Федеральная палата адвокатов

06 июля 2007 г. в Адвокатскую палату г. Москвы из Управления Федеральной регистрационной службы по Москве в соответствии с пп. 9 п. 3 ст. 31 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» поступило представление от 03 июля 2007 г. № 2007/77-19825 (вх. № 1881), в котором поставлен вопрос о рассмотрении обращения Начальника СО при ОВД по району Ю. Т. К. и следователя Д. в отношении адвоката А.

В поступившем в Адвокатскую палату г. Москвы вместе с представлением ГУ Росрегистрации по Москве от 03 июля 2007 г. № 2007/77-19825 обращении Начальника СО при ОВД по району Ю. Т. К. и следователя Д. от 23 мая 2007 г. № 0-7/2-450 указано, что в производстве СО при ОВД Ю. Т. УВД СЗАО г. Москвы находится уголовное дело возбужденное Т. межрайонной прокуратурой г. Москвы в отношении Ш. по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 116 УК РФ; интересы Ш. на предварительном следствии представляет адвокат А. (ордер № 7 от 13.10.2006 г.); с момента заключения соглашения со своей подзащитной (13.10.2006 г.) адвокат А. занял позицию, противоречащую уголовно-процессуальному законодательству и интересам подзащитной, так, в нарушение ч. 4 ст. 49 УПК РФ, ордер адвоката был направлен в канцелярию ОВД Ю. Т. СЗАО г. Москвы только 17 октября 2006 г. с заявлением о невозможности участия защитника в следственных действиях 17 октября 2006 г. в связи с его занятостью; в связи с указанными обстоятельствами, защитник А. был допущен для участия в деле по предъявлению им удостоверения только 26 апреля 2007 г. для участия в очных ставках; в заявлении от 17 октября 2006 г. за подписью ВРИО управляющего АБ Б. сделана ссылка на несуществующее положение ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» об извещении адвоката в 5-дневный срок о проведении следственных действий с подзащитной; игнорирование требований ч. 4 ст. 49 УПК РФ (предъявление удостоверения адвоката) А. и злоупотребление им доверием подзащитной повлекли за собой принудительный привод последней 18 октября 2006 г.; 26 апреля 2007 г. защитник А. при производстве очных ставок с участием малолетних потерпевшего и свидетелей, игнорируя присутствие педагога, законных представителей, проявил крайнюю эмоциональную неуравновешенность: голословными заявлениями (без ознакомления с материалами дела) о незаконности привлечения своей подзащитной к уголовной ответственности, нарушении ее прав, нарушении закона при проведении очных ставок оказывал психическое воздействие на малолетних свидетелей и потерпевшего; в ходе проведения очных ставок адвокат А. непосредственно отвечал на вопросы следователя, поставленные перед подозреваемой Ш., репликами прерывал показания малолетних свидетелей и потерпевшего, на неоднократные замечания следователя о недопустимости подобных действий бурно реагировал жестикуляцией и заявлениями о незаконности привлечения его подзащитной к уголовной ответственности; по указанию защитника подозреваемая Ш. внесла в протокола очных ставок заявления об искажения следователем показаний свидетелей, потерпевшего и необходимости подготовки ходатайств об отводе следователя; 07 мая 2007 г. обвиняемая Ш. по указанию защитника внесла в протокол допроса в качестве обвиняемой немотивированное заявление о недоверии следователю; 10 мая 2007 г. обвиняемая Ш. по прямому указанию защитника внесла в постановление о полном отказе в удовлетворении ее ходатайств, заявленных 7 мая 2007 г., запись о якобы «угрозах в ее адрес и адрес адвоката»; аналогичное заявление было внесено адвокатом А. в протокол уведомления об окончании следственных действий от 10мая 2007 г. вместе с отказом от ознакомления с материалами дела; внесение вышеуказанных записей в процессуальные документы 10 мая 2007 г. сопровождались громкими оскорблениями, в том числе нецензурными, в адрес следователя и его близких, унижениями чести и достоинства следователя, заявлениями о его профессиональной некомпетентности, а так же угрозами физической расправой в связи выполнениями служебных обязанностей следователем со стороны А.; означенные действия были произведены А. в служебном помещении СО при ОВД Ю. Т. в дневное время в присутствии граждан и сотрудников следственного отделения, вместе с тем, письменные мотивированные ходатайства об отводе следователя обвиняемой Ш. и ее защитником не заявлены. По мнению заявителя, отказ адвоката А. от ознакомления с материалами дела, подписанный по его указанию обвиняемой Ш., существенно затрагивает интересы обвиняемой, которыми адвокат пренебрегает, ссылаясь на нахождение супруга обвиняемой – Ш. – в непосредственном служебном подчинении А. Заявитель считает, что адвокат А. умышленно нарушил требования законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, что эти нарушения «задевают» честь и достоинство адвоката, умаляют авторитет адвокатуры, а потому он просит рассмотреть вопрос о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности.

