Федеральная палата адвокатов

... в Адвокатскую палату г. Москвы из Главного управления Федеральной регистрационной службы по Москве в соответствии с пп. 9 п. 3 ст. 31 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» поступили представления, в которых поставлен вопрос о рассмотрении обращения следователя по особо важным делам СЧ при ГУ МВД России по ЦФО Б. о ненадлежащем исполнении адвокатами Е., З., Г., А. своих профессиональных обязанностей при осуществлении защиты обвиняемого К. (в рамках расследования уголовного дела были запланированы следственные действия с участием обвиняемого К., однако адвокаты Е., З., Г., А., надлежащим образом извещенные о времени и месте проведения следственных действий, без уважительных причин неоднократно не являлись в назначенное время для участия в них) по уголовному делу, находящемуся в производстве Следственной части.

… Заслушав участников дисциплинарного производства, явившихся в заседание Квалификационной комиссии, изучив письменные материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы представлений Главного управления Федеральной регистрационной службы по Москве, основанных на обращениях следователя по особо важным делам СЧ при ГУ МВД России по ЦФО Б., Квалификационная комиссия, проведя голосование именными бюллетенями, пришла к следующим выводам.

Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами, соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката. За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (пп. 1 и 4 п. 1 ст. 7; п. 2 ст. 7 названного Закона).

Нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершенное по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодексом профессиональной этики адвокатов (ст. 18 п. 1 Кодекса).

В представлениях и сообщениях утверждается, что 27 апреля 2006 г. адвокат Е., оставшись наедине с К., отказался в отсутствие адвокатов Г. и З. знакомиться с постановлениями о назначении экспертиз и их заключениями, в результате чего, по мнению заявителя, проведение процессуальных действий с обвиняемым К.; 11 и 18 мая 2006 г. адвокат Г., а 17 и 29 мая 2006 г. адвокат З. отказались от участия в ознакомлении их подзащитного обвиняемого К. с постановлениями о назначении судебных экспертиз и соответствующими заключениями, при этом без каких-либо объяснений отказались подписывать соответствующие протоколы, что, по мнению заявителя, повлекло 11, 17, 18 и 29 мая 2006 г. срыв проведения процессуальных действий с обвиняемым К.

Давая объяснения по доводам заявителя в рассматриваемой части, адвокаты Е., Г. и З. указали, что их отказ от подписания протоколов ознакомления с постановлениями о назначении судебных экспертиз и с заключениями экспертов был обусловлен необходимостью защиты интересов их подзащитного К., которые могли быть нарушены, в том числе ввиду использования следствием не соответствующих, по мнению адвокатов, уголовно-процессуальному закону бланков протоколов следственных (процессуальных) действий.

Квалификационная комиссия не может согласиться с доводами заявителя о том, что, 27 апреля, 11, 17, 18 и 29 мая 2006 г. отказ защитников обвиняемого К. от подписания протоколов следственных (процессуальных) действий, проводившихся с обвиняемым по уголовному делу № 11494, повлек срыв производства следственных (процессуальных) действий.

В соответствии с ч. 7 ст. 166 УПК РФ протокол следственного действия подписывается следователем и лицами, участвовавшими в следственном действии. Однако ни на защитника, ни на обвиняемого уголовно-процессуальный закон не возлагает обязанность подписывать протокол следственного действия, для них подписание такого протокола является процессуальным правом, а не процессуальной обязанностью.

В УПК РФ законодатель предусмотрел как возможность возникновения такой процессуальной ситуации (коллизии), так и четкий путь ее разрешения:
«Статья 167. Удостоверение факта отказа от подписания или невозможности подписания протокола следственного действия
1. В случае отказа подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего или иного лица, участвующего в следственном действии, подписать протокол следственного действия следователь вносит в него соответствующую запись, которая удостоверяется подписью следователя, а также подписями защитника, законного представителя, представителя или понятых, если они участвуют в следственном действии.
2. Лицу, отказавшемуся подписать протокол, должна быть предоставлена возможность дать объяснение причин отказа, которое заносится в данный протокол…»

Таким образом, отказ участника следственного действия (обвиняемого, защитника) подписать протокол этого действия (при обеспечении ему следователем реальной возможности подписать протокол, что по настоящему делу не оспаривается), не влечет сам по себе недопустимости данного протокола в качестве доказательства и, соответственно, не может оцениваться как «срыв следственного действия».

Согласно п. 1 ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката «при невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании или следственном действии, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени для их проведения адвокат должен заблаговременно уведомить об этом суд или следователя, а также сообщить об этом другим адвокатам, участвующим в процессе, и согласовать с ними время совершения процессуальных действий».

По утверждению заявителей, в период с 22 декабря 2005 г. по 29 мая 2006 г. адвокаты Е., З., Г. и А. (с 12 апреля 2006 г.) неоднократно все вместе, либо по отдельности не являлись в Учреждение ИЗ-77/5 для участия в производстве различных процессуальных (следственных) действий с участием своего подзащитного обвиняемого К., будучи при этом заранее извещенными о дне, месте и времени их производства.

При рассмотрении, проверке и оценке в ходе дисциплинарного производства доказанности и обоснованности доводов заявителя квалификационная комиссия исходит из презумпции добросовестности адвоката (являющейся частным проявлением презумпции невиновности). Дисциплинарное производство осуществляется на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства. Это означает, что заявитель должен доказать свое утверждение о совершении адвокатом поступка, нарушающего законодательство об адвокатской деятельности и адвокатуре и(или) Кодекс профессиональной этики адвоката.

