Алла Незнамова. Точка зрения.
Взыскание неосновательного обогащения, особенно в свете роста количества онлайн-переводов, крайне актуальный вопрос. Обязательствам возврата неосновательного обогащения посвящена не только отдельная глава в Гражданском кодексе Российской Федерации, но и обширная судебная практика. Но зачастую в спорах достаточно сложно установить реальную суть отношений приобретателя и потерпевшего. Чаще всего это относится к случаям, когда обе стороны пытаются придумать какую-то свою версию, соответствующую их интересам. Достаточно часто механизмы института неосновательного обогащения и его инструменты используются сторонами для решения своих конфликтных, межличностных или корпоративных вопросов.
Таким образом, каждый случай разбирательства по неосновательному обогащению индивидуален. В качестве примера доверительных отношений между лицами можно привести банковские переводы. Эти платежи обычно осуществляются без указания конкретного назначения. Чрезмерное доверие порой приводит в таких, казалось бы, простых случаях, к достаточно сложным и длительным разбирательствам в судах. Физические лица чаще всего в силу правового нигилизма не уделяют должного внимания правовой составляющей, казалось бы, простой процедуры указания назначения платежа. Однако нередки и случаи, когда таким образом граждане пытаются минимизировать налоговое бремя, в том числе, в рамках трудовых отношений, выплачивая денежное вознаграждение за работу или услуги работникам, оформленным без должного оформления.
В целом, если рассматривать подобные проблемные моменты, основная причина разночтений в судебных решениях по этому виду споров состоит в том, что суды сейчас стали более тщательно исследовать фактуру взаимоотношений сторон, а не взыскивать формально денежные средства вне зависимости от обстоятельств дела.
Что касается набирающего обороты механизма онлайн-переводов и связанной с ними потенциальной возможности получить иск о неосновательном обогащении, то правоприменителям стоило бы направить усилия на узаконивание обязательного указания назначения платежа, как это действует в СБП или установлено для юридических лиц при оформлении платежных поручений.
Предложение пленума Верховного суда о внесении изменений в институт судебного представительства является оправданным и необходимым. Есть ряд примеров стран, в которых успешно применяется адвокатская монополия, к ним в той или иной степени можно отнести и США, и Германию, и Францию. Очень интересен в этой связи опыт стран азиатского региона, в которых адвокатская монополия носит абсолютный характер – Корея, Гонконг, Тайвань и так далее. Например, в Японии монополия распространяется не только на взаимоотношения в рамках института представительства в судебном процессе, но и на работу с различными сделками. Кроме того, за консультирование по правовым вопросам без статуса адвоката предусмотрена ответственность. В таких странах, как Турция, Египет достаточно длительное время представлена адвокатская монополия. В Англии это явление имеет свою особенность: адвокаты там делятся на два вида – те, которые могут представлять клиента и те, кто занимается только консультированием.
То есть, это весьма распространенный в мире тренд, который доказывает на практике, что адвокатская монополия имеет больше плюсов, чем минусов. Поэтому опасения, которые нередко высказываются, что судебный процесс с участием только юристов станет чересчур формализованным из него уйдет непосредственность и «жизнь», абсолютно не оправданы. Что из него уйдет, так это правовой нигилизм, чрезмерная нагрузка на судебную систему, что в результате повысит доверие к ней в результате снижения количества ошибок, в которых во многом вина и плохой подготовки сторон в процессе, низкой юридической грамотности.
Однако, учитывая реальность на рынке юридических услуг, есть большая вероятность того, что на пути гражданина встретится неквалифицированный юрист, имеющий минимальный опыт или вовсе без него. В этой связи было бы полезным расширять институт бесплатной юридической помощи. В настоящее время не все категории граждан имеют к нему доступ.
Тема наследования долгов на самом деле обширна и ждет своего детального обсуждения и проработки имеющихся пока правовых лакун. Одним из пунктов работы в этом направлении является законопроект, призванный обязать банки, а не наследников, запрашивать наличие договора страхования кредита. Цель законопроекта – помочь гражданам избежать очень распространенную ситуацию, когда кредитная организация сразу предъявляет претензии к наследникам заемщиков, не проверив наличие договора страхования. Ведь в таком случае выплата кредита становится обязанностью страховой компании. А граждане пока недостаточно юридически и финансово грамотны, чтобы разобраться в таких вопросах. Инициатива важна еще и потому, что институт страхования является одним из важнейших элементов института кредитования, который защищает как кредитора, так и заемщика.
Необходимо понимать, что кредиторы в таких ситуациях тоже сталкиваются с массой трудностей. Особенно это касается физических лиц. Люди теряются, и не знают, как вести себя в ситуации, когда человек, которому он одолжил деньги, умер. Но ведь он может это сразу и не узнать ни от родственников умершего, ни от пристава в ходе исполнительного производства, ни от арбитражного управляющего в ходе процедуры банкротства, ни от других лиц. У кредитора есть всего несколько инструментов для взыскания долга с умершего: либо перевод долга на наследников судебным решением, что весьма затратно по времени, либо обанкротить умершего и погасить долг за счет его личного имущества. Но и тут немало сложностей: необходимо выяснить круг наследников, понимать, что наследники могут пользоваться имуществом путем фактического вступления в наследство и т.д.
Таким образом, если сравнивать правовую защищенность кредиторов и наследников заемщиков, то каждая из сторон в полной мере не защищена, каждая сталкивается с большим количеством подводных камней.
Алла Незнамова 
«Закония» в соц. сетях