…12 июля 2007 г. Президент Адвокатской палаты г. Москвы, руководствуясь ст. 31 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», возбудил дисциплинарное производство в отношении адвоката А. (распоряжение № 101), материалы которого направил на рассмотрение Квалификационной комиссии Адвокатской палаты г. Москвы.

…Изучив письменные материалы дисциплинарного производства, обсудив доводы представления Управления Федеральной регистрационной службы по Москве от 03 июля 2007 г. № 2007/77-19825, основанного на сообщении Начальника СО при ОВД по району Ю. Т. К. и следователя Д. от 23 мая 2007 г. № 0-7/2-450, Квалификационная комиссия, проведя голосование именными бюллетенями, пришла к следующим выводам.

Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами, соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката. За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (пп. 1 и 4 п. 1 ст. 7; п. 2 ст. 7 названного Закона).

Т. межрайонной прокуратурой г. Москвы в отношении Ш. было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 116 УК РФ, совершенного 4 сентября 2006 г. на третьем этаже школы  г. Москвы.

13 октября 2006 г. Ш. заключила соглашение с адвокатом А. на предварительном следствии в ОВД «Ю. Т.» г. Москвы, при этом адвокату был выписан ордер № 7 от 13 октября 2006 г.

16 октября 2006 г. адвокат А. был по телефону извещен дознавателем О. о том, что 17 октября 2006 г. с Ш. будут проводиться следственные действия. Однако на 17 октября 2006 г. с участием адвоката А. в Президиуме Нижегородского областного суда было назначено рассмотрение уголовного дела в отношении Х. О невозможности явки адвоката А. 17 октября 2006 г. в ОВД «Ю. Т.» СЗАО г. Москвы для участия в следственных действиях с Ш. органы предварительного расследования были уведомлены письменным заявлением ВРИО управляющего АБ Б. от 17 октября 2006 г. № 88-Ш/06. В заявлении была также высказана просьба известить адвоката А. в пятидневный срок о проведении следственных действий с Ш., к заявлению был приложен ордер адвоката.

По мнению заявителя, с момента заключения соглашения со своей подзащитной (13.10.2006 г.) адвокат А. занял позицию, противоречащую уголовно-процессуальному законодательству и интересам подзащитной, так, в нарушение ч. 4 ст. 49 УПК РФ, ордер адвоката был направлен в канцелярию ОВД Ю. Т. СЗАО г. Москвы только 17 октября 2006 г. с заявлением о невозможности участия защитника в следственных действиях 17 октября 2006 г. в связи с его занятостью; в связи с указанными обстоятельствами, защитник А. был допущен для участия в деле по предъявлению им удостоверения только 26 апреля 2007 г. для участия в очных ставках; в заявлении от 17 октября 2006 г. за подписью ВРИО управляющего АБ Б. сделана ссылка на несуществующее положение ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» об извещении адвоката в 5-дневный срок о проведении следственных действий с подзащитной; игнорирование требований ч. 4 ст. 49 УПК РФ (предъявление удостоверения адвоката) А. и злоупотребление им доверием подзащитной повлекли за собой принудительный привод последней 18 октября 2006 г.