В обоснование утверждения о том, что адвокаты Е., З., Г. и А. были уведомлены о дне, месте и времени производства процессуальных действий с участием их подзащитного обвиняемого К. в период с 22 декабря 2005 г. по 29 мая 2006 г., заявителем представлены ксерокопии уведомлений:
1) от 19 декабря 2005 г. № 29/66-6239 о необходимости прибыть 22 и 29 декабря 2005 г., 12, 19 и 26 января 2006 г. в 10.30 час в ФГУ ИЗ-77/5 УФСИН России по г. Москве;
2) от 01 февраля 2006 г. № 29/66-507 о необходимости прибыть 02, 09, 16, 23 февраля и 02 марта 2006 г. в 10.30 час в ФГУ ИЗ-77/5 УФСИН России по г. Москве;
3) от 27 февраля 2006 г. № 29/66- о необходимости прибыть 02, 09, 14, 16, 21, 23, 28, 30 марта 2006 г. в 10.30 час в ФГУ ИЗ-77/5 УФСИН России по г. Москве;
4) от 29 марта 2006 г. № 29/66-1929 о необходимости прибыть 04, 05, 07, 11, 12, 13, 14 апреля 2006 г. в 10.30 час в ФГУ ИЗ-77/5 УФСИН России по г. Москве;
5) от 12 апреля 2006 г. № 29/66-2252 о необходимости прибыть 17, 18, 19, 20, 21, 24, 25, 26, 27, 28 апреля 2006 г. в 10.30 час в ФГУ ИЗ-77/5 УФСИН России по г. Москве;
6) от 25 апреля 2006 г. № 29/66-2602 о необходимости прибыть 03, 04, 06, 10, 11, 15, 17, 18, 22, 24, 25, 29, 31 мая 2006 г. в 10.30 час в ФГУ ИЗ-77/5 УФСИН России по г. Москве, а также 02, 05, 12, 16, 19, 23, 26, 30 мая 2006 г. в 14.00 час в ФГУ ИЗ-77/5 УФСИН России по г. Москве.

При оценке доказанности факта уведомления следователем каждого из четырех адвокатов о дне, месте и времени производства процессуальных действий с участием их подзащитного обвиняемого К. в период с 22 декабря 2005 г. по 29 мая 2006 г. Квалификационная комиссия исходила из следующего. Изначально УПК РФ подразумевает, что профессиональные участники уголовного судопроизводства в своей деятельности будут строго руководствоваться законом и нормами профессиональной этики, в силу чего между следователем и защитником должны складываться конструктивные взаимоотношения. Исходя из этого, в УПК РФ специально не регламентирует вопрос о том, каким образом (в какой форме) защитник должен быть уведомлен следователем о дне, месте и времени производства процессуального (следственного) действия. Однако в тех случаях, когда возникает правовой спор о том, был ли защитник уведомлен следователем о дне, месте и времени производства процессуального (следственного) действия, в том числе когда против адвоката выдвигаются обвинения в нарушении норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и(или) Кодекса профессиональной этики адвоката, следователь обязан представить убедительные доказательства факта уведомления.

Между тем, на большей части представленных заявителем уведомлений отсутствуют подписи адвокатов, являющиеся бесспорным доказательством факта их ознакомления с содержанием уведомления. В основном на уведомлениях имеются записи, сделанные различными следователями, входящими в следственно-оперативную группу по уголовному делу, о том, что они уведомили того или иного адвоката по телефону (в том числе через его родственника или  адвокатское образование). Иных, помимо текстов уведомлений, доказательств факта уведомления адвокатов Е., З., Г. и А. о дне, месте и времени производства процессуальных (следственных) действий с участием их подзащитного обвиняемого К. заявителем не представлено.

Квалификационная комиссия считает, что записи, сделанные на бланках уведомлений различными следователями, входящими в следственно-оперативную группу по уголовному делу, о том, что они уведомили того или иного адвоката по телефону (в том числе через его родственника или  адвокатское образование), не могут для целей дисциплинарного производства являться достаточным доказательством того, что такое уведомление действительно имело место. Поэтому в тех случаях, когда адвокат отрицает факт его уведомления, а иных доказательств участниками дисциплинарного производства не представлено, Квалификационная комиссия, исходя из презумпции добросовестности адвоката и осуществления дисциплинарного производства на основе принципа состязательности, будет считать, что уведомление не имело места, а потому неявка адвоката не может рассматриваться как срыв следственного действия (нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката).

Ознакомление с бланками 6 уведомлений, на которые ссылается заявитель как на доказательство обоснованности своих доводов, показывает, что:
- на уведомлениях от 19 декабря 2005 г. № 29/66-6239, от 01 февраля 2006 г. № 29/66-507, от 27 февраля 2006 г. № 29/66- подписи адвокатов отсутствуют, имеются лишь записи следователей о телефонных звонках (направлении телефонограмм);
- на уведомлении от 29 марта 2006 г. № 29/66-1929 имеется запись, сделанная адвокатом А.: «Уведомление получила. Адвокат =подпись= /А./ 31.03.06 г.»;
- на уведомлении от 12 апреля 2006 г. № 29/66-2252 имеется запись, сделанная адвокатом А.: «Уведомлена. С 17 по 28.04.06 г. =подпись=», а также запись, сделанная адвокатом Е.: «Уведомлен. Адвокат =подпись=». При этом, в данном уведомлении в отношении факта уведомления адвоката З. отсутствуют даже записи, выполненные следователем;
- на уведомлении от 25 апреля 2006 г. № 29/66-2602 имеется запись, сделанная адвокатом Г.: «Ознакомилась 25.04.06 г. Адв. =подпись= /Г./».

