Федеральная палата адвокатов

Адвокат Х. официально участвовал только в одном следственном мероприятии - его допросе. А далее стал предпринимать действия не согласованные с заявителем и искажающие его положение: писал без ведома С. жалобы в Генеральную прокуратуру, в Администрацию Президента РФ, в ООН. После расторжения соглашения о юридической помощи адвокат Х. не возвратил С. часть гонорара, хотя участия в суде 1-й инстанции по его уголовному делу не принимал, да и самого судебного разбирательства еще не было.

Как указано в жалобе, после расторжения соглашения адвокат Х. вопреки Закону об адвокатуре, вопреки Кодексу профессиональной этики адвоката, стал писать жалобы в органы прокуратуры и ФСБ, используя полученную от С. как его бывшего доверителя, информацию, требуя, чтобы отменили постановление о приостановлении производства по уголовному делу, возобновили предварительное расследование и осудили С. за покушение на убийство, хотя следствие такого обвинения не предъявляло. С. указывает, что тем самым, адвокат Х., его бывший защитник, превратился в его самого активного обвинителя. Заявитель считает, что адвокат, который требует привлечь к уголовной ответственности своего бывшего доверителя, поступает аморально и противозаконно, умаляет честь и достоинство адвокатского сообщества.

К своей жалобе С. приложил ксерокопии различных документов, общим объемом 60стр., свидетельствующих, по его мнению, дисциплинарном проступке адвоката Х.

28 ноября 2007 г. Президент Адвокатской палаты г. Москвы, руководствуясь ст. 31 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», возбудил дисциплинарное производство в отношении адвоката Х. (распоряжение № 164), материалы которого направил на рассмотрение Квалификационной комиссии Адвокатской палаты г. Москвы.

В своих письменных объяснениях адвокат Х. привел следующие доводы, непосредственно относящиеся к сути жалобы С. В частности, соглашение на оказание юридической помощи С. было заключено 10 августа 2005г. Оплата труда адвоката в размере 60 000 рублей была внесена С. и помещена адвокатом на свой счет в Сбербанке, имеются копии соответствующих приходных кассовых ордеров. На соглашении имеется запись С. от 23.09.2005г. о том, что он претензий к работе адвоката не имеет. Далее имеется запись адвоката о том, что соглашение расторгнуто письменно 06.10.2005г. по заказному письму С. Далее адвокат Х. указывает, что после расторжения соглашения С., его супруга и друг их семьи – Ф., представляющийся подполковником ФСБ, стали осуществлять в отношении адвоката и его семьи различные незаконные действия. В частности, он стал получать от С. «подлинные письма-угрозы», «С. и его друзья подъехали на машине к дому, где живет адвокат и выкрикивали националистические лозунги, производили выстрелы их пистолета и т.д.

Х. 07.10.2005г. проинформировал о подобных угрозах со стороны С. ОВД «Алексеевский», органы прокуратуры г. Москвы, ФСБ, и другие инстанции. Х. также указывает, что клеветнические письма от С. поступали в различные инстанции и после октября 2005г., С. по-прежнему осуществлял в отношении адвоката Х. различные противозаконные действия, а также требовал от Х. возврата 5 тысяч долларов США якобы переданных адвокату за его работу. Адвокат Х., полагая, что в действиях С. содержатся признаки преступления, неоднократно обращался с заявлениями в различные правоохранительные органы. В этих заявлениях он просил возбудить против С. уголовное дело и в частности указывал, что он в августе 2005 года (см. соглашение от 10.09.2005г.) оказывал С. юридическую помощь и как адвокат установил факты, свидетельствующие о совершении последним преступления.

В частности, им (адвокатом) установлен прямой очевидец преступления С. - его сосед, гр-н Л., чьи показания изменят квалификацию преступления со ст.119 УК РФ на более тяжкую – покушение на ст.105 УК РФ, гр. С. ранее уже был дважды судим за хищение и поджог, 37 раз доставлялся в мед. вытрезвитель. После того, как С. узнал о «новых» фактах, установленных адвокатом по его уголовному делу (август 2005 года), он стал обманывать следствие, пытался подкупить адвоката и т.д. Последнее заявление Х. о возбуждении уголовного дела датировано 17.03.2007 г.

