Федеральная палата адвокатов

17 апреля 2008 г.  распоряжением № 62 Президентом Адвокатской палаты  г. Москвы в отношении адвоката Б. было возбуждено дисциплинарное производство. Основанием для этого послужила жалоба А. В жалобе заявительница, в частности, утверждает следующее.
 
Адвокат Б. является ее соседом по даче. С 2004 г. он неоднократно обращался к ней с просьбой продать ему земельный участок заявительницы площадью в 0,06 га с находящимся на нем хозблоком, но А. это предложение отклоняла. В июне 2006 г. другой сосед по даче предложил заявительнице купить его участок вместе с домом, однако А. вынуждена была от этого предложения отказаться из-за отсутствия денег. Услышав этот разговор, к заявительнице подошел адвокат Б. и предложил купить ее участок за 7 тыс. долларов с тем, чтобы она могла приобрести соседний участок. Позднее, узнав, что заявительница не может набрать необходимой суммы, адвокат Б. сделал ей второе предложение. Он высказал готовность дать заявительнице взаймы недостающие 120 тыс. руб. в долг без процентов на 3 года с ежемесячной выплатой по 5 тыс. руб. Кроме того, юридическое оформление двух участков г-н Б. берет на себя, так как он адвокат, а потому сможет правильно составит договоры, а заявительница должна ему довериться. На этих условиях А. приняла предложение Б.

21 июня 2006 г. между заявительницей и женой Б. – Б. было заключено два договора. По одному из них последняя дала заявительнице в долг 120 тысяч рублей, а по второму - купила принадлежащий А. земельный участок за 189 000 руб. Последний договор был нотариально удостоверен.

В этот же день у другого нотариуса заявительницей был заключен договор купли- продажи соседнего земельного участка. Как утверждает А., при заключении договора займа она полагала, что его условия будут соответствовать достигнутой перед этим сторонами устной договоренности о том, что договор будет беспроцентным, т.к. ее материальное положение не позволяло ей брать деньги в долг с процентами. Убежденность заявительницы в том, что договор займа является беспроцентным подтверждалась следующим. В течение семи месяцев заявительница выплачивала Б. в счет долга по 5000 руб., которые по поручению своей жены получал Б., выдавая на этот счет расписки, в соответствии с которыми полученные им суммы шли в погашение долга. О процентах в расписках ничего не говорилось. По прошествии же указанного времени, Б. стал указывать в расписках, что полученные им для передачи займодавцу Б. 5000 руб. уплачены в счет погашения долга и процентов по нему.

Только после этого заявительница внимательно изучила подписанный ею договор займа и ознакомилась с его п. 1.3. В соответствии с данным пунктом договора заемщик обязался выплачивать Займодавцу проценты на сумму Займа из расчета 23 процента годовых в соответствии со счетами – выписками ЗАО «Банк Русский Стандарт» по кредитному договору от 25.04.2004 г. А. утверждает, что ее материальное положение (зарплата в 13 500 руб. и наличие четырех детей) не позволяло ей заключать договор займа на подобных условиях. Если бы она в момент подписания договора представляла себе его реальные условия, то на таких условиях взять деньги в долг она просто не могла, и соответственно не продала бы супругам Б. принадлежащий ей земельный участок.

Как выяснила заявительница в ЗАО «Банк Русский Стандарт», в этом кредитном учреждении у адвоката Б. с 20.05.2004 г. открыта кредитная линия. При ежемесячной выплате А. по 5 тыс. руб., в счет погашения договора займа шло только 200 руб., а остальная сумма составляла выплату процентов и плату за обслуживание кредитной линии. При таких условиях погашения заявительница смогла бы рассчитаться с долгом лишь через 9 лет, уплатив по нему огромные для нее проценты.

Как утверждает заявительница, адвокат Б. злоупотребил ее доверием, намеренно ее обманул, усугубив и без того тяжелое финансовое положение семьи. После выяснения реальных условий договора займа заявительнице пришлось для досрочного его погашения перезанять 93 тыс. руб. под 11,9 процентов годовых и 15 мая 2007 г. рассчитаться с долгом. Таким образом, взяв в долг 120 тыс. руб., заявительница с учетом процентов вынуждена была выплатить семье Б. 142 715 руб. Кроме того, для того, чтобы рассчитаться с Б. ей пришлось еще выплатить 11 тыс. руб. по другому договору займа. Причем заявительница считает, что проценты по договору были получены с нее путем обмана.

