Дмитрий Смородинов

Дамы и господа, для обсуждения правовых вопросов есть другие разделы

Материал предоставлен "эж-Юрист"

Транспортный налог взимается при наличии транспортного средства и его государственной регистрации. Получается, что только зарегистрированный транспорт выступает объектом налогообложения. Рассмотрим ситуации, которые могут возникнуть на практике:
— «нет транспорта — нет регистрации»;
— «есть транспорт — есть регистрация»;
— «нет транспорта — есть регистрация»;
— «есть транспорт — нет регистрации».

С первыми двумя ситуациями все понятно: если фактический состав отсутствует, то налог платить не нужно; если оба юридических факта налицо, возникает обязанность по уплате транспортного налога. Что касается последних двух ситуаций, они вызывают многочисленные разногласия в толковании норм налогового права.

Нет транспорта — есть регистрация

Как быть, если транспортное средство фактически выбыло из владения налогоплательщика, но с регистрационного учета еще не снято? Финансовые органы исходят из того, что обязанность по уплате транспортного налога ставится в зависимость именно от регистрации транспортного средства, а не от его фактического наличия у налогоплательщика (письма Минфина России от 26.11.2008 № 03-05-06-04/71, от 03.07.2008 № 03-05-06-04/39, от 06.05.2006 № 03-06-04-04/15 и от 01.04.2008 № 03-05-05-04/05).

Данную позицию поддерживают и суды, по мнению которых, главой 28 НК РФ не предусмотрено освобождение налогоплательщика от уплаты транспортного налога в случае, если у него отсутствует зарегистрированный на это лицо объект обложения транспортным налогом. Поскольку обязанность по уплате налога или сбора возникает, изменяется и прекращается при наличии оснований, установленных Кодексом или иным актом законодательства о налогах и сборах (ст. 44 НК РФ), то лицо, на котором зарегистрировано транспортное средство, является плательщиком соответствующего налога независимо от фактического владения данным транспортным средством (постановления ФАС СЗО от 03.09.2007 № А56-50465/2006; ФАС УО от 27.10.2008 № Ф09-7763/08-СЗ, от 04.09.2008 № Ф09-6258/08-СЗ, от 18.10.2007 № Ф09-8501/07-СЗ).

Получается, что обязанность уплачивать транспортный налог возникает даже в том случае, если транспортное средство физически не существует (например, сгорело или полностью износилось и утилизировано), но документы о снятии его с учета налогоплательщиком еще не оформлены.

Есть транспорт — нет регистрации

Отсутствие госрегистрации даже при доказанности факта владения незарегистрированным транспортным средством (в том числе нахождение его на балансе организации, получение транзитных номеров и т.п.) признается судами обстоятельством, освобождающим владельца транспортного средства от налогообложения (Постановление ФАС ВВО от 30.01.2006 № А43-16227/2005-35-548). Это порождает массовые злоупотребления со стороны недобросовестных автовладельцев.

Так, все большее распространение приобретает практика, когда физическое лицо, купив автомобиль и получив транзитные номера, годами его эксплуатирует без регистрации, не уплачивая транспортный налог на вполне законных основаниях. А как же ответственность за подобное правонарушение? Ведь транспортное средство подлежит регистрации в течение пяти суток после приобретения, таможенного оформления, снятия с учета, замены номерных агрегатов или возникновения иных обстоятельств, потребовавших изменения регистрационных данных. Возможный штраф за отсутствие регистрации автомобиля по КоАП РФ в сотни раз меньше транспортного налога. Причем максимальный административный штраф для граждан — 5000 рублей (п. 1 ст. 3.5 КоАП РФ).

Выход из зазеркалья

Получается парадоксальная ситуация налогового зазеркалья: нет транспорта, но есть его регистрация — нужно платить налог; есть транспорт, но нет его регистрации — налог платить не нужно. Хотя с точки зрения теории объекта налогообложения все должно быть наоборот. Выход видится в совершенствовании норм налогового законодательства.

Согласно п. 3 ст. 3 НК РФ налоги и сборы должны иметь экономическое основание и не могут быть произвольными. Тем самым предполагается, что в объекте налогообложения всегда выражается некоторое материальное благо экономического характера, значимое для налогоплательщика. Применительно к нашему случаю таким материальным благом является имущество, то есть само транспортное средство. Именно владение транспортным средством нужно взять за основу обложения транспортным налогом.

На наш взгляд, единственным фактом, порождающим налоговые обязанности, должно выступать фактическое обладание транспортным средством на правах собственника или других законных основаниях. Факт же госрегистрации лишь свидетельствует с высокой степенью вероятности о владении налогоплательщиком транспортным средством, и, наоборот, отсутствие регистрации заставляет предполагать, что соответствующее имущество у налогоплательщика отсутствует.

