Федеральная палата адвокатов

 

Так, в соответствии с требованиями ст.ст. 243, 298 УПК РФ председательствующий по делу руководит судебным заседанием, принимает все меры к обеспечению состязательности и равноправия сторон, обеспечивает соблюдение распорядка судебного заседания; стороны вправе в корректной форме возражать против действий председательствующего, информация о чем заносится в протокол; решение по уголовному делу об окончательной квалификации действий подсудимого и мере наказания принимается судом только в совещательной комнате. По смыслу уголовно-процессуального закона общение председательствующего и сторон касаемо любых процессуально значимых вопросов, связанных с рассмотрением уголовного дела, возможно только в рамках судебного заседания. Согласно ст. 7 вышеназванного Федерального закона «Об адвокатуре и адвокатской деятельности в Российской Федерации» адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя и соблюдать Кодекс профессиональной этики, в соответствии со ст. 12 которого адвокат так же должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства.

 

Между тем, защитник Ш. до начала разбирательства дела по существу, т.е. за несколько дней до судебного заседания – 13 мая 2008 г., явился в кабинет к председательствующему по делу в отношении С. судье Р., где в присутствии секретаря Г. позволил себе задавать судье вопросы о возможных перспективах рассмотрения уголовного дела, в том числе о том, возможно ли более лояльное отношение к его подзащитному в случае полного признания им своей вины, о том, возможно ли как-то изменить квалификацию действий подсудимого в сторону смягчения положения С., а так же настойчиво просил допустить в качестве второго защитника по делу бывшую супругу последнего с тем, чтобы они могли беспрепятственно видеться в условиях изолятора, т.к. общение бывших супругов во время обычных свиданий для них унизительно. Судья Р. отказалась обсуждать с адвокатом эти вопросы, поскольку подобное ни уголовно-процессуальным, ни иными законами не допустимо, после чего Ш. покинул кабинет, но в дальнейшем, в ходе последующих судебных заседаний, продолжал вести себя крайне неэтично и недостойно профессионального адвоката.

 

Так, в соответствии с требованиями ст. 9 Кодекса профессиональной этики, адвокат не вправе допускать в процессе разбирательства дела высказывания, умаляющие честь и достоинство других участников разбирательства, даже в случае их нетактичного поведения. Согласно ст. 12 того же Кодекса, участвуя или присутствуя на судопроизводстве, адвокат должен не только соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства, но и проявлять уважение к суду и другим участникам процесса; возражая против действий судей и других участников процесса, адвокат должен делать это в корректной форме и в соответствии с законом.

 

Между тем, адвокат Ш. неоднократно в процессе разбирательства дела допускал некорректные высказывания в адрес председательствующего, заявив, например, в одном из судебных заседаний, что судья неверно формулирует фразу по ходу допроса сторонами свидетелей «вопрос снимается» – фактически дословно защитник на это заявил: «у меня возражения против действий председательствующего, который принимает или отклоняет вопросы, но не снимает их, т.к. в процессе ничего не вешается!», так же защитник Ш. многократно пытался продемонстрировать свое неуважение суду, игнорируя законные распоряжения председательствующего, в том числе относительно необходимости тактичного поведения сторон в процессе. За это и разного рода неэтичные реплики в адрес председательствующего защитнику многократно объявлялись замечания с занесением в протокол судебного заседания.

 

Согласно ст. 4 Кодекса профессиональной этики адвокат при всех обстоятельствах должен сохранять честь и достоинство, присущие его профессии. В судебном заседании 13 мая 2008 г. судом было отклонено ходатайство адвоката об истребовании по месту хранения смывов с рук С., однако, защитник Ш. позволил себе явиться к осуществлявшему расследование по уголовному делу следователю Д. и, ссылаясь на, якобы, положительное судебное решение по его ходатайству, просил выдать ему на руки означенные выше смывы с рук обвиняемого для передачи в суд. Об этом факте стало известно из телефонного разговора со следователем, который посчитал нужным проверить заявление адвоката. О телефонограмме Д. в деле имеется соответствующая докладная секретаря судебного заседания Г. На просьбу председательствующего в судебном заседании 29.05.2008 г. объяснить произошедшее, защитник Ш. ответил категорическим отказом.