Таким образом, Квалификационная комиссия признает:
- недоказанным утверждение заявителя о том, что адвокат Е. был уведомлен о производстве следственных (процессуальных) действий с участием обвиняемого К. 22 декабря 2005 г., 09 марта, 07, 11, 12, 19 апреля 2006 г. Не доказано и утверждение заявителя о том, что адвокат Е. был уведомлен о производстве следственных (процессуальных) действий с участием обвиняемого К. 24 апреля 2006 г., поскольку в уведомлении от 12 апреля 2006 г. № 29/66-2252, с которым адвокат Е. был ознакомлен лично под роспись, даты с 24 по 28 апреля вписаны ручкой в дополнение к датам с 17 по 21 апреля, изначально набранным на компьютере. На данное обстоятельство сослался и адвокат Е. в своих объяснениях, представив также ксерокопию книги регистрации документов в Адвокатской конторе № 30 КА «МГКА», в которой на с. 9 имеется телефонограмма от 26 апреля 2006 г.: «Тел-ма № 19 СЧ при ГУ МВД России по ЦФО под. К. ИЗ-5 27.04 10.30, 28.04 14.00 проведение след. действий». Адвокат А. подтвердила данные адвокатом Е. объяснения, пояснив, в свою очередь, что ей уведомление от 12 апреля 2006 г. № 29/66-2252 было предъявлено для ознакомления после адвоката Е., при этом следователь вписал в него даты с 24 по 28 апреля, а адвокат А., делая отметку об ознакомлении с уведомлением указала, что уведомлена с 17 по 28 апреля 2006 г.;
- недоказанным утверждение заявителя о том, что адвокат З. был уведомлен о производстве следственных (процессуальных) действий с участием обвиняемого К. 19 и 24 апреля 2006 г.;
- недоказанным утверждение заявителя о том, что адвокат Г. была уведомлена о производстве следственных (процессуальных) действий с участием обвиняемого К. 22 декабря 2005 г., 21 марта, 07, 12, 19, 24 апреля 2006 г.

Адвокат З. в своих объяснениях признал факт уведомления его следователем о производстве следственных (процессуальных) действий с участием обвиняемого К. 22 декабря 2005 г., 02, 09, 21 марта, 07, 11, 12 апреля 2006 г., при этом пояснил, что не явился для участия в следственных (процессуальных) действиях по уважительным причинам: 22.12.2005, 02, 09, 21.03.2006 – при получения уведомления адвокат сообщал следователю о своей занятости по другим делам, которые были назначены (отложены) на ту же дату до получения уведомления по уголовному делу в отношении К., справки о занятости адвокат следователю не предоставлял, поскольку последний таких просьб (требований) не высказывал; 07, 11, 12.04.2006 – адвокат болел, что подтверждается имеющемся в материалах дисциплинарного производства листком нетрудоспособности от 06 апреля 2006 г., выданным Городской поликлиникой (освобождение от работы с 06 по 14 апреля 2006 г.), копия листка нетрудоспособности была предоставлена следователю после выхода с больничного. Объяснения адвоката З. в рассматриваемой части Квалификационная комиссия признает убедительными, поскольку они подтверждаются имеющимися в материалах дисциплинарного производства доказательствами и не опровергнуты заявителем.

Не признает Квалификационная комиссия убедительными и доводы заявителя о том, что 04 апреля 2006 г. адвокаты З. и Г., а 27 апреля 2006 г. они же и адвокат Е. явились для участия в производстве следственных (процессуальных) действий с участием обвиняемого К. с опозданием, чем фактически сорвали их производство. Из имеющихся в материалах дисциплинарного производства доказательств усматривается, что в следственный кабинет для работы с обвиняемым К. во многих случаях предоставлялся с опозданием от назначенного следователем времени, хотя именно на следователе лежит обязанность принять меры к тому, чтобы к назначенному в уведомлении времени получить следственный кабинет и начать производство следственного действия. Свою занятость по другим делам на вторую половину рабочего дня адвокаты планировали с учетом времени начала следственного действия в 10.30 час, и они не виноваты в том, что следователь не сумел получить следственный кабинет для работы с обвиняемым к указанному в уведомлении времени. Дополнительно Квалификационная комиссия отмечает, что в период с 22 декабря 2005 г. по 29 мая 2006 г. практически единственным следственным (процессуальным) действием, которое производилось с обвиняемым К. являлось ознакомление его и защитников с постановлениями о назначении судебных экспертиз и с заключениями экспертов, то есть никакие третьи лица (как это бывает при проведении очных ставок, опознаний и др.), чьи права могли бы быть нарушены фактом опоздания защитников, для участия в них не привлекались. Кроме того, адвокатами представлены убедительные объяснения, из которых усматривается, что 04 и 27 апреля 2006 г. следственные (процессуальные) действия с участием обвиняемого К. проводились, адвокатами были заявлены ходатайства, в удовлетворении которых следователем П. было отказано (в материалах дисциплинарного производства имеются постановления от 28 апреля и 05 мая 2006 г. о полном отказе в удовлетворении ходатайств защитников Е., Г., З.).