То есть с точки зрения налогового права госрегистрация должна стать фактом сугубо техническим, в лучшем случае — правоподтверждающим (причем не безусловным, а лишь вероятностным). Отметим, что с гражданско-правовой точки зрения право собственности на транспортное средство по умолчанию возникает при его передаче (ст.223 ГК РФ), а не с момента регистрации. Подтверждает это и судебная практика (Решение ВС РФ от 29.07.99 № ГКПИ99-547).

Таким образом, из ст. 358 НК РФ следует исключить указание на госрегистрацию транспортных средств, изложив ее в следующей редакции: «Объектом налогообложения признаются автомобили, мотоциклы, мотороллеры, автобусы и другие самоходные машины и механизмы на пневматическом и гусеничном ходу, самолеты, вертолеты, теплоходы, яхты, парусные суда, катера, снегоходы, мотосани, моторные лодки, гидроциклы, несамоходные (буксируемые суда) и другие водные и воздушные транспортные средства».

Требует изменения и ст. 357 НК РФ, где налогоплательщиками следует признавать собственников транспортных средств либо лиц, от имени собственников владеющих, пользующихся или распоряжающихся на законных основаниях транспортными средствами, также без указания на государственную регистрацию. Причем именно право собственности на транспортное средство, а не факт его регистрации следует брать за основу обложения транспортным налогом. Об этом, кстати, свидетельствуют и позиции финансовых органов, которые в случае регистрации транспорта одновременно на нескольких лиц (например, при лизинге) признают налогоплательщиком именно собственника транспортного средства (письма Минфина России от 24.03.2009 № 03-05-05-04/01, от 30.06.2008 № 03-05-05-04/14).

А как же факт госрегистрации? Представляется возможным закрепить нормативно или в официальных разъяснениях две взаимосвязанные юридические презумпции: «Наличие государственной регистрации транспортного средства свидетельствует о его владении налогоплательщиком, пока не доказано обратное. Отсутствие государственной регистрации транспортного средства свидетельствует об отсутствии объекта налогообложения, пока не доказано обратное».

Как видим, обе презумпции носят опровержимый характер. В первом случае опровержение презюмируемого факта возлагается на налогоплательщика, во втором — на налоговый орган. Именно налогоплательщик должен доказать, что транспортное средство у него отсутствует, хотя с учета оно еще не снято; в случае доказанности такого факта его налоговые обязанности должны быть скорректированы в сторону понижения. Это справедливо: нет объекта — нет налога.

В свою очередь, на налоговые органы возлагается бремя доказывания того, что налогоплательщик является собственником и фактически владеет транспортным средством, уклоняясь от его регистрации. Такая мера даст налоговым органам возможность:

• проводить налоговые проверки и выявлять лиц, уклоняющихся от налогообложения путем использования транспортных средств без надлежащей регистрации;
  
• на законных основаниях доначислять указанным лицам недоимки и пени, а также привлекать их к ответственности за неуплату транспортного налога.
  

***

Александр Демин,

доцент кафедры коммерческого, предпринимательского и финансового права

Юридического института ФГУ «Сибирский федеральный университет»,

к. ю. н.

Материал предоставлен "эж-Юрист"

Институт обжалования судебных актов — одна из основополагающих гарантий качества и эффективности правосудия. Практическая ценность права на обжалование, закрепленного в гражданском, арбитражном и уголовном судопроизводстве, определяется не самой возможностью обжаловать тот или иной судебный акт, а совокупностью факторов, позволяющих заинтересованному лицу в конечном итоге добиться отмены незаконного судебного акта. Остановимся на одной весьма актуальной проблеме, которая непосредственно связана с реальностью права на пересмотр судебных актов, — речь идет об эффективности нормативных положений, обязывающих суд кассационной инстанции осуществлять оценку доводов лица, подавшего жалобу.

Объясните мотивы

Согласно ч. 2 ст. 366 ГПК РФ в кассационном определении должны быть указаны:

• дата и место вынесения определения;
  
• наименование суда, вынесшего определение, состав суда;
  
• лицо, подавшее кассационную жалобу, представление;
  
• краткое содержание обжалуемого решения суда первой инстанции, кассационной жалобы, представления, доказательств, объяснений лиц, участвующих в рассмотрении дела в суде кассационной инстанции;
  
• выводы суда по результатам рассмотрения кассационной жалобы, представления;
  
• мотивы, по которым суд пришел к своим выводам, и ссылка на законы, которыми суд руководствовался.
  

