Игорь Мацкевич. Точка зрения.
Точная формулировка порноконтента мало имеет отношения к делу, потому что какая бы четкая формулировка не была, она все равно будет подвергаться экспертизе. Практика так идет, и я считаю, что это совершенно правильно, что когда возникает квалификация такого сложного дела, как порнография, только так кажется, что все знают, что такое порнография. Когда доходит до вынесения решений по этим вопросам, в том числе, до лишения свободы, то возникает вопрос, в данном случае это порнография или может даже произведение искусства? Мы знаем примеры шедевров художественной литературы, которые можно трактовать и так, и так. Поэтому я практически убежден, что никакой точной формулировки быть не может. Я вам даже больше скажу, был такой эксперимент, когда Чеченская республика считала себя независимой, там был разработан собственный проект Уголовного кодекса, и в нем статья об изнасиловании была написана со всеми подробностями, что называется, ее практически невозможно было использовать.
Я смотрел законопроект Мизулиной, и мне там показался сомнительным еще один момент. То, что в законопроекте преступления, касающиеся детской порнографии, пытаются признать преступлениями против человечества. Я не понял, с точки зрения юридической техники, зачем это, и как все это будет реализовано. Это история, был Нюрнбергсий трибунал, и тогда впервые была разработана такая конструкция, когда военные преступления, связанные с массовым истреблением человечества, в первую очередь, гражданского населения, применение оружия, которые приводили к массовым разрушениям, были признаны преступлениями против человечности. Была введена новая правовая категория – преступления против человечности, они не имеют срока давности. И вот сексуальные преступления против несовершеннолетних в этом законопроекте, который внесен в Государственную думу, предлагают признать преступлениями против человечности, чтобы у них не было срока давности. Если мы хотим рассмешить весь правовой мир, то да, это можно сжелать. Но ведь есть соответствующие конвенции, которые четко описывают, что такое преступления против человечности.
Я не хочу быть неправильно понятым, что я против того, чтобы привлекали к ответственности педофилов. Но привлекать надо разумно, грамотно, а не признанием этих преступлений как военных.
Я практически уверен что инициатива не станет законом, потому что если станет…. Есть международное право, в конце концов… Если мы хотим, чтобы над нами посмеялись, то это будет очень хороший повод.
Можно ли обойтись без судов офицерской чести? Конечно, можно без всего обойтись, и без армии, и без государства. С моей точки зрения, если мы говорим о правовом государстве и о гражданском обществе, то без общественных организаций вообще бессмысленно говорить и о том, и о втором.
Я напомню, может быть, многие запамятовали, в свое время, как угодно можно относиться к советскому прошлому, и позитивно, и негативно, и нейтрально, но наказание по общественной линии - исключение из партии, воспринималось гораздо более острее, чем дисциплинарное наказание. Суды офицерской чести тоже были. Насколько я помню, а я имею отношение к Вооруженным силам, в свое время офицером служил, в то время они не дорабатывали. Отношение было такое, что боялись больше по партийной линии.
Мое глубокое убеждение, что суды чести не только необходимы, но они, конечно, должны быть современными. Вопрос даже не в том, необходимы ли они, а вопрос в том, какими они должны быть. Вот это в первую очередь надо обсуждать, и здесь очень много проблем. Я боюсь, что все сведется к большой показухе. Это очень большая проблема, ее надо структурно продумывать, какими суды должны быть, что они должны решать, и какие последствия решений должны быть. Здесь даже аналогию не придумаешь, это же не третейский суд и не тот суд советский офицерской чести, потому что тогда партийная линия доминировала. У современного товарищеского суда должны быть какие-то юридически значимые последствия. В противном случае, это будет все равно что собрались, пошумели, вывернули грязное белье наизнанку, измазали кого-то и на этом все закончилось. Как вариант, решение суда офицерской чести должно иметь рекомендательный характер, который имеет обязательное юридическое последствие. Например, что человек подлежит увольнению по порочащим основаниям.