В целях защиты своих прав и законных интересов Х. обратился в Д. городской суд с исковым заявлением о защите чести и достоинства, деловой репутации, компенсации морального вреда (решение суда в иска Х. отказано- прим.кв.комиссии).

К своим объяснениям Х. приложил ксерокопии различных документов, писем, обращений в различные организации и т.д., объемом 97 страниц.
Адвокат Х. в заседание квалификационной комиссии не явился, представил заявление с просьбой рассмотреть дисциплинарное производство в его отсутствие, т.к. он был болен.
В силу п.3.ст.23 КПЭА неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства; в этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились в заседание комиссии.

Заявитель жалобы С., явившись в заседание комиссии, подтвердил доводы, изложенные в своей жалобе. Дополнительно пояснил, что о движении его уголовного дела (август 2005 года) ничего не знает, конфликтная ситуация с адвокатом возникла после того, как Соколов обратился с письмом от 27.09.2005 года к адвокату с просьбой расторгнуть договор, т.к. по его мнению адвокат ничего не делал, избрал неверную форму защиты, объявив везде, что С. – политический диссидент.

Выслушав объяснения заявителя жалобы С., изучив письменные материалы дисциплинарного производства, квалификационная комиссия, проведя голосование письменными бюллетенями, пришла к следующим выводам.

Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять обязанности, отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами; соблюдать кодекс профессиональной этики адвоката (пп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации, п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката). За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (п. 2 ст. 7 названного Закона).

10 августа 2005 года адвокат Х. заключил соглашение с гр-ном С. на оказание последнему юридической помощи. Предметом соглашения являлось оказание юридической помощи в суде 1 инстанции (Д. гор.суд Московской области), на предварительном следствии. 27 сентября 2005 г. С. обратился с письмом к адвокату Х. в котором выразил желание расторгнуть это соглашение ввиду неудовлетворительной работы адвоката. На бланке соглашения имеются следующие записи:

1.Претензий к работе адвоката не имеется. Подпись С., датированная 23.09.2005г.
2. Договор расторгнут устно, а письменно 06.10.2005 г. по заказному письму гр. С. (от 07.10.2005г.- мною направлено заявление о возбуждении уголовного дела против гр. С. по вымогательству, мошенничеству и др. ст.УК РФ в СУ при УВД Д. района. Имеется подпись адвоката Х.).
С. в своей жалобе и устных пояснениях, данных им в заседании квалификационной комиссии также указывал, что действительно обращался к адвокату Х. за оказанием юридической помощи в связи с тем, что Д. УВД Московской области в отношении него было возбуждено уголовное дело по факту конфликта между С. и его соседями по улице в пос. В. Московской области, во время которого он избил своего соседа и нанес ему поверхностные ножевые ранения. Впоследствии, в конце сентября, будучи неудовлетворенным работой адвоката, С. выразил желание расторгнуть соглашение об оказании ему юридической помощи.

В связи с истечением сроков давности привлечения к дисциплинарной ответственности, квалификационная комиссия не рассматривала доводы, приведенные в жалобе Соколова К.Н. о ненадлежащем исполнении адвокатом Х. своих профессиональных обязанностей перед доверителем.

Вместе с тем, квалификационная комиссия отмечает, что исследованные материалы дисциплинарного производства, письменные объяснения адвоката Х., устные пояснения, данные в заседании комиссии заявителем жалобы С. неопровержимо свидетельствуют о том, что адвокат Х. оказывал юридическую помощь своему доверителю С. в период с 10 августа 2005 г. (дата заключения соглашения) по 23 сентября 2005 г. и в соответствии со ст. 8 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и ст.6 Кодекса профессиональной этики адвоката являлся носителем адвокатской тайны в отношении своего доверителя – С.

В своей жалобе С. указывает, что после расторжения соглашения с адвокатом Х. последний стал писать жалобы на С. в органы прокуратуры и ФСБ, используя полученную от него, как от бывшего доверителя, информацию. В частности, требовал отменить постановление о приостановлении производства по уголовному делу С. возобновить предварительное расследование и осудить С. за покушение на убийство, хотя следствие такого обвинения ему не предъявляло. По мнению С., его бывший защитник Х. превратился в его самого активного обвинителя.