В ч. 3 данной статьи установлено, что при оставлении кассационной жалобы, представления без удовлетворения суд обязан указать мотивы, по которым соответствующие доводы отклоняются.

Аналогичная норма содержится в АПК РФ, регламентирующем содержание судебных актов, принимаемых апелляционной и кассационной инстанциями по итогам пересмотра оспариваемых судебных актов нижестоящих инстанций.

В соответствии с п. 2 ст. 271 АПК РФ в постановлении арбитражного суда апелляционной инстанции должны быть указаны:

• основания, по которым в апелляционной жалобе заявлено требование о проверке законности и обоснованности решения;
  
• доводы, изложенные в отзыве на апелляционную жалобу;
  
• объяснения лиц, участвующих в деле и присутствующих в судебном заседании;
  
• обстоятельства дела, установленные арбитражным судом апелляционной инстанции;
  
• доказательства, на которых основаны выводы суда об этих обстоятельствах;
  
• законы и иные нормативные правовые акты, которыми руководствовался суд при принятии постановления;
  
• мотивы, по которым суд отклонил те или иные доказательства и не применил законы и иные нормативные правовые акты, на которые ссылались лица, участвующие в деле;
  
• мотивы, в силу которых суд апелляционной инстанции не согласился с выводами суда первой инстанции, если его решение было отменено полностью или в части;
  
• выводы о результатах рассмотрения апелляционной жалобы.
  

Согласно ч. 2 ст. 289 АПК РФ в постановлении арбитражного суда кассационной инстанции должны быть указаны:

• основания, по которым в кассационной жалобе заявлены требования о проверке законности решения, постановления;
  
• доводы, изложенные в отзыве на кассационную жалобу;
  
• объяснения лиц, участвующих в деле и присутствовавших в судебном заседании;
  
• законы и иные нормативные правовые акты, которыми руководствовался суд кассационной инстанции при принятии постановления;
  
• мотивы принятого постановления, а также мотивы, по которым суд не применил законы и иные нормативные правовые акты, на которые ссылались лица, участвующие в деле;
  
• мотивы, по которым суд кассационной инстанции не согласился с выводами суда первой, апелляционной инстанций, если их решение, постановление были отменены полностью или в части;
  
• выводы по результатам рассмотрения кассационной жалобы.
  

Необходимо констатировать, что законодатель не случайно вменил в обязанность суда, осуществляющего пересмотр судебного акта, указать в мотивировочной части постановления (определения) конкретные доводы лица, подавшего жалобу, и мотивы по итогам оценки данных доводов.

Данное обстоятельство имеет решающее значение в тех случаях, когда соответствующая жалоба не была удовлетворена судом, осуществлявшим пересмотр судебного дела. Очевидно, поэтому, возвращаясь к рассмотрению упомянутых нормативных положений ГПК РФ, законодатель применил соответствующую юридическую технику и конкретизировал содержание кассационного определения именно при отказе в удовлетворении кассационной жалобы, посвятив этому отдельную часть статьи Кодекса.

Таким образом, обязав суд указывать мотивы, по которым не были приняты во внимание доводы лица, подавшего жалобу, законодатель имел целью обеспечение максимальной эффективности деятельности кассационной инстанции. Кроме того, это требование вне всяких сомнений является очень важным условием качества судопроизводства в целом и одновременно гарантией реализации частноправовых интересов на обеспечение доступа к правосудию.

Если бы данное нормативное положение отсутствовало в гражданском процессуальном законодательстве, это в лучшем случае привело бы к снижению качества судопроизводства, а в худшем — к произволу и снижению авторитета судебной власти до критического уровня. Поскольку при этом существовали бы все условия для того, чтобы не очень, мягко говоря, ответственный судья, отказывая в удовлетворении жалобы и оставляя явно незаконный судебный акт без изменения, не удосуживался тщательным анализом доводов, изложенных в жалобе, а просто-напросто процитировал доводы нижестоящего суда, изложенные последним в мотивировочной части оспариваемого судебного акта.

На практике

Несмотря на то что законодатель сделал все (по его мнению) возможное, чтобы избежать формального подхода при пересмотре судебных актов, к сожалению, на практике часто возникают ситуации, когда требование об обязательном включении мотивов отклонения доводов, изложенных в жалобе, в определение кассационной инстанции, принимаемое по результатам пересмотра, не исполняется судами полностью либо исполняется чисто формально.

В качестве иллюстрации приведем конкретный пример из практики.
Гражданин К. подал иск в Ленинский районный суд г. Краснодара о взыскании задолженности с предприятия (в котором он является работником) в размере 671 003 рублей. Данная задолженность, с точки зрения истца, явилась следствием ненадлежащего исполнения предприятием обязательств по двум договорам на использование объектов интеллектуальной собственности, заключенных между К. и предприятием. Кратко поясним суть спора.