 

В судебном заседании 19.06.2008 г. судом был объявлен перерыв до 11.00 часов 20.06.2008 г., но защитник Ш. не явился в судебное заседание к назначенному времени без указания причин. Незадолго до начала процесса судье была передана факсограмма от адвоката Ш., адресованная на имя и.о. председателя суда К., с просьбой уведомить судью Р. о том, что защитник в судебное заседание не явится, но, как уже было указано выше – без изложения причин. В своем сообщении адвокат указал на то, что судья Р. отложила рассмотрение дела без обсуждения новой даты слушания с участниками процесса. Однако адвокат Ш. не учел, что в соответствии с нормами УПК РФ, председательствующий по делу не обязан обсуждать дату судебного заседания со сторонами, тогда как согласно ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката, последний при невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании, должен заблаговременно уведомить об этом суд. Кроме того, в данном случае судебное заседание не было отложено, судом был объявлен перерыв в процессе, т.е. вопрос об обсуждении даты нового слушания не мог обсуждаться в принципе. Между тем, защитник Ш., не только не сообщил заблаговременно о невозможности явки в процесс непосредственно председательствующему по делу судье Р., направив зачем-то свое уведомление на имя судьи К., но и не указал в факсограмме, по каким именно причинам он сорвал судебное заседание по уголовному делу, обвиняемый по которому содержится под стражей и в этой связи заинтересован в скорейшем рассмотрении дела. Все иные участники процесса явились в суд вовремя – был доставлен подсудимый, явился государственный обвинитель, т.е. своими действиями адвокат Ш. продемонстрировал неуважение не только суду, но и иным участникам судебного разбирательства, в том числе – своему подзащитному.

 

С учетом вышеизложенного заявитель счел необходимым довести о случившемся до сведения Совета адвокатской палаты г. Москвы, Президента адвокатской палаты г. Москвы для решения вопроса о дисциплинарной ответственности адвоката Ш. за грубые нарушения адвокатом требований норм уголовно-процессуального закона, Федерального закона № 63-Ф3 от 31.05.2002 г. «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката, принятого 31.01.2003 г., допущенные им при участии в качестве защитника в рассмотрении уголовного дела по обвинению С. в Т. районном суде г. Москвы.

 

… Изучив письменные материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы сообщения федерального судьи Т. районного суда г. Москвы Р. от 20 июня 2008 г., Квалификационная комиссия, проведя голосование именными бюллетенями, пришла к следующим выводам.

Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять обязанности, отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами; соблюдать кодекс профессиональной этики адвоката (пп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации, п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката). За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (п. 2 ст. 7 названного Закона).

 

Участвуя или присутствуя на судопроизводстве, адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства, проявлять уважение к суду (ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката).

 

При невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени для их проведения, адвокат должен заблаговременно уведомить об этом суд и согласовать с ним время совершения процессуальных действий (п. 1 ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката).

 

При рассмотрении дисциплинарного производства, носящего публично-правовой характер, Квалификационная комиссия исходит из презумпции добросовестности адвоката, обязанность опровержения которой возложена на заявителя (участника дисциплинарного производства, требующего привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности), который должен доказать те обстоятельства, на которые он ссылается как на основания своих требований.

 

Адвокат Ш. не отрицает, что за несколько дней до судебного заседания 13 мая 2008 г. явился в Т. районный суд к федеральному судье Р.

 

Однако адвокат по-иному, чем заявитель, объясняет как цель своего визита (ознакомление с приобщенными к материалам дела аудио- и видеозаписями), так и содержание состоявшегося между ним и федеральным судьей разговора, которое, по мнению Комиссии, не свидетельствует о нарушении адвокатом Ш. норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката.

 

При таких обстоятельствах пояснения заявителя недостаточны для опровержения презумпции добросовестности адвоката.

 

Аналогичную оценку дает Квалификационная комиссия и доводам заявителя о якобы имевшей место со стороны адвоката Ш. попытке получить у следователя Д. конверты со смывами рук обвиняемого С. для передачи в суд со ссылкой на якобы положительное судебное решение по этому вопросу.

 

Адвокат Ш. дал и по этому вопросу подробные, последовательные, убедительные объяснения, представил фотографию лицевой и оборотной стороны конверта.

 

При таких обстоятельствах презумпцию добросовестности адвоката в отношении рассматриваемого довода заявителя также следует считать не опровергнутой.