Квалификационная комиссия полагает, что объяснения А., сформулированные ею в жалобе на адвоката, а также в заседании Комиссии, относительно причин, обусловивших неосмотрительное подписание ею договора займа, психологически убедительны.

Как пояснила заявительница, заключение обоих договоров купли-продажи земельных участков было назначено на 21 июня 2006 г. По приобретаемому ею участку сделка была назначена на 16.00 час, а по продаваемому ею участку - Б. время не сообщил, ограничившись указанием на то, что «все будет нормально - ведь он адвокат» и заявительница должна ему доверять. Однако за заявительницей, по ее словам, Б. заехал только в 14 час. 15 мин., «когда она уже нервничала». После этого они поехали к Б. домой за его женой, поскольку участок оформлялся на нее, а затем к нотариусу. Здесь Б. предложил заявительнице и своему сыну вписывать от руки в оба договора, составленные им в 3-х экземплярах, паспортные данные А. При этом, по словам заявительницы, постоянно глядя на часы, Б.  говорил: «Ничего, ничего успеем – главное подписи ...»

В такой ситуации заявительница, по ее словам, «стала еще больше нервничать», так как опаздывала на другую сделку. Кроме того, при ней была очень большая для нее сумма денег (405 тыс. руб.). Как поясняет заявительница, «в этой суматохе и спешке, где одна бумага вынималась из-под руки, а другая клалась, Б. положил мне договор займа на 120 тыс. руб., напечатанный шрифтом «петит», при чтении которого, в момент волнения, я просто теряю зрение. Видя мою заминку, он быстро сказал: не волнуйся в договоре все как договорились, ты же мне доверяешь и попросил, чтобы я своей рукой вписала свои паспортные данные, при этом, чтобы мне было удобно, развернутым паспортом он закрыл середину договора, и со словами: быстрей, быстрей расписывайся, мы уже совсем опаздываем (несколько раз уже звонил продавец) вынул у меня договор (конец цитаты).» В такой ситуации, не прочитав документа, опаздывая на вторую сделку, которая почему – то была назначена адвокатом в другой нотариальной конторе, и полностью доверяя адвокату Б., заявительница подписала все документы, в т.ч. договор займа.

Как пишет далее в своей жалобе А., будучи обеспокоенным получением долга, Б. стал активно интересоваться, какие у нее, кроме зарплаты, имеются доходы. Заявительница сообщила г-ну Б., что ее бывший муж проживает в принадлежащей лично ей кооперативной квартире. Узнав об этом, Б. предложил свои услуги адвоката по выписке последнего и реализации квартиры. При этом г-н Б. пояснил, что по новому Жилищному кодексу это дело выигрышное, а заявительница должна ему только довериться. Адвокат Б. такие дела выигрывал, в связи с чем он предложил заявительнице «формально заключить с ним договор поручения».

Заявительница утверждает, что адвокат Б. знал, что у нее нет средств на оплату его труда. Поэтому он заверил А., что его услуги ей «ничего стоить не будут». А после реализации квартиры, из полученных денежных средств заявительница должна будет ему уплатить вознаграждение, исходя из 30 процентов от рыночной стоимости квартиры. Адвокат Б. заверил заявительницу, что предлагаемые им условия очень выгодны. Если же квартиру продавать с обременением, то агентству надо заплатить 60 процентов от стоимости квартиры. Адвокат предложил «попробовать», разъяснив заявительнице, что в случае отрицательного решения суда ему ничего не нужно будет платить за его услуги, которые в такой ситуации будут «благотворительной помощью» многодетной матери. В случае же благоприятного решения она сможет «расплатиться с долгом и еще на жизнь останется». С учетом большого долга заявительницы и для того, чтобы скорей с ним рассчитаться, А., по ее утверждению, согласилась с предложением адвоката Б. и 29 июля 2006 г. подписала договор поручения. По словам заявительницы, при заключении соглашения адвокат сказал, что договор заключается формально, «никакой юридической силы он не имеет, и мы потом его порвем».

В связи с возникшим конфликтом между заявительницей и семьей Б. по поводу условий договора займа заявительница не стала регистрировать заключенный с Б-ной договор купли – продажи земельного участка. 18 июля 2007 г. Б-на обратилась в Н. городской суд с иском об обязании зарегистрировать договор купли-продажи. Этот иск с позднее измененным предметом в настоящее время находится на рассмотрении судебных органов. Среди прочего истица Б. требует возместить ей расходы по оплате юридической помощи согласно квитанции №153960, выписанной ее мужем адвокатом Б.