Истцом, занимающим должность главного конструктора на предприятии, были созданы изобретение и полезная модель. На момент их создания действовали положения Патентного закона РФ от 23.09.93 № 3517-1. В силу п.2 ст.8 данного Закона, если работодатель получит патент на служебное изобретение, служебную полезную модель или служебный промышленный образец, работник (автор), которому не принадлежит право на получение патента на такие изобретения, полезную модель или промышленный образец, имеет право на вознаграждение. Размер вознаграждения и порядок его выплаты определяются договором между работником (автором) и работодателем. Аналогичная норма содержится в п. 1—4 ст. 1370 ч. 4 ГК РФ.

В соответствии с требованиями законодательства после создания объектов интеллектуальной собственности между истцом и ответчиком заключены договоры на использование полезной модели и изобретения, в которых были подробно урегулированы размер, порядок и сроки выплаты вознаграждения предприятием истцу.

Предприятие не отрицало своих обязательств перед истцом по заключенным с ним договорам. Основное возражение ответчика заключалось в том, что истец неправильно рассчитал сумму вознаграждения, которая полагается взысканию с предприятия в его пользу. Дело в том, что вознаграждение истца составляло 2% от стоимости реализованной ответчиком продукции, в которой были использованы созданные истцом объекты интеллектуальной собственности, но поскольку у истца на момент подачи искового заявления не было достоверной и актуальной информации о заключенных предприятием договорах, номенклатуре продукции, реализуемой по данным договорам, а также о денежных суммах, поступивших за реализованную продукцию, в конечном итоге у него не было возможности правильно рассчитать сумму вознаграждения, которая подлежала взысканию в его пользу. В качестве обоснования суммы исковых требований истцом был представлен никем не подписанный документ под названием «Сводный расчет сумм вознаграждения за использование объектов интеллектуальной собственности в производстве», в котором абсолютно произвольно была указана соответствующая сумма вознаграждения.

Учитывая данное обстоятельство, ответчик неоднократно в своих письменных возражениях и в ходе судебных заседаний заявлял, что он принципиально не против того, что за ним числится задолженность в пользу истца (которая не была своевременно оплачена последнему в связи с известными волнениями в экономике). Однако реальный размер задолженности меньше, чем заявленный истцом. Ответчик даже ходатайствовал о проведении судебно-бухгалтерской экспертизы для определения размера суммы, подлежащей выплате истцу, хотя по всем принципам доказывания, закрепленным в процессуальном законодательстве, обязанность доказывания оснований и размера задолженности лежала не на ответчике, а на истце (по ст. 56 ГПК РФ каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений).

Несмотря на все вышеизложенные обстоятельства, суд удовлетворил требования истца в полном объеме. По сути, данное решение необходимо отнести к явной судебной ошибке, так как оно основано на документе, который не может являться доказательством по определению, поскольку он не подписан и сведения, изложенные в нем, не подтверждены ни одним из имеющихся в деле доказательств.
Ответчик — предприятие — подал кассационную жалобу в кассационную инстанцию Краснодарского краевого суда, где подробно изложил все доводы, по которым дело подлежало пересмотру. При этом главным доводом, безусловно, явился тот вопиющий факт, что решение основано на неподписанном документе.

Судебная коллегия по гражданским делам Краснодарского краевого суда 13 октября 2009 г. отказала в удовлетворении жалобы предприятия. Суд был обязан указать мотивы, по которым доводы жалобы, в частности о ненадлежащем доказательстве, положенном в основу решения первой инстанции, были отклонены. Любому практикующему юристу будет интересно узнать, что же указала кассационная инстанция в отношении доводов предприятия о том, что размер задолженности, заявляемый истцом, ничем не подтвержден, так как расчет задолженности содержится в не подписанном никем документе, то есть фактически взят «с неба». Отвечаем: ничего. Судебная коллегия по гражданским делам Краснодарского краевого суда не посчитала нужным приводить свои аргументы, в соответствии с которыми доводы жалобы, указывающие на явную судебную ошибку, не были приняты во внимание. Более того, обосновывая правомерность решения суда первой инстанции, судебная коллегия сослалась на тот же самый пресловутый «Сводный расчет сумм вознаграждения за использование объектов интеллектуальной собственности в производстве», в очередной раз обойдя стороной факт отсутствия подписей на этом документе.