Квалификационная комиссия отмечает, что по большинству дат неявок в период с декабря  2005 по апрель 2006 г. для участия в следственных (процессуальных) действиях с обвиняемым К., даже в тех случаях, когда они не были уведомлены об их производстве, адвокатами Е., Г., З. представлены документы, подтверждающие, что в оспариваемые заявителем даты они либо оказывали юридическую помощь иным доверителям, либо были временно нетрудоспособны.

31 марта 2006 г. адвокат А. была лично под роспись уведомлена о производстве следственных (процессуальных) действий с участием обвиняемого К. 12 апреля 2006 г. в 10.30 час., однако в это день не явилась. Давая объяснения, адвокат указала, что в этот день она участвовала в рассмотрении уголовных дел – по обвинению С. в Тимирязевском районном суде г. Москвы, а затем в Тверском районном суде г. Москвы по обвинению С. и других (всего 5 человек) по ст. ст. 126 ч. 2, 163 ч. 2 УК РФ, в связи с чем не могла присутствовать в ИЗ-77/5, о чем следователь был извещен устно 31 марта 2006 г. в момент подписания адвокатом уведомления, попросил адвоката впоследствии представить справки о занятости из судов, что она и сделала. Объяснения адвоката А. о причинах неявки для участия в следственных (процессуальных) действиях 12 апреля 2006 г. Квалификационная комиссия признает убедительными и не усматривает в факте данной неявки нарушения адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и(или) Кодекса профессиональной этики адвоката.

К иным выводам пришла Квалификационная комиссия в отношении фактов неявки адвоката А. для участия производстве следственных (процессуальных) действий с участием обвиняемого К. 19 и 24 апреля 2006 г. О необходимости явки в указанные даты адвокат была ознакомлена лично под роспись (уведомление от 12 апреля 2006 г. № 29/66-2252). В письменном объяснении от 25 августа 2006 г. адвокат А. объяснила причину неявки 19 и 24 апреля 2006 г. тем, что «каких-либо извещений о проведении следственных действий адвокат не получала», однако, давая объяснения в заседании Квалификационной комиссии, уточнила, что действительно была ознакомлена с уведомлением лично под роспись, а не явилась в связи с занятостью в процессах по другим делам (при этом, адвокат не смогла уточнить, по каким именно). Между тем, согласно п. 1 ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката при невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в следственном действии, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени для его проведения адвокат должен заблаговременно уведомить следователя и согласовать с ним время совершения процессуальных действий. Названная обязанность адвокатом А. не выполнена, доказательств, опровергающих доводы заявителя ею не представлено. В связи с изложенным Квалификационная комиссия приходит к выводу о необходимости вынести заключение о нарушении адвокатом А. п. 1 ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката по фактам неявки 19 и 24 апреля 2006 г. для участия производстве следственных (процессуальных) действий с участием обвиняемого К.

О производстве следственных (процессуальных) действий с участием обвиняемого К. в период с 02 по 31 мая 2006 г. следователем было составлено одно уведомление от 25 апреля 2006 г. № 29/66-2602.

Адвокат Г. была ознакомлена с данным уведомлением лично под роспись 25 апреля 2006 г. (ксерокопия уведомления представлена заявителем).

Адвокат Е. был ознакомлен с данным уведомлением 26 апреля 2006 г. телефонограммой № 18, переданной в Адвокатскую контору членом СОГ следователем Б. (ксерокопия соответствующей страницы из Книги регистрации документов АК № 30 приложена адвокатом Е. к письменным объяснениям).

Адвокат З. был ознакомлен с данным уведомлением членом СОГ следователем Б. по телефону (телефонограмму получила дочь адвоката З. 26 апреля 2006 г. в 12.05 час.). Выше Квалификационная комиссия отметила, что само по себе указание следователем на бланке уведомления на факт передачи телефонограммы (факт телефонного звонка) адвокату не может считаться достаточным доказательством уведомления адвоката о дне, мести и времени производства следственного (процессуального) действия. Однако в своих объяснениях адвокат З. не отрицает факт уведомления его следователем о необходимости явки 05, 11, 12, 15, 18 мая 2006 г., а саму неявку объясняет иными, чем неуведомление, причинами (залив квартиры, занятость в других процессах, выполнение иной работы по защите К.).

Адвокат А. была ознакомлена с данным уведомлением членом СОГ следователем Б. по телефону (телефонограмму получила секретарь Коллегии адвокатов М. 26 апреля 2006 г. в 10.25 час.). Выше Квалификационная комиссия отметила, что само по себе указание следователем на бланке уведомления на факт передачи телефонограммы (факт телефонного звонка) адвокату не может считаться достаточным доказательством уведомления адвоката о дне, мести и времени производства следственного (процессуального) действия. Однако в своих объяснениях адвокат А. не отрицает факт уведомления ее следователем о необходимости явки 05, 11, 12, 15, 17, 18, 19 и 29 мая 2006 г., а саму неявку объясняет иными, чем неуведомление, причинами: в мае 2006 г. не являлась на следственные действия, потому что в это время со стороны клиентов, заключавших с нею соглашение на защиту К., поступило устное заявление о расторжении соглашения, при этом следователь Б. по телефону был извещен о прекращении участия адвоката А. в деле. Давая объяснения в заседании Квалификационной комиссии, адвокат А. уточнила, что по результатам работы в апреле она знала, что в мае будут продолжаться следственные действия с К., в частности, ознакомление с заключениями экспертов; утверждала, что расторжение соглашения было оформлено 4 или 5 мая 2006 г. путем подачи письменного заявления доверительницей – женой К., которое хранится в делах Коллегии адвокатов, а в адрес следователя Б. секретарем Коллегии адвокатов была направлена телефонограмма, с мая 2006 г. адвокат в деле не участвует, никаких претензий к ней К. не имеет.