В процессе судебного разбирательства по иску к бывшему мужу заявительницы А. о прекращении права пользования жилым помещением в доме ЖСК, снятии с регистрационного учета и выселении ответчиком был подан встречный иск. Решением З. районного суда г. Москвы от 7 мая 2007 г. первоначальный иск был отклонен, а встречный удовлетворен. При этом за каждым из бывших супругов А-ких признано право собственности на 1/2 долю спорного жилого помещения.

Таким образом, после разрешения спора, инициированного по утверждению заявительницы, адвокатом Б., правовое положение А. существенно ухудшилось. Если до этого ее бывший муж проживал в кооперативной квартире на основании права пользования, то с вынесением судебного решения, впоследствии вступившего в законную силу, он стал собственником 1/2 доли квартиры.

Как утверждает заявительница, после оглашения судебного решения адвокат Б. швырнул ей в зале судебного заседания папку с документами и убежал, сказав, что нам «не повезло с судьей». В связи с таким поведением адвоката, заявительница вынуждена была сама составить и подать краткую кассационную жалобу в Мосгорсуд, а в дальнейшем самостоятельно составлять мотивированную кассационную жалобу. Определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 7 августа 2007 г. постановленное по делу решение было оставлено без изменения.

18 июля 2007 г. адвокат Б., не уведомив заявительницу, направил в З. районный суд и в Мосгорсуд заявление о сложении с себя  полномочий представителя, ссылаясь на то, что по требованию заявительницы 16 апреля 2007 г. он якобы вернул ей нотариальную доверенность на ведение дела и документы, в связи с чем договор поручения считал прекращенным. А. же утверждает, что заявления адвоката Б. не соответствуют действительности. 7 мая 2007 г. он еще присутствовал на последнем заседании суда, и документов заявительница у него не требовала. Он сам швырнул их заявительнице.

В период до 29 ноября 2007 г. адвокат Б. никаких претензий к заявительнице по поводу оплаты его услуг по ведению дела не предъявлял. А 29 ноября 2007 г. обратился в Л. районный суд г. Москвы с иском о взыскании суммы вознаграждения по договору поручения в размере 30 процентов от рыночной стоимости 1/2 доли квартиры заявительницы. По первоначальным расчетам адвоката эта сумма составляла 460 110 руб. Кроме того, адвокат просил компенсировать ему расходы по уплате госпошлине в размере 6 201 руб. В порядке обеспечения иска адвокат просил наложить арест на 1/2 доли квартиры. Отказ суда принять указанные обеспечительные меры был обжалован им в Мосгорсуд.

6 мая 2008 г. адвокатом Б. в порядке ст. 39 ГПК РФ было подано заявление об увеличении цены иска до 920 220 руб. со взысканием в его пользу расходов по оплате госпошлине в размере 8 701 руб. В настоящее время дело находится на разрешении суда.

Как указывает в жалобе А., она и ее дети страдают из-за ее «полного доверия к адвокату». Она просит разобраться в ситуации и принять меры в отношении адвоката Б., «чтобы он своей деятельностью не вредил другим …, не порочил честь и высокое звание адвоката».

В своих письменных объяснениях адвокат Б. заявляет, что с жалобой А. «невразумительной … и некорректной по содержанию» он не согласен. Адвокат полагает, что заявительница «спекулирует» на незнании Квалификационной комиссией характера и существа их отношений. Заявительница «пытается ввести в заблуждение членов комиссии».

К заключению договоров займа и купли – продажи земельного участка адвокат «не имеет отношения», поскольку они заключались заявительницей и женой адвоката Б-ой. По утверждению адвоката, оба договора были заключены по инициативе самой А. В то же время, как следует из письменных объяснений адвоката, его устных объяснений в заседании Квалификационной комиссии и представленных им документов, кредитная линия в ЗАО «Банк Русский Стандарт», по которой в Банке были получены переданные заявительнице в долг  120 000 руб. с начислением 23 % в год за пользование кредитом, была открыта не указанной по договору в качестве займодавца домашней хозяйке Б-ой, а ее мужу- Б.
Квалификационная комиссия может согласиться с  заявительницей в том, что в отношении эпизодов с заключением договоров займа и купли – продажи земельного участка Б. субъективно воспринимался заявительницей в качестве адвоката. Он сообщил А. о наличии у него такого статуса, добавив, что окажет ей юридическую помощь при оформлении сделок, а, кроме того, заявительница должна ему доверять как адвокату. Поэтому дисциплинарное производство по этим эпизодам возбуждено обоснованно.