Можно долго рассуждать о том, что судебные ошибки неизбежны, ведь суд в конечном итоге вершится живыми людьми. Однако автор настоящей статьи абсолютно убежден, что количество судебных актов с такими явными изъянами можно было бы значительно уменьшить, если бы существовали рычаги, позволяющие реализовать на практике требования процессуального законодательства об обязательном указании в судебном акте, принимаемом по итогам рассмотрения жалобы, мотивов ее отклонения.

Так, если бы в рассмотренном примере у суда не было бы выбора и он должен был бы четко и определенно прописать, почему использование неподписанного документа в качестве главного доказательства допустимо, сомневаюсь, что итог пересмотра был бы тем же. Суду пришлось бы тщательнее изучить материалы дела, опираясь на конкретные доводы кассационной жалобы, отойти от «конвейерного подхода» при рассмотрении жалоб, чем так грешит большинство наших судов.

Как оживить норму?

Что же может служить реальным рычагом, позволяющим «оживить» и сделать реальными нормы процессуального законодательства об обязательной мотивировке отклонения доводов жалобы?
Для того чтобы суды безоговорочно исполняли рассматриваемую норму, необходимо в качестве основания для безусловной отмены судебного акта, вынесенного по результатам пересмотра дела, которым кассационная жалоба оставлена без удовлетворения, установить отсутствие в данном судебном акте мотивов, по которым были отклонены доводы кассационной жалобы. В качестве варианта можно предложить следующую формулировку ст. 387 ГПК РФ: «Основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в порядке надзора являются существенные нарушения норм материального или процессуального права, повлиявшие на исход дела, без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов. К существенным нарушениям норм процессуального права относится в том числе несоблюдение судом кассационной инстанции требований ч. 3 ст. 366 настоящего Кодекса». К слову, аналогичной корректировке следует подвергнуть соответствующие нормы АПК РФ, содержащие основания для безусловной отмены судебных актов.

Справедливости ради отметим, что критика в части недостаточной определенности и проработанности вышеуказанной нормы ГПК РФ нередко встречается в юридической литературе (см., например, статью Лесницкой Л.Ф. «Некоторые проблемы пересмотра судебных постановлений в суде общей юрисдикции» в книге: Проблемные вопросы гражданского и арбитражного процессов / под. ред. Л.Ф. Лесницкой, М.А. Рожковой. М.: Статут, 2008). Авторы данных публикаций предлагают более конкретно сформулировать ст. 387 ГПК РФ, включив в нее перечень безусловных оснований для отмены судебных актов, принятых нижестоящими судами.

С нашей точки зрения, только в случае реализации предлагаемых изменений законодательных норм институт пересмотра судебных актов будет содержать реальные гарантии соблюдения прав сторон на судебную защиту.

Нельзя не отметить, что ст. 366 и 387 ГПК уже давно являются предметом пристального внимания в Конституционном Суде РФ. В КС РФ неоднократно подавались жалобы, в которых подвергалась сомнению конституционность ряда положений ГПК РФ, в том числе ч.3 ст.366 ГПК РФ, которые в их взаимосвязи позволяют судам кассационных и надзорных инстанций не прописывать в своих судебных актах мотивы, по которым не были приняты во внимание доводы лица, подавшего соответствующую кассационную или надзорную жалобу.

Позиция, которую с самого начала занимал КС РФ при рассмотрении данных дел, проблему не решала. Так, в своем Определении от 18.04.2006 № 106-О КС РФ заключил следующее: «В соответствии с частью третьей статьи 366 ГПК Российской Федерации при оставлении кассационной жалобы, представления без удовлетворения суд обязан указать мотивы, по которым доводы жалобы, представления отклоняются; в силу части третьей статьи 381 данного Кодекса в определении суда об отказе в истребовании дела излагаются мотивы и оно направляется лицу, подавшему надзорную жалобу; в определении суда должно быть указано основание для отказа в истребовании дела.

Как следует из приложенных к жалобе материалов, доводы кассационной и надзорной жалоб были предметом рассмотрения соответственно суда кассационной инстанции и судьи, председателя суда надзорной инстанции; оценка этих доводов приводится в соответствующих судебных постановлениях. Выявление же степени мотивированности указанных судебных постановлений, а также законности и обоснованности вынесенных по его делу судебных решений, с которыми заявитель фактически выражает несогласие, в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации, как она определена статьей 125 Конституции Российской Федерации и статьей 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», не входит».

То есть фактически КС РФ констатировал наличие соответствующих норм в ГПК РФ (ч. 3 ст. 366) и соблюдение кассационной и надзорной инстанциями этих требований. Конституционный Суд обошел стороной самый главный вопрос — о реальности и исполнимости данных норм. В результате доводы заявителя были признаны необоснованными. Аналогичные выводы содержатся в Определении КС РФ от 21.10.2008 №717-О-О.