Защиту обвиняемого К. (по соглашению) в мае 2006 г. осуществляли адвокаты Е., З. и Г.

11 и 18 мая 2006 г. адвокаты Е. и З. не явились для участия в следственных (процессуальных) действиях с К., а адвокат Г. явилась. 17, 19 и 29 мая 2006 г. адвокаты Е. и Г. не явились для участия в следственных (процессуальных) действиях с К., а адвокат З. явился. При этом Квалификационная комиссия отмечает, что утверждение заявителя о неявке адвоката З. 19 мая 2006 г. опровергается данными адвокатом объяснениями, документального опровержения которым (например, справки из ФГУ ИЗ-77/5 УФСИН по г. Москве) заявителем не представлено, между тем, как уже отмечалось, дисциплинарное производство осуществляется на основе принципов состязательности и равенства прав его участников, в том числе в части представления доказательств.

Поскольку все адвокаты осуществляли защиту К. на основании заключенных с ними соглашений об оказании юридической помощи, Квалификационная комиссия не может согласиться с утверждением заявителя о том, что при явке для участия в производстве следственного (процессуального) действия только одного защитника (и неявке остальных) его производство было сорвано, поскольку по смыслу УПК РФ при участии в производстве по уголовному делу нескольких защитников процессуальное действие, в котором в соответствии с требованиями УПК РФ предусмотрено участие защитника, не может быть признано незаконным из-за участия в нем не всех защитников соответствующего обвиняемого. При этом являются несостоятельными ссылки как заявителя на отказ обвиняемого К. от участия в производстве следственного (процессуального) действия в конкретный день в отсутствие конкретного защитника, так и ссылки адвокатов на некий составленный К. график участия (явки) защитников, поскольку данный график стороной защиты следователю для приобщения к материалам уголовного дела и учета при планировании следственных (процессуальных) действий не предоставлялся, а для следователя в ст. 50 УПК РФ подробно прописан алгоритм действий в ситуации, когда приглашенный обвиняемым защитник не является, в том числе для участия в производстве конкретного процессуального действия, а обвиняемый не приглашает другого защитника и не ходатайствует о его назначении. В частности, производство процессуального действия возможно в отсутствие защитника либо с участием защитника «по назначению» следователя.

05 мая 2006 г. адвокаты Е. и З. не явились для участия в следственных (процессуальных) действиях с К. Первый – по причине обострения хронического заболевания (сахарный диабет), наличие которого подтверждено медицинскими документами; второй – по причине необходимости срочной ликвидации последствий залива его квартиры, произошедшего 4 мая 2005 г. (подтверждено документально). Перечисленные причины Квалификационная комиссия признает уважительными, знать о них заранее адвокаты не могли, поэтому в факте неявки адвокатов Е. и З. 05 мая 2006 г. для участия в следственных (процессуальных) действиях с К. не усматривается нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и(или) Кодекса профессиональной этики адвоката.

Согласно ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката, участвуя в судопроизводстве, адвокат должен проявлять уважение к другим участникам процесса.

В мае 2006 г. адвокаты Е., З. и Г. совместно осуществляли защиту обвиняемого К. Как профессиональным участникам уголовного судопроизводства (адвокатам) им известно, что производство следственных действий (процессуальных) с обвиняемым, пригласившим защитника, должно, по общему правилу, осуществляться с участием защитника. Как усматривается из имеющихся в материалах дисциплинарного производства доказательств, обвиняемый К. возражал против производства следственных (процессуальных) действий в отсутствие защитника. В заседании Квалификационной комиссии адвокат Г. пояснила, что рабочая обстановка была такова, что если кто-то из адвокатов будет участвовать в следственном действии, то другие могут не являться.

Свою неявку 05 мая 2006 г. адвокат Г. объяснила тем, что по договоренности с адвокатом Е. и предварительной договоренностью с подзащитным К. в этот день должен был идти адвокат Е., а адвокат Г., в свою очередь, готовила очередную жалобу в Генеральную прокуратуру РФ. Несмотря на то, что адвокат Е. неоднократно не являлся для участия в производстве следственных действий по причине внезапного обострения имеющегося у него хронического заболевания (о чем адвокату Г. было известно), адвокат Г., не будучи занята 05 мая 2006 г. оказанием юридической помощи другим своим доверителям (в других процессах), не убедилась в возможности явки адвоката Е. для участия в следственных (процессуальных) действиях, не явилась сама для участия в производстве следственного (процессуального) действия с обвиняемым К., хотя такая возможность у нее реально была, что повлекло срыв производства это действия.

12 и 15 мая 2006 г. ни один из трех адвокатов, осуществлявших защиту К., не явился для участия в производстве следственных (процессуальных) действий, в результате чего они были сорваны.