В свете конкретных обстоятельств указанных сделок, заключению которых весьма активно способствовал адвокат Б., его моральный облик выглядит далеко не лучшим образом.  Однако, поскольку по данным эпизодам соглашений на оказание юридической помощи между сторонами не заключалось, то эти эпизоды напрямую  не связаны с осуществлением адвокатом Б. адвокатской деятельности (ч. 1 ст. 1 Кодекса профессиональной этики адвоката). Поэтому Квалификационная комиссия считает, что эпизоды с заключением договоров займа и купли – продажи земельного участка находятся за пределами ее компетенции.  В связи с изложенным, в указанной части дисциплинарное производство подлежит прекращению.

В то же время письменные и устные объяснения участников дисциплинарного производства, а также представленные ими письменные доказательства, относящиеся к вышеуказанным эпизодам, имеют доказательственное значение при оценке Комиссией степени достоверности объяснений участников дисциплинарного производства, касающихся относящегося к компетенции Комиссии эпизода с заключением и исполнением заявительницей и адвокатом Б. соглашения на ведение дела (п. 2 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Обращаясь к данному эпизоду, Квалификационная комиссия констатирует следующее. 29 июля 2006 г. адвокатом Б. и заявительницей А. был заключен договор поручения. В соответствии с ним предметом договора являлась «Подготовка и подача в суд первой инстанции иска и др. документов с требованием о выселении и снятии с рег. учета по месту жительства гр. А. из жилого помещения в доме ЖСК …; представительство в судебных заседаниях до вынесения судом решения по делу; при необходимости подготовка и подача кассац. и надзор. жалоб, участие в заседаниях Мосгорсуда. Участие в исполнении решения суда и реализации указанной квартиры».

В соответствии с п. 3.1. Договора «За выполненное поручение Доверитель уплачивает Поверенному вознаграждение в размере 30 (тридцать) процентов от рыночной стоимости квартиры, указанной в предмете договора».

Стороны не оспаривают того обстоятельства, что с момента вынесения решения З. районным судом 07 мая 2007 г., адвокат Б. исполнение своих обязанностей по договору прекратил.

В своем исковом заявлении о взыскании суммы вознаграждения по договору поручения от 06 мая 2008 г., поданном в З. районный суд г. Москвы, адвокат объясняет это следующим образом: «По завершении судебного разбирательства и вынесении по делу З. районным судом г. Москвы решения 07 мая 2007 г., … доверитель потребовала от меня возвратить все имеющиеся документы и материалы по делу, а также доверенность на ее представительство, что мною в тот же день было сделано».

Заявительница А. данный эпизод описывает существенно иным образом, указав, что адвокат «швырнул ей в зале судебного заседания папку с документами и убежал, сказав, что нам «не повезло с судьей».

12 февраля 2008 г. А. направила нотариусу Т. по почте письмо в нотариальную контору об отзыве удостоверенной этим нотариусом доверенности на имя адвоката Б. Однако 26 февраля 2008г. нотариус Т. сообщила А., что «согласно действующему законодательству уведомление об отмене доверенности должно быть удостоверено нотариально». Таким образом, доверенность на имя адвоката Б. фактически отозвана не была.

Что же касается договора поручения, то, безотносительно к тому, каким образом документы были возвращены адвокатом заявительнице, Квалификационная комиссия констатирует, что исходя из положений действующего законодательства, договор поручения расторгнут не был. На основании п. 2 ст. 25 Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» соглашение об оказании юридической помощи представляет собой договор, заключаемый в простой письменной форме. Вопросы расторжения соглашения об оказании юридической помощи регулируются ГК РФ с изъятиями, предусмотренными Законом об адвокатской деятельности и адвокатуре.

В соответствии с п. 1 ст. 452 ГК РФ соглашение об изменении или о расторжении договора совершается в той же форме, что и договор, если из закона, иных правовых актов, договора или обычаев делового оборота не вытекает иное. Таким образом, в соответствии с законом договор поручения может быть расторгнут сторонами только в письменной форме.