 

Относительно высказанных заявителем претензий к некорректности поведения адвоката в судебном заседании Т. районного суда г. Москвы 06 июня 2008 г., когда защитник – адвокат Ш. заявил – «У меня возражения на действия председательствующего. Председательствующий принимает или отклоняет вопросы, но не снимает их, так как в процессе ничего не вешается», – Квалификационная комиссия отмечает следующее.

 

УПК РФ прямо не закрепляет, в какой форме (какими словами) должны заявляться участниками судопроизводства возражения на действия других участников, в том числе и суда, а также, в какой форме (какими словами) председательствующий должен разрешить заявленные иными участниками судопроизводства возражения.

 

Части 1-2 ст. 243 УПК РФ лишь указывают на то, что председательствующий руководит судебным заседанием, принимает все предусмотренные настоящим УПК РФ меры по обеспечению состязательности и равноправия сторон, обеспечивает соблюдение распорядка судебного заседания, разъясняет всем участникам судебного разбирательства их права и обязанности, порядок их осуществления, а также знакомит с регламентом судебного заседания, установленным статьей 257 УПК РФ.

 

В этом смысле чуть более точно была сформулирована ч. 2 ст. 243 УПК РСФСФ 1960 г.: «Председательствующий руководит судебным заседанием, принимая все предусмотренные настоящим Кодексом меры к всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств дела…, устраняя из судебного разбирательства все, не имеющее отношения к делу…».

 

Словосочетание «снять вопрос» в УПК РФ действительно не упоминается, но в ч. 2 ст. 53 сказано «Следователь может отвести вопросы защитника, но обязан занести отведенные вопросы в протокол», а в ч. 2 ст. 190 УПК РФ – «В протокол записываются все вопросы, в том числе и те, которые были отведены следователем или на которые отказалось отвечать допрашиваемое лицо, с указанием мотивов отвода или отказа».

 

Таким образом, буквально УПК РФ говорит только о праве следователя «отвести вопросы защитника». Полномочие председательствующего «принять или отклонить» вопрос защитника, на чем адвокат Ш. настаивал в своем возражении на действия председательствующего, в УПК РФ прямо также не названо.

 

Между тем, совершенно очевидно, что во время допроса как на предварительном следствии, так и в суде за должностным лицом, которое в данный момент ведет производство по уголовному делу, УПК РФ признает право принимать процессуальные способы реагирования в отношении участников судопроизводства, которые злоупотребляют предоставленными им процессуальными правами, а за этими участниками, в свою очередь, право заявить как возражения (подать жалобу) на действия соответствующего должностного лица, так и заявить ему отвод по основаниям, установленным в ст. 61-67 УПК РФ.

 

С точки зрения русского языка, словосочетания «снять вопрос», «отвести вопрос», «отклонить вопрос» являются синонимами. Глагол «снять» имеет, среди прочего, значение «устранить, отменить» (см. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1984. С. 642).

 

В этой связи Квалификационная комиссия обращает внимание адвоката Ш. на необходимость заявлять возражения не на любые, а лишь на ту часть действий председательствующего, которые действительно направлены на лишение или ограничение законных прав и интересов подсудимого и/или его защитника.

 

Являясь независимым профессиональным советником по правовым вопросам, «адвокат не может быть привлечен к какой-либо ответственности… за выраженное им при осуществлении адвокатской деятельности мнение, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность адвоката в преступном действии (бездействии)» (п. 1 ст. 2, п. 2 ст. 18 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»), поэтому Квалификационная комиссия вправе оценивать на предмет соответствия адвокатской этике лишь форму выражения адвокатом Ш. в возражениях на действия председательствующего своего мнения о том, какова роль (функции) судьи в допросе свидетеля в состязательном судебном следствии.

 

Проанализировав содержание отраженного в протоколе судебного заседания от 06 июня 2008 г. возражения адвоката Ш. на действия председательствующего, Квалификационная комиссия не считает, что в форме выражения адвокатом своего мнения о том, каким образом председательствующий должен выражать свое отношение к вопросам, задаваемым защитником свидетелю во время допроса, проявлено неуважение к суду, то есть положения Кодекса профессиональной этики адвоката, в том числе п. 1 ст. 4, п. 2 ст. 8, пп. 7 п. 1 ст. 9 и ст. 12, им не нарушены.

 

Относительно неявки адвоката Ш. в судебное заседание 20 июня 2008 г. после перерыва, объявленного 19 июня 2008 г. по окончании рабочего времени, Квалификационная комиссия отмечает следующее.