Долгое время ситуация оставалась неопределенной. В итоге несовершенство положений гражданского процессуального законодательства, регулирующих процедуру надзорного судопроизводства, которая на практике привела фактически к «конвейерному» подходу при пересмотре дел, стало до крайности очевидным.

Учитывая остроту проблемы, КС РФ решил наконец занять определенную позицию, в результате чего появилось Постановление КС РФ от 05.12.2007 №2-П, в котором очень подробно сформулирована позиция суда относительно института надзорного судопроизводства. Интерес представляют следующие выводы КС РФ: «Поскольку проверка вступивших в законную силу судебных актов означает, по существу, возможность преодоления окончательности этих судебных актов, законодатель должен устанавливать такие институциональные и процедурные условия их пересмотра в порядке надзора, которые отвечали бы требованиям процессуальной эффективности, экономии в использовании средств судебной защиты, прозрачности осуществления правосудия, исключали бы возможность затягивания или необоснованного возобновления судебного разбирательства и тем самым обеспечивали бы справедливость судебного решения и вместе с тем — правовую определенность, включая признание законной силы судебных решений, их неопровержимости (res judicata), без чего недостижим баланс публично-правовых и частноправовых интересов».

И далее: «Основания для отмены или изменения вступивших в законную силу судебных постановлений должны отвечать конституционно значимым целям и в соответствии с принципом соразмерности не нарушать баланс справедливости судебного решения и его стабильности. Поскольку пересмотр судебных постановлений в порядке надзора выступает в качестве дополнительной гарантии реализации конституционного права на судебную защиту и обеспечения правосудности судебных решений, когда исчерпаны все средства защиты в судах общей юрисдикции первой и второй инстанций, основания такого пересмотра не должны открывать возможность надзорного производства лишь с целью исправления судебных ошибок, подлежащих устранению в обычных (ординарных) судебных процедурах проверки судебных постановлений, не вступивших в законную силу». Вконечном итоге в п. 5 резолютивной части Постановления КС РФ резюмировал: «Признать статью 387 ГПК Российской Федерации не противоречащей Конституции Российской Федерации, поскольку в системе действующего правового регулирования гражданского судопроизводства предполагается, что в качестве существенных нарушений норм материального или процессуального права как предусмотренных данной статьей оснований для отмены или изменения судебных постановлений нижестоящих судов в порядке надзора могут выступать лишь такие ошибки в толковании и применении закона, повлиявшие на исход дела, без исправления которых невозможны эффективное восстановление и защита нарушенных прав и свобод, а также защита охраняемых законом публичных интересов».

Выводы, содержащиеся в Постановлении КС РФ от 05.12.2007 № 2-П, прямо воспроизведены в не менее показательном Определении КС РФ от 20.11.2008 № 1024-О-О. В данном Определении непосредственно рассматривался вопрос о том, что ст. 387 ГПК РФ, как не признающая нерассмотрение судом кассационной инстанции доводов кассационной жалобы существенным нарушением норм процессуального права, противоречит ст. 46 и 123 (ч. 3) Конституции РФ. Однако суд, опираясь на принятое ранее Постановление № 2-П, признал данную норму соответствующей Конституции РФ и не нарушающей прав заинтересованных лиц, тем самым поставив точку в этом вопросе.

Таким образом, следует констатировать, что на сегодняшний момент в извечном противостоянии между интересом конкретного человека, с одной стороны, и интересом государства, системы — с другой (или, как обычно именуют в документах-источниках легального толкования, в «стремлении обеспечить баланс частноправовых и публично-правовых интересов»), в данном конкретном случае однозначно и с явным перевесом победил именно интерес системы.

Подобная трактовка вопроса КС РФ, воспринимаемая всеми судебными инстанциями, несомненно, способствует сохранению стабильности судопроизводства и должна обеспечивать усиление роли и авторитета ординарных инстанций (первой и кассационной). Но у медали, как известно, всегда есть две стороны. Обеспечив прочную защиту от необоснованных пересмотров и подтвердив статус надзорной инстанции как экстраординарной, КС РФ поставил под угрозу реализацию основополагающего конституционного права — права на судебную защиту и доступ к правосудию. Представляется, что, выбрав субъективный уклон и отсутствие определенности при установлении критериев пересмотра в надзорной инстанции, Конституционный Суд РФ сыграл на руку недобросовестным членам судейского сообщества.