При этом адвокат Е. свою неявку 12 и 15 мая 2006 г., а адвокаты З. и Г. – 12 мая 2006 г. объяснили ссылками на некие договоренности с подзащитным К., его указания о необходимости явки в эти дни конкретного адвоката, которым, соответственно, применительно к их объяснениям, на 12 и 15 мая 2006 г. не был адвокат Е., на 12 мая 2006 г. – адвокат З. и адвокат Г. Как уже отметила Квалификационная комиссия, она не принимает ссылку адвокатов на некий составленный К. график участия (явки) защитников, поскольку данный график стороной защиты следователю для приобщения к материалам уголовного дела и учета при планировании следственных (процессуальных) действий не предоставлялся. Бездействие адвоката Е. 12 и 15 мая 2006 г., а адвокатов З. и Г. 12 мая 2006 г. повлекло срыв следственных (процессуальных) действий.

Неявку 15 мая 2006 г. адвокат Г. объяснила участием в судебном заседании Дорогомиловского районного суда г. Москвы по иску Департамента муниципального жилья г. Москвы к Г. о выселении. Однако, отдав приоритет участию в судебном заседании Дорогомиловского районного суда г. Москвы по гражданскому делу участию в производстве следственных (процессуальных) действий с К., адвокат Г., будучи заранее лично уведомленной о дате (датах) производства этих действий и не заявив следователю никаких возражений, не приняла мер к выяснению того, кто из адвокатов, осуществляющих совместно с ней защиту К., 15 мая 2006 г. явится для участия в следственных (процессуальных) действиях. Бездействие адвоката Г. повлекло срыв следственных (процессуальных) действий.

Признавая факт уведомления его следователем о необходимости явки для участия в производстве следственных (процессуальных) действий с участием обвиняемого К. 15 мая 2006 г., адвокат З. пояснил, что в указанный день он был занят в следственных действиях в прокуратуре САО с участием Ф., а кроме того, не получал из СЧ при ГУ МВД РФ по ЦФО письменного уведомления о датах и времени следственных действий. Как выше уже отметила Комиссия, УПК РФ не предусматривает конкретной формы (письменной или устной), в которой защитник должен быть уведомлен следователем о дне, месте и времени производства следственного действия, поскольку законодатель обоснованно рассчитывает на взаимное уважение профессиональных участников уголовного судопроизводства друг к другу, поэтому ссылка адвоката З. на то, что он не был уведомлен следователем письменно, Квалификационной комиссией не принимается как не основанная на законе. Отдав приоритет участию в следственных действиях в Прокуратуре САО г. Москвы участию в производстве следственных (процессуальных) действий с К., адвокат З., будучи заранее лично уведомленным о дате (датах) производства этих действий и не заявив следователю никаких возражений, не принял мер к выяснению того, кто из адвокатов, осуществляющих совместно с ним защиту К., 15 мая 2006 г. явится для участия в следственных (процессуальных) действиях. Бездействие адвоката З. повлекло срыв следственных (процессуальных) действий.

Таким образом, 12 и 15 мая 2006 г. следственные (процессуальные) действия с участием К. были сорваны ввиду бездействия адвокатов Е., З. и Г., которые, будучи заранее уведомлены о датах производства следственных (процессуальных) действий, никаких возражений следователю не заявили (в том числе со ссылками на занятость по другим делам), и оказывая совместно юридическую помощь обвиняемому К. (каждый на основании соглашения с доверителем) 12 и 15 мая 2006 г. для участия в следственных (процессуальных) действиях не явились и не приняли мер к тому, чтобы 12 и 15 мая 2006 г. следователь имел возможность провести следственное (процессуальное) действие с участием хотя бы одного защитника.

Согласно ч. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 04 ноября 1950 г. каждый при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. За нарушение гарантированного Конвенцией права обвиняемого на разбирательство дела в разумный срок (права на доступ к правосудию) Российская Федерация может быть привлечена к ответственности по жалобе этого лица (обвиняемого). По конкретному делу соблюдение гарантированного ч. 1 ст. 6 Конвенции права обеспечивается совокупными усилиями государственных органов и должностных лиц, ведущих производство по уголовному делу, в том числе и на стадии предварительного расследования, поскольку оно является обязательным по законодательству Российской Федерации.

Кроме того, в УПК РФ установлены предельные сроки содержания под стражей обвиняемых, не подлежащие продлению для целей производства следственных действий ни при каких основаниях (ст. 109 УПК РФ).

Понимая, что следователь несет личную ответственность за соблюдение (обеспечение) прав обвиняемого, гарантированных ему не только национальным законодательством России, но и международными договорами Российской Федерации, адвокаты Е. и З. 12 и 15 мая 2006 г., а адвокат Г. 05, 12 и 15 мая 2006 г. своим бездействием сорвали производство следственных (процессуальных) действий с содержащимся под стражей обвиняемым К., чем, по мнению Комиссии, проявили неуважение к следователю, в производстве которого находилось уголовное дело, и который уведомил их о датах производства следственных (процессуальных) действий, то есть нарушили ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката.

 05, 11, 12, 15, 17, 18, 19 и 29 мая 2006 г. адвокат А. не явилась для участия в следственных (процессуальных) действиях с участием обвиняемого К., хотя о датах их производства была следователем уведомлена.