 

Квалификационная комиссия не может согласиться с утверждением заявителя о том, что «в соответствии с нормами УПК РФ, председательствующий по делу не обязан обсуждать дату судебного заседания со сторонами, тогда как согласно ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката, последний при невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании, должен заблаговременно уведомить об этом суд», поскольку согласно общим началам осуществления правосудия в Российской Федерации, а также общепринятым нормам морали (межличностного общения) законодателем презюмируется конструктивное сотрудничество профессиональных участников уголовного судопроизводства при исполнении каждым из них возложенной на него законом процессуальной функции.

 

В то же время Квалификационная комиссия соглашается с доводом заявителя о том, что «в данном случае судебное заседание не было отложено, судом был объявлен перерыв в процессе, т.е. вопрос об обсуждении даты нового слушания не мог обсуждаться в принципе», поскольку по смыслу УПК РФ, начав (продолжив) 19 июня 2008 г. рассмотрение уголовного дела, суд был вправе непрерывно слушать его, прерываясь только на ночное время, выходные и праздничные дни, в течение такого количества дней, какое требовали интересы правосудия в данном случае. 20 июня 2008 г., т.е. на следующий рабочий день адвокат Ш., по общему правилу, был обязан явиться в Т. районный суд г. Москвы для продолжения участия в качестве защитника в рассмотрении уголовного дела в отношении С. Поэтому Квалификационная комиссия обращает внимание адвоката Ш. на ошибочное указание им в факсограмме от 20 июня 2008 г. исх. № 176 «О рассмотрении уголовного дела», направленной им в Т. районный суд г. Москвы, на то, что «19.06.08 судья Р. без обсуждения с участниками судопроизводства приняла по уголовному делу С., чьим защитником я являюсь, решение отложить рассмотрение дела на 11 час. 20.06.08».

 

Однако, с учетом данных адвокатом Ш. объяснений, в данном конкретном случае Квалификационная комиссия не может признать в факте его неявки 20 июня 2008 г. в Т. районный суд г. Москвы для продолжения участия в качестве защитника в рассмотрении уголовного дела в отношении С. нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и/или Кодекса профессиональной этики адвоката.

 

Адвокатом Ш. представлены письменные доказательства того, что 20 июня 2008 г. он по просьбе матери своего подзащитного Г. в неотложном порядке обратился к начальнику Учреждения ИЗ-77/5 УФСИН России по г. Москве с заявлением об обеспечении безопасности осужденного. Из полученного адвокатом ответа И.о. Начальника Учреждения от 14 июля 2008 г. № 50/2/6-2693 следует, что согласно запросу адвоката «Г. был переведен в другую камеру равнозначной категории лиц».

 

Квалификационная комиссия обращает внимание заявителя на то, что неявка адвоката Ш. 20 июня 2008 г. в судебное заседание была обусловлена необходимостью обеспечить соблюдение в отношении другого его подзащитного Г. гарантированных ст. 20 и 21 Конституции РФ каждому права на жизнь и права не подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению (в силу ст. 18 и ч. 3 ст. 56 Конституции РФ указанные права и свободы являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и применение законов и не подлежат ограничению даже в условиях чрезвычайного положения).

 

Кроме того, адвокат Ш. исполнил обязанность, возложенную на него п. 1 ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката, уведомив Т. районный суд г. Москвы суд о невозможности явки 20 июня 2008 г. для участия в судебном заседании по уголовному делу в отношении С. путем направления факсограммы, которая, что не отрицается заявителем, поступила в суд до начала судебного заседания.

 

Исследовав доказательства, представленные участниками дисциплинарного производства на основе принципов состязательности и равенства прав участников дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия приходит к выводу о том, что адвокатом Ш. при обстоятельствах, описанных в сообщении федерального судьи Т. районного суда г. Москвы Р. от 20 июня 2008 г., не допущено нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и(или) Кодекса профессиональной этики адвоката.

 

На основании изложенного Квалификационная комиссия Адвокатской палаты города Москвы, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и пп. 2 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, выносит заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката Ш. вследствие отсутствия в его действиях (бездействии), описанных в сообщении (частном постановлении) федерального судьи Т. районного суда г. Москвы Р. от 20 июня 2008 г., нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката.

 

Совет согласился с мнением Квалификационной комиссии.