***

Владимир Холодный,

начальник юридического управления

ОАО «НПО «Промавтоматика»

Дамы и господа, тема называется "Как найти клиентов?" и не забывайте о соблюдении Правил Форума

Материал предоставлен "эж-Юрист"

Применение норм арбитражного процессуального права в судебной практике постоянно вызывает разногласия, от урегулирования которых в конечном счете зависит реализация материальных прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей. В настоящей статье рассмотрены наиболее интересные из возникающих вопросов в данной сфере и предложены аргументированные ответы.

Вправе ли арбитражный суд принять к своему производству жалобу, направленную по подведомственности судом общей юрисдикции, несмотря на отсутствие в полученных из суда общей юрисдикции материалах обращения заявителя, отвечающего требованиям, предусмотренным АПК РФ?

В настоящее время данный вопрос возникает при оспаривании постановлений по делам об административных правонарушениях.
Исходя из ч. 4 ст. 30.2 КоАП РФ в случае, если рассмотрение жалобы не относится к компетенции судьи, должностного лица, которым обжаловано постановление по делу об административном правонарушении, жалоба направляется на рассмотрение по подведомственности в течение трех суток.
В силу ч. 1 ст. 207 АПК РФ дела об оспаривании решений государственных органов, иных органов, должностных лиц, уполномоченных в соответствии с федеральным законом рассматривать дела об административных правонарушениях, рассматриваются арбитражным судом по общим правилам искового производства, предусмотренным АПК РФ, с особенностями, установленными в главе 25 данного Кодекса и КоАП РФ.
К указанным особенностям относится, в частности, то, что АПК РФ предусматривает подачу заявления (а не жалобы) об оспаривании решения административного органа о привлечении к административной ответственности и устанавливает специальные требования к содержанию такого заявления (ст. 209 АПК РФ).
Несоответствие поданного в арбитражный суд заявления требованиям, предусмотренным АПК РФ, по общему правилу влечет оставление его без движения (ст. 128 АПК РФ).
Между тем, представляется, что предусмотренная ч. 4 ст. 30.2 КоАП процедура направления жалобы по подведомственности лишится практического смысла, если при поступлении переданной из суда общей юрисдикции жалобы арбитражный суд будет проверять ее на соответствие нормам АПК РФ.
Поскольку требования, предъявляемые к жалобам, подаваемым в суд общей юрисдикции, не тождественны требованиям, предъявляемым к заявлениям, подаваемым в арбитражный суд, вышеуказанная передача жалобы по подведомственности в подавляющем большинстве случаев будет влечь оставление обращения без движения.
С учетом того, что никто не может быть лишен права на судебную защиту, гарантированного ч. 1 ст. 46 Конституции РФ, п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 04.11.50, ст. 4 АПК РФ, арбитражный суд должен принять к производству направленную ему жалобу, даже если она не соответствует требованиям АПК РФ, поскольку судом общей юрисдикции отказано в ее принятии (Постановление Президиума ВАС РФ от 21.10.2008 № 7131/08).

Подведомственен ли арбитражному суду спор между индивидуальными предпринимателями о порядке владения и пользования нежилым помещением, использующимся для предпринимательских целей (например, парикмахерская), но приобретенным ими в общую долевую собственность как физическими лицами?

Представляется, что, если порядок владения и пользования нежилым помещением предполагает осуществление сторонами спора предпринимательской или иной экономической деятельности, спор подлежит рассмотрению в арбитражном суде.

Может ли арбитражный суд отказать в оплате проведенной экспертизы, если заключение эксперта заведомо некорректно или неполно, и требуется проведение дополнительной или повторной экспертизы?

Согласно ч. 1 ст. 109 АПК РФ денежные суммы, причитающиеся экспертам, свидетелям и переводчикам, выплачиваются по выполнении ими своих обязанностей.
В п. 16 Постановления Пленума ВАС РФ от 20.12.2006 № 66 «О некоторых вопросах практики применения арбитражными судами законодательства об экспертизе» разъяснено: если эксперт выполнил исследование в полном объеме, однако на поставленные вопросы не ответил по независящим от него причинам, размер вознаграждения эксперту не может быть уменьшен.
Из вышеуказанного разъяснения логически можно сделать вывод о том, что представление заведомо некорректного или неполного заключения эксперта может являться основанием для уменьшения размера его вознаграждения.
Представляется, что полный отказ в выплате денежных сумм эксперту возможен лишь в случае полного отказа (уклонения) его от дачи экспертного заключения.

Каким образом разрешается вопрос о размере подлежащей уплате госпошлины при выделении части требований, принятых к производству арбитражного суда, в отдельное производство?