Между тем, заявления о расторжении договора от доверительницы А. в адрес адвоката не поступало, и письменного предложения расторгнуть заключенный договор адвокат Б. доверительнице не направлял. Следовательно, заключенный сторонами договор расторгнут не был. Поэтому адвокат должен был исполнять принятые на себя по договору обязательства  до тех пор, пока договор не будет расторгнут в установленном законом порядке. В частности, в соответствии с условиями договора адвокат обязан был составить и  подать кассационную и надзорную жалобы, а также принять участие в соответствующих заседаниях Московского городского суда.

Весьма серьезная необходимость в подаче и поддержании такого рода жалоб была обусловлена тем, что основной иск, который подготовил и поддерживал адвокат Б., был отклонен, а встречный иск, напротив, удовлетворен.

Причем законность и обоснованность состоявшихся по делу судебных постановлений вызывает большие сомнения. В материалах дела имеется выписка из протокола заседания Правления ЖСК,  рассмотревшего заявление матери заявительницы П., в котором совершенно четко записано, что последняя просит передать принадлежащий ей пай в ЖСК не супругам А-ким, а персонально своей дочери А. Вопреки этому, в состоявшихся по делу судебных постановлениях записано, что «в деле нет бесспорных доказательств того, что пай в ЖСК был передан одной А., а не супругам А-ким». Таким образом, суд без достаточных оснований признал супругов А-ких сособственниками квартиры.

В результате вынесения постановлений судов первой и кассационной инстанций положение доверительницы адвоката Б. существенно ухудшилось по сравнению с положением, имевшим место до обращения в суд. В такой ситуации доверительница особенно нуждалась в оказании ей квалифицированной юридической помощи, которую, исходя из условий заключенного соглашения и сложившейся ситуации, ей должен был оказать адвокат.

С заявлением об отказе от подачи кассационной жалобы доверительница к адвокату не обращалась. Мотивируя невыполнение обязанности составить кассационную жалобу, адвокат Б.  в своих объяснениях указал о том, что «поручений готовить и подавать кассационную жалобу» он не получал. Между тем, Квалификационная комиссия не может согласиться с подобными объяснениями адвоката, поскольку такого рода обязанности вытекали из условий заключенного соглашения и конкретной процессуальной ситуации. При таких обстоятельствах, по мнению Квалификационной комиссии, адвокат мог считаться освобожденным от обязанности по подаче кассационной жалобы лишь в случае письменного заявления об этом доверительницы либо надлежащим образом оформленного расторжения договора поручения.

Следовательно, в создавшейся ситуации адвокат должен был продолжать исполнять обязанности, принятые на себя по договору поручения, либо принять меры к расторжению в установленном законом порядке соглашения с доверительницей. Между тем, доверительница А., в связи с занятой адвокатом позицией, и невыполнением им профессиональной обязанности, вынуждена была сама составлять и подавать кассационную жалобу, которая кассационной инстанцией была оставлена без удовлетворения. Не была составлена адвокатом и подана по делу и надзорная жалоба, хотя законность и обоснованность постановленных по делу судебных постановлений вызывает большие сомнения.

Таким образом, Квалификационная комиссия констатирует, что адвокат Б. не исполнил принятых на себя по договору поручения обязанностей.

Квалификационная комиссия также считает, что специального исследования заслуживает вопрос о правомерности сформулированного в договоре поручения условия о размере и порядке уплаты гонорара за ведение дела заявительницы.

Порядок уплаты такого вознаграждения достаточно четко определен законодательством об адвокатуре. В соответствии с п. 6 ст. 25 Закона об адвокатской деятельности и адвокатуре вознаграждение, выплачиваемое адвокату доверителем, подлежат обязательному внесению в кассу соответствующего адвокатского образования либо перечислению на расчетный счет адвокатского образования в порядке и сроки, которые предусмотрены соглашением. Как видно из содержания и смысла заключенного сторонами договора поручения, каких- либо сумм за ведение дела доверительница при заключении договора не вносила.

На основании ст. 16 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокату следует воздерживаться от включения в соглашение условия, в соответствии с которым выплата вознаграждения ставится в зависимость от результата дела.
Данное правило не распространяется на имущественные споры, по которым вознаграждение может определяться пропорционально к цене иска в случае успешного завершения дела.