20.02.2016
Я не сторонник и не противник всеобщей дактилоскопии. Я был на конференции, где обсуждался этот вопрос, слышал аргументы и «за» и «против», и они меня в одинаковой степени не тронули. Аргументы против я не вопринимаю. Наши опасения, особенно людей, которые мнят себя интеллигентами или людей, которые считают, что дела могут быть фальсифицированы, что это не демократично, не очень правдоподобны. У меня очень простой вопрос, они не хотят в Европу больше ездить что ли? Почему то насчет Европы, где обязательна дактилоскопия всех 10 пальцев, не объявили демонстрацию наши граждане, которые против. А в чем разница? Я не очень понимаю.
Я очень спокойно к этому отношусь. Что касается возможности фальсификации, то я вас уверяю, что как она была возможна до, так и будет возможна после, и не потому, что у всех будут брать отпечатки пальцев. Дактилоскопия вводится не потому, что во всех видят потенциальных преступников. У нас в год без вести пропадает 70-100 тыс. людей. Это не значит, что они все погибли, что их всех убили. Когда находят неопознанные трупы, понять, кто это, не имея ничего, очень сложно, практически невозможно. Аргумент, что во мне видят потенциального преступника, самый последний из всех аргументов. Никто не опасается, что он приедет в Европу и его там обвинят в убийстве.
А с коррупцией надо бороться, а не пугать ею обычных людей. Если у нас продаются базы данных, например, от банков, то это надо вычислить и наказать виновных раз и навсегда. Это никакого труда не составляет. А что касается банка данных дактилоскопии, то доступ к нему будет очень ограничен, и в случае утечки сразу будет ясно, кто виноват. Злоупотребления будут всегда. Но уповать на то, что они будут и поэтому не вводить новшества, это не аргумент.
После введения всеобщей дактилоскопии, когда мы придем получать какие-то документы, то не надо будет ни паспорта, ничего, по вашему отпечатку вы определяетесь в базе данных и вам выдается необходимая справка. Я понимаю, что звучит как фантастика, но Интернет и кредитные карточки тоже много лет звучали как фантастика.
09.11.2015
Романтизация криминала - не феномен нашей культуры, романтизация всегда была, и в дореволюционной России ее был не меньше, чем в наши дни.
Есть довольно интересная теория, по которой в романтизации жизни преступных элементов заинтересованы обе стороны: не только сами преступники, но и сотрудники тех органов, что их ловят. Я это объясняю следующим образом. Одно дело поймать какого-то заурядного воришку, а другое дело выследить знаменитого вора, изобретательного афериста, например, Соньку Золотую Ручку. Это же совсем другое дело!
Для чего нужна романтизация криминальному миру понятно, для вербовки новых членов. А почему на поводу этой романтизации идет общество – это очень сложный момент. Сам факт, что у нас эфир наводнен блатной терминологией, свидетельствует о том, что это нормально. Один частный случай: все подряд говорят «беспредел», а это чисто уголовный жаргонный термин, придуманный "блатными".
19.10.2015
Я согласен с тем, что есть определенный юридический парадокс, правовой парадокс в том, что свидетелю нельзя врать в суде, а истцу и ответчику - можно. Большинство людей не знают, что в суде не запрещено врать, и, как я думаю, слава богу, что не знают. Потому что иначе будут совершенно спокойно говорить в суде все что угодно, прекрасно осознавая, что за это ничего не будет. Еще раз повторю: это, конечно, нонсенс.
Есть такая статья «неуважение к суду». Здесь имеется в виду оскорбление, например, обозвал судью и т.д. С моей точки зрения, дача заведомо ложных показаний гражданами, за исключением тех, кто перечислен в ст. 51 Конституции РФ, это также неуважение к суду. И во всех странах мира именно дача заведомо ложных показаний считается проявлением неуважения к суду.
Мы с вами знаем, в зарубежных судах участниками процесса дается присяга. Наша присяга заменяется подписью о том, что гражданин предупрежден об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Но только свидетель это подписывает. Получается остальные участники процесса ничего не подписывают и ни за что не отвечают.
Это и в самом деле удивительно: во всем цивилизованном мире за ложь в суде наказывают, а у нас нет. Странная история... Когда реформировали правовую систему постсоветского пространства, России в частности, почему то об этом напрочь забыли. Хотя по секрету скажу: у нас же не было до этого в советское время ответственности за разглашение тайны следствия. Всех этим пугали, но ответственности не было. Я так подозреваю, что в советском законодательстве не было и ответственности истца и ответчика. Полагаю, что эта традиция оттуда пришла.
