Александр Адамский. Точка зрения.
Коррупция в сфере образования видна, и ее гораздо легче вскрыть, чем в других сферах. Конечно, безопаснее и проще гоняться за учителями, чем за бандитами или крупными финансовыми олигархическими группами.
В школах сейчас проходит колоссальное число проверок. Не бывает недели, чтобы в образовательную организацию не пришла проверка, а то и несколько: и прокуратура, и Счетная палата, и Роспотребнадзор, и МЧС, и пожарные. Постоянно в замкнутых организациях - в школах, в детских садах - присутствует проверяющий. Такое ощущение, что это самая коррупционная сфера. И поэтому так много говорят о коррупции в образовании, в том числе, потому что там постоянно находится проверяющий.
На мой взгляд, коррупция в образорвании, как это ни парадоксально прозвучит, связана с низкой ценностью собственно знаний в стране. Поскольку нужны не знания, а корочки, дипломы, аттестаты, свидетельства о сдаче ЕГЭ, то и коррупционный рынок растет. Знания купить нельзя, а аттестат или какой-то другой диплом можно купить. Карьера, уровень заработной платы, социальный статус слабо связаны с уровнем образования, но сильно завязаны на формальном предъявлении корочек.
С одной стороны, проводится карательная политика по отношению к школам и детским садам, которая, мне кажется, уже достигла своего предела. Уже детьми некогда заниматься. Отчеты, проверки, надзор, контроль и т.д. А с другой стороны, говорят, что выросла коррупция. Одно из двух. Либо эти проверки неэффективны, либо «стреляют не там».
Не готов согласиться с тем, что поборы в школах нужно узаконить. Во-первых, потому что опыт Москвы говорит о том, что при увеличении финансирования большая часть так называемых поборов ушла. 120 тыс. руб. в год – норматив на одного ребенка, в частности в старших классах, это более чем достаточно.
Второй момент. Оплата «государством» или «гражданами», это такое мнимое противоречие. Что такое, когда государство платит? Это же наши с вами деньги, те же граждане платят. Другое дело, что государственное, чиновничье управление ресурсами не всегда эффективно. Что такое частная школа, не государственная школа? Это школа, которой государство отдает норматив. При нормальном законодательстве, у нас в России это предусмотрено, негосударственная школа получает финансовый норматив на каждого учащегося, которого она учит, потому что это дети тех же граждан, которые платят налоги. В негосударственных школах распоряжение этими средствами, как правило, лучше, и денег хватает.
Да, дополнительные затраты на обучение в меру своих возможностей несут родители. Поэтому мне кажется, главный вопрос в том, как распоряжаться средствами, чтобы не было поборов.
Поборы происходят не от недостатка средств в школе, а от нашей испорченности. Мы и гаишникам поэтому даем, мы и другим людям даем. Даже не столько потому, что это требует исполнения каких-то обязанностей, а вот так у нас заведено, «не подмажешь, не поедешь». Тут мы переходим в разряд профессиональной этики. Для образовательного сообщества это очень важный принципиальный момент. Это уже истории 90-х гг., когда были задержки зарплаты, когда жить просто не на что было. Все-таки это время ушло, и зарплаты потихонечку поднимаются, и оборудование в школах появилось. На мел и тряпки деньги не надо собирать.
Тех законов и положений, которые есть, достаточно для того, чтобы защитить учителя, как и любого другого гражданина, от посягательства на личное достоинство. Что касается, например, это законодательной защиты учителя от насмешек или обвинения в некомпетентности со стороны школьников, то, мне кажется, что уголовное наказание - медвежья услуга. Потому что авторитет учителя поднимается не тем, что его защищают от насмешек, а тем, что к его мнению прислушиваются, ему дают свободу, самостоятельность, автономность.
Важно задать вопрос: что мы хотим? Если мы хотим защитить учителей от физического насилия, - эта угроза реальна, я могу подтвердить. Но достаточно ли тех мер, которые есть в законодательстве, для защиты любого гражданина от физического насилия? Сначала надо доказать, что недостаточно. Последнее, что в этой ситуации стоит делать, - это принимать закон, запрещающий оскорблять учителя.
Кроме того, а это и раньше было, я работал в школе много лет и прекрасно это знаю, есть дети неадекватные, которые могут допустить и грубость, а иногда и насилие. В этом смысле, мне кажется, нужно просто более широко применять те нормы законодательства, которые есть. А у нас сложилась такая практика, что мы защищаем двоечников, защищаем тех, кто слабо учится, тех, кто провинился. То есть, получается, те, кто нарушил правила и нормы, более нуждаются в защите, чем те, в отношении кого эти правила были нарушены. Поэтому я думаю, что наращивать законодательную базу для защиты учителя не имеет смысла. Надо более тщательно применять то, что есть.
Авторитет учителя никогда не был высок ни в нашей стране, ни в других странах. Учитель - это одна из самых малоуважаемых, малооплачиваемых и малоавторитетных профессий. И в этом смысле задача, которую в свое время сформулировал Владимир Ильич Ленин, - поставить учителя на такую высоту, на которой он никогда не стоял и никогда стоять не будет, - это все иллюзия. Не поставили большевики за 70 лет, не поставили сейчас.
Кризис коснулся любой профессии. Поэтому дело не в том, что 20 лет унижали педагогов, а в том, что само образование испытывает жуткий кризис. Учитель перестал быть единственным источником знаний, образования и т.д. Сегодня для ребенка и родителя кроме учителя, есть огромное число иных источников информации. Это во-первых. А во-вторых, и это самое главное, на мой взгляд, от чего авторитет учителя падает, мы не можем честно сказать родителю и ребенку, зачем нужно хорошо учиться, зачем слушаться учителя, зачем выполнять задания и т.д. Родители и дети прекрасно видят, что качественное образование уже не конвертируется ни в хорошую жизнь, ни в успех, ни в карьеру, ни в зарплату, а даже наоборот: люди, которые учились так себе, двоечники и троечники, преуспевают в жизни куда больше, чем отличники. Это все прекрасно понимают. В чем тогда основания убедить ребенка слушаться, выполнять домашние задания, учиться хорошо? А учитель привык, что у него в руках кнут, и он этим кнутом пользуется. А когда этого кнута нет, то оказывается, что других аргументов тоже нет.
Широко известна теория о так называемом двойном отборе. Когда в педагогический идут те, кто не смог поступить в другие ВУЗы, а в школы после педвуза идут те, кто не смог устроиться на другую работу.
Было несколько исследований на эту тему. Когда выясняли причины, почему выпускники не хотят идти в учителя, то на первом месте стояла рутинность работы, давление администрации, а слабое материальное обеспечение - низкая зарплата - только на 4-м месте. Учитель, действительно, сейчас, как автомат, у него нет свободы, нет самостоятельности, возможности вести работу так, как он считает нужным. Все приказывают, все регламентировано. Поэтому сравнение учителя с неудачником для ребенка оправданно.
В чем основание того, чтобы дети и родители хорошо относились к образованию в школе? Чем выше ценность образования, тем выше авторитет учителя. А искусственным способом поднять авторитет учителя не получится. Если карьера, высокая зарплата, хорошее положение в обществе будут продолжать быть приоритетом не отличников, а двоечников, то авторитет учителя подниматься не будет.
Александр Адамский 
«Закония» в соц. сетях