В этой связи Квалификационная комиссия отмечает, что адвокат не обязан предоставлять свой ордер в орган предварительного расследования непосредственно после заключения с ним соглашения на ведение дела (на защиту подозреваемого, обвиняемого). В отношении Ш. мера пресечения в виде заключения под стражу не избиралась, данных о том, что она вызывалась в орган предварительного расследования ранее 17 октября 2006 г. в материалах дисциплинарного производства нет. Наоборот, из имеющихся в материалах дисциплинарного производства доказательств, представленных самим заявителем, следует, что только 16 октября 2006 г. дознаватель О. сообщила адвокату А. о том, что на 17 октября 2006 г. с участием подозреваемой Ш. запланировано производство следственных действий. Однако ранее с участием адвоката А. было назначено рассмотрение уголовного дела в отношении Х. в президиуме Нижегородского областного суда, о чем орган предварительного расследования был поставлен в известность в письменной форме.

В случае неявки приглашенного защитника в течение 5 суток со дня заявления ходатайства о приглашении защитника дознаватель, следователь или суд вправе предложить подозреваемому, обвиняемому пригласить другого защитника, а в случае его отказа принять меры по назначению защитника. Если участвующий в уголовном деле защитник в течение 5 суток не может принять участие в производстве конкретного процессуального действия, а подозреваемый, обвиняемый не приглашает другого защитника и не ходатайствует о его назначении, то дознаватель, следователь вправе произвести данное процессуальное действие без участия защитника, за исключением случаев, предусмотренных пунктами 2 - 7 части первой статьи 51 УПК РФ (ч. 3 ст. 50 УПК РФ).

Таким образом, адвокат А. не был заблаговременно извещен о производстве следственных действий с Ш., ранее на 17 октября 2006 г. имел назначенное к слушанию с его участием в суде надзорной инстанции уголовное дело, о невозможности своей явки поставил орган предварительного расследования в известность в письменной форме. Поскольку Ш. на 13-17 октября 2006 г. не задерживалась и под стражу не заключалась, то никакой процессуальной потребности в проведении следственных действий с Ш. именно 17-18 октября 2006 г., а не в иные дни не было (в УПК РФ краткие сроки производства следственных действий установлены лишь с задержанными и с подозреваемыми, заключенными под стражу; для пребывания в статусе подозреваемого лица, в отношении которого возбуждено уголовное дело, вообще никаких конкретных сроков, за исключением общих сроков проведения предварительного расследования или дознания, не установлено).

Квалификационная комиссия не отрицает право следователя (дознавателя) самостоятельно планировать время производства следственных действий по конкретному уголовному делу, однако одновременно отмечает, что поскольку уголовно-процессуальный закон обязывает проводить следственные действия с участием подозреваемого (обвиняемого) с участием защитника, то следователю (дознавателю) неизбежно необходимо согласовывать время производства таких действий с избранным подозреваемым (обвиняемым) защитником. Согласно ч. 3 ст. 50 УПК РФ лишь невозможность явки приглашенного подозреваемым (обвиняемым) защитника в течение 5 суток позволяют дознавателю (следователю) предложить подозреваемому, обвиняемому пригласить другого защитника, в случае его отказа принять меры по назначению защитника и даже в некоторых случаях произвести процессуальное действие в отсутствие защитника.

Согласно ч. 4 ст. 49 УПК РФ адвокат допускается к участию в уголовном деле в качестве защитника по предъявлении удостоверения адвоката и ордера. Заявитель не отрицает, что 17 октября 2006 г. в его адрес было направлено заявление о занятости защитника Ш. адвоката А. в другом процессе, и что к заявлению был приложен ордер адвоката. Из сообщения заявителя не усматривается, что у него возникли сомнения относительно полномочий адвоката А. Совершенно очевидно, что если адвокат занят в судебном процессе и не может явиться в орган предварительного расследования, то он направляет ему ходатайство об отложении проведения процессуальных действий и ордер, поскольку ранее адвокат в деле еще не участвовал. Удостоверение адвоката предъявляется последним должностному лицу или органу, в производстве которого находится уголовное дело, при личной явке для участия в производстве следственных действий.