По условиям соглашения, заключенного с доверительницей, адвокат Б. принял на себя обязанность ведения в ее интересах неимущественного спора. Сам адвокат сущность этого спора сформулировал следующим образом: «о прекращении права пользования жилым помещением, в доме ЖСК, снятии с регистрационного учета и выселении». Следовательно, данный иск являлся иском без цены. Соответственно, и гонорар по делу не мог определяться пропорционально к цене иска, которая в данном случае отсутствовала.

Исходя из смысла пп. 1.1. и 3.1. Договора деньги адвокатом могли быть получены лишь в случае удовлетворения предъявленного им иска, вступления решения суда в законную силу и реализации квартиры, в чем адвокат принял на себя обязанность участвовать.

Однако ситуация сложилась так, что суд в иске отказал и «реализовывать» по существу было нечего. При таких обстоятельствах адвокат, если он, несмотря на лично сформулированные им самим условия договора, полагал, что и в ситуации отказа в иске и неполного исполнения им принятых на себя по договору обязательств, он все – таки имеет право на получение вознаграждения, он должен был согласовать этот вопрос с доверительницей и уточнить (изменить) условия договора. При этом следовало также уточнить и размер гонорара в том смысле, что адвокат не выполнил всего объема указанной в договоре юридической помощи. Он не составлял кассационной и надзорной жалоб, не принимал участия в заседаниях судов кассационной и надзорной инстанции, а также в реализации судебного решения.

По объяснениям заявительницы, по условиям договора уплата вознаграждения адвокату предполагалась лишь в случае удовлетворения иска и реализации квартиры. Квалификационная комиссия считает эти объяснения достоверными, поскольку они со всей очевидностью подтверждаются вышеуказанными условиями договора, фактическим поведением сторон (ст. 431 ГК РФ), а также материальным положением заявительницы, получающей скромную зарплату, являющейся матерью четырех детей и обремененной значительными для нее долгами. Убежденность заявительницы в том, что гонорар в случае «проигрыша дела» ей платить не нужно, согласуется и с ее объяснением о том, что при заключении соглашения адвокат сказал, что договор заключается формально, «никакой юридической силы он не имеет, и мы потом его порвем».

При заключении договора заявительница какого–либо гонорара не вносила и адвокат на этом не настаивал. Это в полной мере подтверждает то обстоятельство, что у А. были достаточные основания полагать, что гонорар она должна была уплатить адвокату лишь в случае благоприятного для нее разрешения дела. Доказательств противного адвокатом Б. не представлено. Если же адвокат имел в виду иной порядок уплаты гонорара, то по согласованию с доверительницей он должен был соответствующим образом четко сформулировать условия договора в части оплаты гонорара в случае отклонения иска.

Указание в договоре, что адвокат не несет ответственности за содержание судебных актов, вынесенных в результате исполнения поручения, проблемы разрешить не может, поскольку из буквального содержания пп.1.1. и 3.1. договора и фактического поведения сторон можно сделать единственный логический вывод о том, что по смыслу договора уплата гонорара подразумевалась лишь в случае удовлетворения иска и реализации квартиры.

Несмотря на то, что из буквального толкования договора следовало, что гонорар должен быть уплачен лишь после реализации освобожденной от обременений квартиры, адвокат не лишен был возможности вступить в переговоры с доверительницей по поводу порядка расторжения договора поручения и определения порядка частичной уплаты гонорара за фактически проделанную работу. Вместо этого адвокат Б. обратился в суд с иском к своей доверительнице, по существу незаконно поставив вопрос о полной выплате ему гонорара по «проигранному» делу, по которому по смыслу подготовленного и заключенного адвокатом соглашения гонорар мог быть выплачен лишь в случае удовлетворения иска и реализации судебного решения.

Не исключая принципиальной возможности обращения адвоката в суд с иском к бывшему клиенту о взыскании неуплаченного ему гонорара, Квалификационная комиссия считает, что такого рода способ разрешения споров между адвокатом и клиентом является далеко не лучшим, имея в виду доверительный характер отношений адвоката и клиента.

Что же касается конкретной ситуации, то обоснованность позиции адвоката вызывает весьма большие сомнения, которые не могут не усиливаться в свете двух обстоятельств. Прежде всего, имеется в виду тяжелое материальное положение заявительницы, которое к тому же существенно ухудшилось из–за заключения договора займа, в котором адвокат Б. формально не участвовал. Фактически займодавцем был он, имея в виду, что деньги из банка поступали по открытой ему кредитной линии, и Б. же получал платежи по договору. Юридический же займодавец – супруга Б-на являлась домашней хозяйкой и пользовалась кредитной линией, открытой на ее мужа.