У Квалификационной комиссии отсутствуют сомнения в достоверности данных адвокатом А. объяснений о том, что 4 или 5 мая 2006 г. доверителем (женой К.) было расторгнуто соглашение на защиту обвиняемого К. по уголовному делу, находящемуся в производстве СЧ при ГУ МВД России по ЦФО, что письменное заявление доверительницы о расторжении соглашения в делах Коллегии адвокатов, а в адрес следователя Б. секретарем Коллегии адвокатов была направлена соответствующая телефонограмма.

Вопрос о правовых последствиях расторжения доверителем в период производства по уголовному делу заключенного им ранее с адвокатом соглашения об оказании юридической помощи самому доверителю или назначенному доверителем лицу (обвиняемому), обсуждался Квалификационной комиссией и Советом Адвокатской палаты г. Москвы по дисциплинарному производству, возбуждавшемуся в отношении адвоката Ц. (заключение Комиссии от 08 июля 2005 г. и решение Совета от 14 июля 2005 г. // Вестник Адвокатской палаты г. Москвы. 2005. № 7-8(21-22). С. 10-24).

Правовые позиции дисциплинарных органов Адвокатской палаты г. Москвы по данному вопросу сводятся к следующему.

Основанием принятия адвокатом А. поручения на защиту К. являлось соглашение об оказании юридической помощи, то есть гражданско-правовой договор, заключенный в простой письменной форме между доверителем и адвокатом, на оказание юридической помощи назначенному доверителем лицу (см. п. 2 ст. 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»).

Вопросы расторжения соглашения об оказании юридической помощи регулируются ГК РФ с изъятиями, предусмотренными Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (см. ст. 25 названного Федерального закона). В соответствии с п. 1 ст. 450 ГК РФ «изменение и расторжение договора возможны по соглашению сторон, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом, другими законами или договором», а в соответствии со ст. 977 ГК РФ «договор поручения [каковым по своей правовой природе является соглашение об оказании юридической помощи – защите по уголовному делу – Примечание Комиссии] прекращается вследствие: отмены поручения доверителем; отказа поверенного...» (п. 1); «доверитель вправе отменить поручение, а поверенный отказаться от него во всякое время. Соглашение об отказе от этого права ничтожно» (п. 2). Единственное изъятие содержится в пп.6 п. 4 ст. 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»: «Адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты». Оно означает, что такая разновидность договора поручения как соглашение об оказании юридической помощи – защите по уголовному делу может быть расторгнута в одностороннем порядке по инициативе доверителя («отмена поручения доверителем»), но не может быть расторгнута в одностороннем порядке по инициативе адвоката («отказ поверенного»).

04 или 05 мая 2006 г. доверительница расторгла заключенное ею ранее с адвокатом А. соглашение об оказании юридической помощи К., поэтому адвокат обоснованно руководствовалась общим правилом о последствиях расторжения договора, установленным п. 2 ст. 453 ГК РФ, – «при расторжении договора обязательства сторон прекращаются».

Исходя из положений законодательства Российской Федерации, после прекращения договора поручения (соглашения об оказании юридической помощи – защите обвиняемого К.) ввиду отмены поручения доверителем адвокат А. была не вправе совершать какие-либо юридически значимые действия в интересах К., в том числе принимать участие в производстве следственных (процессуальных) действий.

При этом положение закона о том, что «адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты подозреваемого, обвиняемого» (ч. 7 ст. 49 УПК РФ, пп. 6 п. 4 ст. 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации») не может пониматься в том смысле, что при расторжении соглашения об оказании юридической помощи (защите по уголовному делу) защита по соглашению переходит в защиту по назначению, поскольку никакого автоматического преобразования (перехода, изменения) основания оказания адвокатом обвиняемому юридической помощи в законе не предусмотрено. Расторжение соглашения как юридический факт означает, что обвиняемый на данный конкретный момент не обеспечен защитником, что обязывает должностное лицо или государственный орган, в производстве которого находится уголовное дело, совершить ряд последовательных действий, предписанных законом для обеспечения конституционного права каждого обвиняемого в совершении преступления пользоваться помощью адвоката (защитника).

В рассматриваемой ситуации заявление обвиняемым К. отказа от защитника А. не требовалось (оно не имеет никакого юридического значения), поскольку адвокат осуществляла защиту подсудимого на основании соглашения с доверителем, а не по назначению. Расторжение соглашения – это юридический факт, повлекший прекращение всех правовых последствий, основанных на соглашении.

Вместе с тем, обязанность обеспечить право обвиняемого на защиту лежит на следователе. Обеспечение права на защиту предполагает, в том числе необходимость уведомления следователем защитников обвиняемого о дне, месте и времени производства следственных действий. В правовых ситуациях, описанных в ст. 50 УПК РФ, следователь обязан принять меры по замене защитника. Адвокат А. начала осуществлять защиту обвиняемого К. 24 марта 2006 г., представив следователю ордер № 602, выданный Коллегией адвокатов на основании соглашения с доверителем. После расторжения 04 или 05 мая 2006 г. доверителем заключенного ранее с адвокатом А. соглашения об оказании обвиняемому К. юридической помощи, адвокат А. (секретарь коллегии адвокатов по поручению адвоката А.) уведомила следователя о данном обстоятельстве телефонограммой. В этой связи Квалификационная комиссия отмечает, что ввиду достаточно низкого уровня верифицируемости телефонограмм, последняя не может быть признана надлежащим способом уведомления следователя о расторжении соглашения об оказании юридической помощи (об исчезновении правовых основания для продолжения адвокатом защиты обвиняемого). Поскольку полномочия защитника (адвоката) удостоверяются письменным документов – ордером, то и сообщение о прекращении полномочий защитника (о расторжении соглашения) также должно быть облечено в письменную форму. Адвокат А. обязана была направить следователю, в производстве которого находится уголовное дело, письменное уведомление о расторжении соглашения и о прекращении, ввиду этого, своего дальнейшего участия в деле в качестве защитника обвиняемого К. Отсутствие в материалах уголовного дела до настоящего времени такого письменного уведомления приводит к тому, что органы предварительного следствия вводятся в заблуждение относительно круга адвокатов, осуществляющих защиту К.