Квалификационная комиссия не может согласиться с утверждением заявителя о том, что игнорирование требований ч. 4 ст. 49 УПК РФ (предъявление удостоверения адвоката) А. и злоупотребление им доверием подзащитной повлекли за собой принудительный привод последней 18 октября 2006 г., поскольку никакой причинно-следственной связи между непредъявлением адвокатом своего удостоверения должностному лицу или органу, в производстве которого находится уголовное дело, и приводом подозреваемого к должностному лицу или органу, в производстве которого находится уголовное дело, нет.

Кроме того, согласно ч. 1 ст. 113 УПК РФ подозреваемый, обвиняемый могут быть подвергнуты приводу в случае неявки по вызову без уважительных причин, а не потому, что их защитник не предъявил (несвоевременно предъявил) должностному лицу или органу, в производстве которого находится уголовное дело, удостоверение адвоката.

Насколько можно заключить из обращения заявителя, после 17-18 октября 2006 г. следственные действия с участием подозреваемой Ш. до 26 апреля 2007 г. не проводились. Ордер на защиту Ш. с октября 2007 г. находился в материалах уголовного дела. Для согласования с Ш. позиции защиты адвокату А. не требовалось являться к следователю (дознавателю), поскольку конституционное право Ш. на свободу в период досудебного производства по уголовному делу не ограничивалось.

На 26 апреля 2007 г. следователь СО при ОВД по району Ю. Т. СЗАО г. Москвы Д. запланировал проведение очных ставок между подозреваемой Ш. и учащимися школы. В этот день защитник подозреваемой адвокат А. прибыл в орган предварительного расследования и принял участие в проведении очных ставок.

Таким образом, адвокат А. представил в государственный орган, в производстве которого находилось возбужденного в отношении Ш. уголовное дело, ордер на защиту последней и принял участие в следственных действиях с подозреваемой в момент, когда эти действия проводились. При таких обстоятельствах Квалификационная комиссия не может согласиться с утверждением заявителя о том, что адвокат А. был допущен к участию в деле только 26 апреля 2007 г. по предъявлении им удостоверения.

Кроме того, Квалификационная комиссия обращает внимание заявителя на то обстоятельство, что термин «допуск адвоката к участию в деле» в настоящее время присутствует в УПК РФ наряду с более новым термином «адвокат участвует в деле». Второй термин более точно отражает процессуально самостоятельную роль защитника, поскольку он вступает в дело не с согласия дознавателя, следователя или суда, а по воле своего подзащитного. Кроме того, когда у защитника нет потребности в ознакомлении с материалами уголовного дела (в допустимом п. 6 ч. 1 ст. 53 УПК РФ объеме), в получении разрешения на свидание с подзащитным, содержащимся под стражей (если такое разрешение по закону или в силу сложившейся традиции необходимо), то он осуществляет защиту своего доверителя, не являясь к должностному лицу или органу, в производстве которого находится уголовное дело, поскольку под защитой понимается значительно более широкий комплекс действий, чем явка для участия в производстве следственных действий с участием подозреваемого (обвиняемого).

Проанализировав три протокола очных ставок, проведенных 26 апреля 2007 г. между подозреваемой Ш. (с участием защитника адвоката А.) и несовершеннолетними потерпевшим и свидетелями, Квалификационная комиссия также не усматривает со стороны адвоката А. нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и/или Кодекса профессиональной этики адвоката.

Действительно очная ставка с потерпевшим Б. дважды прерывалась для совещания подозреваемой с ее защитником, однако такое право прямо предоставлено им ч. 2 ст. 53, п. 3 ч. 4 ст. 46 УПК РФ.