Однако в советское время не то что не принято было, - нельзя было врать в суде, потому что другие механизмы срабатывали, и человек все равно был бы наказан. Не в плане уголовного наказания или административного, а по другому - по линии партии и т.д. Вариантов много было. И вот в процессе реформирования взяли и автоматически перенесли эту традицию дальше, не подумав, что остальных сдерживающих механизмов больше не существует.
Я должен в том числе поблагодарить, что такая проблема на портале поднята. Ее надо, конечно, на самом высоком уровне ставить. Как может суд принимать какие-либо решения, если в суде позволено спокойно говорить неправду?..
И суд присяжных ошибается, и судья ошибается. Судья это тоже человек. Присяжные тем более могут ошибаться, поскольку они непрофессиональные юристы и довольно часто выносят решения, что называется, «по наитию». И вот здесь существует серьезная общечеловеческая проблема. Решение принимается присяжными, исходя из эмоционального состояния, а не юридических фактов. Как в этой ситуации быть, и каков идеальный вариант? Я не думаю, что кто-то может взять на себя ответственность и сказать, вот это хорошо, а это плохо.
Я с большой осторожностью отношусь к суду присяжных. С большим, если хотите, подозрением. Потому что суд присяжных это состязание адвоката и обвинителя. По уголовным делам должна выясняться истина, а в состязании, в споре истина не всегда выясняется. Мое глубокое убеждение в том, что в споре истина, наоборот, тонет. И здесь, судья-профессионал, который знает юридические тонкости, знает особенности судебной системы, вызывает у меня больше доверия, чем суд присяжных.
В идеале, судить человека, совершвшего то или иное правонарушение, должно общество, не конкретный судья, пусть он даже и представитель этого общества, а общество. В этом смысле суд присяжных идеал, но к этому идеалу надо подходить постепенно. Я бы на современном этапе доверял определенно не очень большое количество дел, по которым принимали бы решение суды присяжных. Я не за сиюминутное решение. Сиюминутные решение, как правило, бывают плохие, особенно что касается системы правосудия. Поэтому на сегодняшний день мое глубокое убеждение, что мы должны иметь целью развитие института суда присяжных, я бы сказал, суда общественности. Но к этому надо идти очень аккуратно и постепенно. На сегодняшний день, многие не готовы быть присяжными по всем параметрам: и психологически, и юридически. Это вопросы не только сегодняшнего дня. Вспомните, что было до ревоюции.
Я вижу много всего негативного в запрете доллара. Первый негативный момент, это уход соответствующего валютного рынка из света в тень со всеми вытекающими отсюда последствиями. Второе, я всегда как криминолог выступаю против любых запретительных мер, если они не связаны с откровенно криминальными проявлениями. А в данном случае ничего плохого в том, что люди пытаются сберечь свои деньги путем, разрешенным законом, Конституцией и правилами рыночной экономики, нет. Этих двух моментов уже достаточно.
Насильственный запрет тех моментов, которые во всех странах мира считаются нормальными рыночными механизмами, конечно, приводит к криминалу. Это будет черный рынок, которому всегда спутствуют криминальные проявления. Мы это уже проходили.
Когда я учился в вузе, это было в советское время, меня, не скрою, тяготило то, что придется поехать по распределению, да еще из Москвы, но впоследствии я ни разу не пожалел об этом: напротив, эта «обязательная» работа дала мне серьезный опыт в специальности. Так что мне распределение помогло.
Кстати, в те годы наши однокашники из-за рубежа, с которыми мы общались, белой завистью завидовали нашему распределению, поскольку большинству из них по окончании учебы «светила» биржа труда.