Исследуя представленные материалы дисциплинарного производства в этой части жалобы С., Квалификационная комиссия констатирует следующее.

Адвокат Х., полагая, что против него С. совершаются различного рода противозаконные действия и, опасаясь за свою жизнь, здоровье и личную безопасность, неоднократно обращался в правоохранительные органы, суд и различные государственные органы с заявлениями, жалобами, просьбами возбудить в отношении С. уголовное дело, оградить его от оскорблений С. и т.д. В частности, Х. обращался с заявлением в ОВД «Алексеевский» 16.10.2005г., 09.07.2006г., 17.03.2007 г., с просьбой возбудить уголовное дело против С. и его супруги, подавал в Д. городской суд исковое заявление о защите чести и достоинства, деловой репутации, компенсации морального вреда (ответчик С.)
В своих заявлениях, обращениях и жалобах, направленных в различные правоохранительные и государственные органы и заявления от имени Х. как адвоката, осуществляющего адвокатскую деятельность в адвокатском кабинете, Х. излагает и приводит факты, которые, по его мнению, свидетельствуют о противоправном поведении С.

Вместе с тем, Квалификационная комиссия отмечает, что в ряде подобных документов, подготовленных и подписанных Х., содержатся сведения, полученные им от своего бывшего доверителя, информация о доверителе, ставшие известные адвокату в процессе оказания юридической помощи. Например, в заявлении о преступлении, адресованному 17.03.2007 г. в ОВД «Алексеевский» Х. указывает: «… в процессе моего адвокатского расследования был выявлен прямой очевидец преступления гр. С. – гр.Л., сообщивший обо всех деталях преступления гр. С….»; в исковом заявлении, поданном в Д. городской суд 01.11.2007г. – «…однако, С-вы от меня скрыли факты о прошлых «заслугах» С., которые я стал выявлять в ходе своего адвокатского расследования… А именно: Соколов был осужден судом за кражу и хищение, … осужден за умышленный поджог дома». Далее он указывает, что, проводя адвокатское расследование, «установил очевидца преступления С. – Л. и провел с ним профилактическую беседу, акцентируя внимание на уголовной ответственности граждан РФ за скрытие преступления, соучастия в преступлении. После этой беседы Л. подробно рассказал адвокату, как он был очевидцем преступления С., т.к. стоял от него в 10 шагах».

Изложенное приводит Квалификационную комиссию к выводу о том, что адвокат Х. как гражданин РФ в праве был принимать адекватные действия защиты при наличии каких-либо угроз, оскорблений в его адрес, защищать свою честь, достоинство и деловую репутацию. Вместе с тем, в компетенцию Квалификационной комиссии не входит как исследование доказательств, свидетельствующих о противоправных действиях, как утверждает адвокат Х., совершенных со стороны его бывшего доверителя С., так и о способах и методах, избранной Х. защиты себя, своей семьи и своего имени.
Однако Квалификационная комиссия вынуждена согласиться с доводами заявителя о том, что, используя различные методы и способы своей защиты, адвокат Х. нарушил требования ст.8 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и п.2, 3, 4, 5 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката. В частности, адвоката Х. его доверитель не освобождал от обязанности хранить профессиональную тайну.

Использование адвокатом Х. без согласия своего бывшего доверителя, а срок хранения тайны не ограничен во времени, сведений, сообщенных ему бывшем доверителем для обоснования своей позиции по гражданскому делу в Д. городском суде вряд ли можно признать разумно необходимым. Раскрытие адвокатом сведений не допустимо ни при каких обстоятельствах. Профессия адвоката призвана защищать, в том числе и преступника, но делать это только не запрещенными законом средствами. Изобличать лицо в совершении преступления не является и не может являться задачей адвокатуры (см. «Адвокатская тайна» под ред. В.Н. Буробина, 2006г.).

На основании изложенного Квалификационная комиссия Адвокатской палаты города Москвы, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и пп. 1 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, выносит заключение о нарушении адвокатом Х. при обстоятельствах, описанных в жалобе С., требований ст.8 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и п.2, 3, 4, 5 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Совет согласился с мнением квалификационной комиссии и вынес адвокату Х. дисциплинарное взыскание в форме предупреждения.