Действительно по окончании очных ставок адвокат А. указал, что в связи с многочисленными нарушениями закона на очной ставке им дополнительно будут представлены письменные заявления. Однако как сами эти указания, так и предоставление либо непредоставление каких-либо заявлений является процессуальным правом, но не обязанностью защитника. Допустимость протокола очной ставки (показаний, данных участниками очной ставки) в качестве доказательства зависит не от того, предоставил ли защитник заявления «о многочисленных нарушениях закона», а от того соблюдался ли в действительности уголовно-процессуальный закон при проведении очной ставки.

По этим же причинам не образует состава дисциплинарного проступка указание адвокатом А. указание в протоколе очной ставки между подозреваемой Ш. и свидетелем Д. на то, что защитник «поддерживает мнение совей подзащитной» о том, что «следователь исказил показания Ксении, в связи с этим мне хотелось бы подготовить ходатайство об отводе данного следователя». Часть 6 ст. 166 УПК РФ предоставляет всем лицам, участвовавшим в следственном действии, право делать подлежащие внесению в протокол замечания о его дополнении и уточнении, а заявление отвода следователю – это право, а не обязанность подозреваемого и его защитника.

Внесение участниками следственного действия (подозреваемым и его защитником) каких-либо заявлений, замечаний, дополнений, уточнений в протокол процессуального действия, отказ от совершения каких-либо процессуальных действий, например, от ознакомления с материалами уголовного дела по окончании предварительного расследования в порядке ст. 217 УПК РФ, является их процессуальным правом, но не обязанностью.

Вопрос о том, какие советы (рекомендации) давать или не давать доверителю адвокат решает самостоятельно, равно как и доверитель самостоятельно решает, следует ли ему и в каком объеме воспользоваться рекомендациями (советами) своего защитника.

Квалификационная комиссия отмечает, что заявитель был не вправе ставить перед дисциплинарными органами Адвокатской палаты г. Москвы вопрос о дисциплинарной ответственности адвоката А. за якобы имевшее место совершение им действий, «противоречащих интересам подзащитной», то есть за неисполнение (ненадлежащее исполнение) своих обязанностей перед доверителем, а Квалификационная комиссия в рамках данного дисциплинарного производства не вправе давать оценку исполнению адвокатом этих обязанностей, поскольку претензии к качеству юридической помощи, оказываемой адвокатом по соглашению (гражданско-правовому договору) с доверителем, вправе предъявлять лишь последний. Однако из материалов дисциплинарного производства не усматривается наличия у Ш. каких-либо претензий к работе адвоката А. по ее делу.

При рассмотрении дисциплинарного производства, носящего публично-правовой характер, Квалификационная комиссия исходит из презумпции добросовестности адвоката, обязанность опровержения которой возложена на заявителя (участника дисциплинарного производства, требующего привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности), который должен доказать те обстоятельства, на которые он ссылается как на основания своих требований. Однако таких доказательств заявителем не представлено.

Исследовав доказательства, представленные участниками дисциплинарного производства на основе принципов состязательности и равенства прав участников дисциплинарного производства, Квалификационная комиссия приходит к выводу о том, что адвокатом А. при обстоятельствах, описанных в сообщении заявителя, не допущено нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и(или) Кодекса профессиональной этики адвоката.

На основании изложенного Квалификационная комиссия Адвокатской палаты города Москвы, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и пп. 2 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, выносит заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката А. вследствие отсутствия в его действиях (бездействии), описанных в представлении Управления Федеральной регистрационной службы по Москве от 03 июля 2007 г. № 2007/77-19825, основанном на сообщении Начальника СО при ОВД по району Ю. Т. К. и следователя Д. от 23 мая 2007 г. № 0-7/2-450, нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и(или) Кодекса профессиональной этики адвоката.

Совет согласился с мнением квалификационной комиссии.