – отрасль повышенной опасности, поэтому я считаю необходимым поддерживать категорический запрет на проход нетрезвых пассажиров в самолет. Так мы остановим потенциального нарушителя, когда он еще не успел ничего натворить. Такому пассажиру отказать в полете без разговоров о компенсациях – человек сам себя наказал. А вот в салоне самолета пьяных не будет. Это первое.
Не надо лишать всех пассажиров возможности покупать спиртное в магазинах аэропортов. Но сдавать покупку на время полета обязательно.
Алкоголь не лекарство, вполне можно потерпеть без него несколько часов полета. В салоне не «употреблять» никому. Катализатором неадекватного поведения в полете в основном становится именно алкоголь.
Таким образом, мы достигаем минимума ограничения прав граждан и минимума возможности для совершения противоправных действий на борту, поскольку в трезвом состоянии у человека меньше поводов дебоширить. Принятия таких мер достаточно, чтобы обеспечить порядок и сохранить здоровье и жизнь людей во время перелета.
Содержание «службы маршалов» приведет лишь к подорожанию стоимости билета. Поэтому, если уж при всех принятых мерах в салоне оказалось лицо, провоцирующее беспорядки, его общими усилиями пассажиров и бортпроводников следует скрутить до полной остановки самолета в пункте прибытия. И можно летать гораздо спокойнее.
Кто может показаться подозрительным полицейскому, если он дежурит возле ресторана? Все, кто оттуда выходят. Априори своим состоянием эти люди, по его мнению, «оскорбляют общественную мораль» и готовы к совершению правонарушения? В ППД уже само нахождение за рулем в нетрезвом виде – нарушение, и неважно, оскорбляет ли это моральные и нравственные нормы. Значит, надо закрывать все публичные места, где пешеход может выпить.
Общественную мораль могут оскорблять и трезвые люди. В любом случае, чтобы составлять протокол, проводить экспертизу, тестирование, доставить гражданина в участок, надо, чтобы он что-то нарушил. И если на улице хулиганит пьяница, за это предусмотрено наказание. Но задерживают его именно за хулиганство, а не за то, что он нетрезв. Вот если в административную статью о хулиганстве добавить формулировку «в состоянии опьянения», тогда да – задерживайте такого гражданина. Но пока этой поправки нет, карать надо за правонарушение, а не за фактор, влияющий на степень ответственности.
Само по себе нахождение гражданина на улице в нетрезвом виде не является административным проступком. Противоположной нормы у нас пока тоже нет. А значит, нельзя давать право полицейскому проводить проверки прохожих на наличие алкоголя. Я против незаконных проверок и замеров.
10.02.2013
Ответственность за страшные преступления, которые совершают наши дети, мы перекладываем со своих плеч на их плечи, пытаясь понижать возраст уголовной ответственности.
Школа сегодня самоустранилась от воспитания, ее кредо: «мы учим писать и читать, остальное не к нам». Родители (даже нормальные, ответственные) не в состоянии заниматься и уделять время воспитанию своих детей, – они их не видят практически, работая, чтобы обеспечить семью. Им приходится выбирать: или правильно, в морали и патриотизме, растить детей в нищете, или, пытаясь вылезти из нищеты во имя ребенка, упускать его воспитание. Государственной идеологии в отношении детства нет. Плоды нового «буржуазного» общества мы и пожинаем, спохватываемся, когда преступление подростком уже совершено.
В этих условиях свою ответственность за возникновение ситуации, в которой наш 12-летний ребенок готов убить человека из-за компъютера или просто «по приколу», мы с себя снимаем под предлогом несовершенства закона.
Почему дети, даже из благополучных семей, убивают? Об этом не стоит думать, надо просто сажать. Чтобы сажать, надо изменить закон. Но изменением закона мы уровень детской преступности не снизим, ситуация будет только ухудшаться. А когда 12-летних убийц будет перебор, понизим возраст ответственности до 10 лет…
Социальные условия в стране сегодня таковы, что говорить о безвозмездном донорстве, я считаю, рано. Кровь – продукт, принадлежащий человеку, отчуждение этого продукта, как и любого другого, должно оплачиваться.
Сдать кровь для попавшего в беду друга, тяжело больного родственника – здесь вопрос оплаты, разумеется, ни у одного нормального человека не возникнет. В других случаях кровь должна у гражданина покупаться, хотя, конечно, я не отметаю и добровольного донорства без оплаты.
«Закония» в соц. сетях