Что стоит принимать во внимание, говоря о системе распределения выпускников в новых экономических условиях. Человек получает работу, но в большинстве случаев не ту, какую хотелось бы. Российская Конституция закрепляет право на свободу труда, тогда как советская гарантировала, что человек не останется без работы. Государство тратит большие деньги на подготовку специалиста в определенной сфере, а он не работает в ней. Кстати, всех граждан с высшим образованием мы все равно работой не обеспечим…
Возвращать ли обязательное послевузовское распределение специалистов? Единого ответа нет. Я бы часть мест в вузах оставлял с последующим распределением, однако при поступлении человек должен подписать соглашение, что, получив диплом, пойдет работать, куда бы ни направили.
Я являюсь офицером, который служил два года в советское время после института. Проблему знаю изнутри, и мое мнение совершенно четкое. Если не служить в армии реально два года, как раньше, или год, как сейчас, то все остальное абсолютная профанация и трата больших государственных денег.
Я прекрасно понимаю, почему инициатором этого предложения (службы на каникулах) выступают технические ВУЗы. Это лишняя конфетка, которой пытаются заманить в технические ВУЗы абитуриентов, которых сейчас, к великому сожалению, очень мало. Надо с открытыми глазами идти на этот шаг и понимать, что если государство реализует данную инициативу, то выпускник такой службы будет «никакой» офицер. Это будет человек, получивший корочку, что он якобы отслужил в армии, не более того.
Конечно, сейчас проблема в том, что служба в армии, к сожалению, плохо налажена. Сейчас, служа год, ничего не делают, а что они там 3 месяца будут делать. Это пустая затея. Я не понимаю, зачем это нужно, только если затем, чтобы ребята не теряли время после окончания ВУЗа, если их призовут, и не тратили время на то, чтобы служить в армии.
Сама военная кафедра в значительной степени сейчас профанация, но военная кафедра это не служба в армии, это подготовка к службе в армии. После военной кафедры выпускника ВУЗа сразу в армию не направят, его направят на подготовительные курсы, потому что он в армии не служил еще. А если он типа отслужил на каникулах, то его в случае необходимости должны сразу направить в действующую часть, и что он там будет делать?
Данной инициативой подготовку к службе пытаются приравнять к самой службе в армии. Конечно, это заманчиво для студентов. Над ними висит дамоклов меч – 1 год в армии после диплома. И даже после прохождения военной кафедры этот меч висит над ними, потому что могут в любой момент призвать офицером. А тут студент, получается, убивает 2х зайцев сразу, получает диплом о высшем образовании, и в армию идти не надо. Надо только понимать, что казарма на каникулах это не та казарма, которую вы себе представляете. Это будет просто усиленный пионерский лагерь. Вы представьте себя на месте командиров части, к которому приходит студент на 3 месяца. Куда, на какую службу он его направит? Это будет что-то самое легкое и самое безопасное, чтобы, не дай бог, с ним ничего не случилось, никакой военной подготовки там не будет.
В некоторых северных Американских Штатах мнение потерпевшего обязательно учитывается судом при рассмотрении возможности выхода осужденного на свободу раньше окончания срока назначенного наказания. Это обычно касается дел о пожизненном лишении свободы. Стоит вспомнить, как Марк Чепмен, убийца Джона Леннона, осужденный на 20 лет, в 2012 году получил седьмой по счету отказ на свое ходатайство об УДО. Вдова погибшего «битла» Йоко Оно и ее сын выступили категорически против освобождения Чепмена. Члены комиссии, которые рассматривали ходатайство Чепмен, учли их мнение, хоть и отметили хорошее поведение заключенного.
Я знаю, что оценки юристов так называемого закона о мести, рассматриваемого Госдумой, вопреки обыкновению, разделились. Большинство – за принятие поправок, потому что впервые мы заговорили о правах потерпевшего, с этой точки зрения законодательная инициатива – это шаг вперед. Но я согласен с Тамарой Морщаковой: принимать такие поправки нельзя, и именно по причине возможной угрозы для потерпевших, я считаю, что решение об УДО должны принимать профессионалы. Их задача выяснить, насколько можно верить осужденному, насколько он готов вернуться в нормальное общество и не причинить вреда. Потерпевший сделать это не в состоянии, поэтому здесь никакого участия принимать не должен.
Другая проблема – когда по УДО выходят на свободу люди, которые этого не заслужили. Но бороться с коррупцией при помощи предложенных поправок - смешно.
«Закония» в соц. сетях