Несмотря на указанные обстоятельства, адвокат Б. без достаточных оснований обратился в суд с иском о взыскании с недавней клиентки весьма крупной для нее суммы денег. С учетом содержания соглашения на оказание юридической помощи и материального положения заявительницы,  адвокат вряд ли мог рассчитывать на то, что суд этот иск удовлетворит в сколько–нибудь существенном размере и это решение может быть реально исполнено. В такой ситуации предъявленный адвокатом иск о взыскании не подлежащего по условиям соглашения выплате гонорара являлся скорее средством давления на заявительницу в плане понудить ее зарегистрировать заключенный ею договор купли – продажи земельного участка, покупателем по которому числилась Б.

На основании п. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката разбирательство в Квалификационной комиссии осуществляется на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства.

Квалификационная комиссия должна дать заключение по возбужденному дисциплинарному производству в том заседании, в котором состоялось разбирательство по существу, на основании непосредственного исследования доказательств, представленных участниками производства до начала разбирательства, выслушивания их объяснений.

Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять обязанности, отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами; соблюдать кодекс профессиональной этики адвоката (пп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации, п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката). За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (п. 2 ст. 7 названного Закона).

Нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершенное по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодексом профессиональной этики адвокатов, установленных конференцией соответствующей адвокатской палаты (ст.18 п.1 Кодекса).

Выслушав устные объяснения адвоката, исследовав имеющиеся в дисциплинарном производстве документы и проголосовав именными бюллетенями, Квалификационная комиссия пришла к следующему заключению.

Квалификационная комиссия считает, что адвокат Б. ненадлежащим образом исполнил свои обязанности перед доверителем А., поскольку в ситуации, когда по делу, в котором он участвовал, суд отклонил требования его доверительницы и удовлетворил предъявленный к ней встречный иск, адвокат Б., не приняв мер к расторжению договора поручения и не получив указания доверителя не писать и не подавать кассационной жалобы, прекратил исполнение своих обязанностей в то время, когда доверительница особенно нуждалась в оказании ей квалифицированной юридической помощи. Тем самым поставил доверительницу перед необходимостью самостоятельно писать и подавать кассационную жалобу, а также отстаивать доводы жалобы в суде кассационной инстанции, который оставил жалобу без удовлетворения.

Адвокат Б. не составил и не подал надзорную жалобу, что также было предусмотрено заключенным сторонами договором поручения от 29.07.2006 г., хотя законность постановленных в отношении заявительницы судебных актов вызывала большие сомнения. В сложившейся ситуации адвокат Б. не имел право требовать от доверительницы получение вознаграждения за юридическую помощь, которая им оказана не была.

На основании изложенного, руководствуясь п.7 ст.33 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и пп.1 п.9 ст.23 Кодекса профессиональной этики адвоката, Квалификационная комиссия Адвокатской палаты города Москвы выносит заключение о нарушении адвокатом Б. пп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации, п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, а также ненадлежащем исполнении адвокатом Б. своих обязанностей перед доверителем А. по Договору поручения от 29 июля 2006 г., выразившееся в том, что адвокат самоустранился от исполнения принятых на себя по договору обязанностей по оказанию доверительнице квалифицированной юридической помощи: не приняв мер к расторжению договора поручения и не получив указания доверителя не писать и не подавать кассационную жалобу на решение суда об отказе А. в иске, кассационную жалобу не составил, не принял участие при рассмотрении жалобы доверителя в кассационной инстанции и не составил надзорной жалобы. Вопреки положениям ст. 16 Кодекса профессиональной этики адвоката, включил в соглашение условие, в соответствии с которым выплата вознаграждения ставится в зависимость от результата дела, в то время как по условиям заключенного соглашения адвокат принял поручение на ведение дела по неимущественному спору.

Что же касается эпизодов с заключением А. и женой адвоката Б. – Б-ой договоров займа и купли – продажи земельного участка, то, на основании ч.1 ст.1 Кодекса профессиональной этики адвоката, в указанной части дисциплинарное производство подлежит прекращению. 

Совет согласился с заключением квалификационной комиссии и вынес решение о прекращении статуса адвоката Б.