Бездействие адвоката А. в мае 2006 г., выразившееся в ненаправлении следователю, в производстве которого находится уголовное дело в отношении К., и который несет персональную ответственность за обеспечение конституционного права обвиняемого К. на защиту, письменного уведомления о расторжении доверителем ранее заключенного с адвокатом соглашения об оказании юридической помощи обвиняемому К. (на основании которого адвокату был выдан ордер № 602 от 24 марта 2006 г., приобщенный к материалам уголовного дела), Квалификационная комиссия расценивает как проявление неуважения к следователю, в производстве которого находилось уголовное дело, то есть как нарушение ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката.

В представлениях и сообщениях, на которых они основаны, заявитель утверждает, что адвокаты Е., З., Г. и А. ненадлежащим образом исполнили профессиональные обязанности перед доверителем. Квалификационная комиссия отмечает, что заявитель был не вправе ставить перед дисциплинарными органами Адвокатской палаты г. Москвы вопрос о дисциплинарной ответственности адвокатов Е., З., Г. и А. за неисполнение (ненадлежащее исполнение) своих профессиональных обязанностей перед доверителем, а Квалификационная комиссия в рамках данного дисциплинарного производства не вправе давать оценку исполнению адвокатами этих обязанностей, поскольку претензии к качеству юридической помощи, оказываемой адвокатом по соглашению с доверителем, вправе предъявлять лишь последний. Однако из материалов дисциплинарного производства не усматривается наличия у К. каких-либо претензий к работе адвокатов Е., З., Г. и А. по его делу.
   
На основании изложенного Квалификационная комиссия Адвокатской палаты города Москвы, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и пп. 1, 2 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, выносит заключение:

• •    о нарушении адвокатом Е. ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката («участвуя в судопроизводстве, адвокат должен проявлять уважение к другим участникам процесса») по эпизоду неявки 12 и 15 мая 2006 г. для участия в производстве следственных (процессуальных) действий с обвиняемым К. по уголовному делу, находящемуся в производстве ГУ МВД России по ЦФО;
• •    о нарушении адвокатом З.  ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката («участвуя в судопроизводстве, адвокат должен проявлять уважение к другим участникам процесса») по эпизоду неявки 12 и 15 мая 2006 г. для участия в производстве следственных (процессуальных) действий с обвиняемым К. по уголовному делу, находящемуся в производстве ГУ МВД России по ЦФО;
• •    о нарушении адвокатом Г. ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката («участвуя в судопроизводстве, адвокат должен проявлять уважение к другим участникам процесса») по эпизоду неявки 05, 12 и 15 мая 2006 г. для участия в производстве следственных (процессуальных) действий с обвиняемым К. по уголовному делу, находящемуся в производстве ГУ МВД России по ЦФО;
• •    о нарушении адвокатом А. ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката («участвуя в судопроизводстве, адвокат должен проявлять уважение к другим участникам процесса»), выразившемся в ненаправлении в мае 2006 г. следователю ГУ МВД России по ЦФО, в производстве которого находится уголовное дело в отношении К., и который несет персональную ответственность за обеспечение конституционного права обвиняемого К. на защиту, письменного уведомления о расторжении доверителем ранее заключенного с адвокатом соглашения об оказании юридической помощи обвиняемому К. (на основании которого адвокату был выдан ордер № 602 от 24 марта 2006 г., приобщенный к материалам уголовного дела);
• •    о нарушении адвокатом А. п. 1 ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката («при невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в следственном действии, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени для его проведения адвокат должен заблаговременно уведомить следователя и согласовать с ним время совершения процессуальных действий») по эпизодам неявки 19 и 24 апреля 2006 г. для участия производстве следственных (процессуальных) действий с обвиняемым К. по уголовному делу, находящемуся в производстве ГУ МВД России по ЦФО;
• •    о необходимости прекращения в оставшейся части дисциплинарного производства в отношении адвокатов Е., З., Г., А. вследствие отсутствия в их действиях (бездействии), описанных в представлениях Главного управления Федеральной регистрационной службы по Москве от 12 мая 2006 г. (основанном на обращении следователя по особо важным делам Следственной части при ГУ МВД России по ЦФО Б. от 03 мая 2006 г. и от 28 июня 2006 г. (основанном на обращении следователя по особо важным делам Следственной части при ГУ МВД России по ЦФО Б. от 21 июня 2006 г.) нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и(или) Кодекса профессиональной этики адвоката.

Совет согласился с заключением квалификационной комиссии  и вынес вышепоименованным адвокатам дисциплинарное взыскание в форме замечания.