По общему правилу размер госпошлины определяется при обращении в арбитражный суд (подп. 1 п. 1 ст. 333.18, ст.333.21 НК РФ). При этом неуплата госпошлины влечет оставление заявления без движения, его возвращение (ст.128, п. 4 ч. 1 ст. 129 АПК РФ).
По смыслу ч. 3—5 ст. 130 АПК РФ вопрос о выделении одного или нескольких соединенных требований в отдельное производство может решаться по усмотрению судьи после принятия заявления к производству.
Представляется, что размер госпошлины, определенный в соответствии с положениями НК РФ на момент обращения в арбитражный суд, в случае принятия заявления к производству не должен в дальнейшем пересматриваться (изменяться) в зависимости от судебного усмотрения.
Кроме того, НК РФ предусмотрена обязанность по доплате государственной пошлины после обращения в арбитражный суд при увеличении истцом размера исковых требований, выходе суда за пределы заявленных требований (подп. 3 п. 1 ст. 333.22 НК РФ), но не в случае выделения части требований, принятых к производству суда в отдельное производство.
Возложение на заявителя обязанности по доплате государственной пошлины в случаях, не предусмотренных законом, представляется недопустимым.
Вышеизложенная точка зрения поддержана в специальной литературе. В частности, по словам И.В. Решетниковой, «если произведено выделение одного или нескольких исков из соединенных требований в отдельное производство, государственная пошлина не пересчитывается» (Решетникова И.В., Курганникова И.В. Судебные расходы в арбитражном процессе: комментарий и постатейные материалы к главе 9 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации).

Вправе ли арбитражный суд продолжить рассмотрение встречного иска при отказе истца от основного иска?

Согласно ч. 2 ст. 132 АПК РФ предъявление встречного иска осуществляется по общим правилам предъявления исков. По смыслу ч. 4 данной статьи к встречному иску предъявляются такие же требования, как и к основному.
Полагаем, что из вышеизложенного следует: ответчик (истец по встречному иску) имеет такое же право на рассмотрение и разрешение предъявленных им требований, как и истец по первоначальному иску.
Таким образом, при отказе истца от иска встречный иск должен быть рассмотрен по существу. В этом случае арбитражный суд прекращает производство по рассмотрению требований истца и продолжает рассмотрение требований ответчика (истца по встречному иску). (На возможность прекращения производства по отдельным требованиям, а не по делу в целом, указано, в частности, в ч. 6 ст. 225.15 АПК РФ, абз. 3 п. 24 Постановления Пленума ВАС РФ от 28.05.2009 № 36 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде апелляционной инстанции».)

Возможна ли замена судьи в порядке, предусмотренном ч. 2 ст. 18 АПК РФ, на этапах принятия искового заявления к производству, подготовки дела к судебному заседанию и назначения дела к слушанию?

Согласно ч. 2 ст. 18 АПК РФ дело, рассмотрение которого начато одним судьей или составом суда, должно быть рассмотрено этим же судьей или составом суда.
Поскольку рассмотрение дела начинается только после принятия искового заявления и возбуждения производства по делу (ст. 127 АПК РФ), допустимо принятие искового заявления одним судьей и рассмотрение дела другим судьей (составом суда). В данном случае нет необходимости в осуществлении замены судьи в порядке, предусмотренном ст. 18 АПК РФ.
В то же время, если подготовка дела к судебному разбирательству и само разбирательство будут производиться разным составом суда, то представляется необходимым оформить замену судьи в порядке, указанном в ст. 18 АПК РФ, п. 1 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.08.2004 № 82 «О некоторых вопросах применения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации».

***

Рим Опалев,

кандидат юридических наук, консультант ФАС УО,

старший преподаватель кафедры гражданского процесса УрГЮА

Альберт032, см.

Цитата:

Сообщение от tubez ►

Кидайте контакты (мейл) и цену за работу в ЛС

Материал предоставлен "эж-Юрист"

В Гражданском кодексе РФ перечень объектов аренды является открытым и помещение (жилое или нежилое) в качестве такового прямо не называется. При этом квалифицирующим признаком вещи, способной выступать объектом аренды, Кодекс считает ее непотребляемость, то есть способность не терять свои натуральные свойства в процессе использования. Так что помещение вполне может выступать объектом аренды. А что насчет части помещения?

Пункт 1 ст. 16 ЖК РФ к жилым помещениям относит в том числе часть жилого дома, квартиры. Подпунктом 10 п. 2 ст. 7 Федерального закона от 24.07.2007 №221-ФЗ «О государственном кадастре недвижимости» предусмотрено, что в данный кадастр вносятся сведения об уникальных характеристиках объекта недвижимости — сведения о части объекта недвижимости, на которую распространяется ограничение (обременение) вещных прав, если оно не распространяется на весь объект недвижимости.
Таким образом, законодательно обусловленные препятствия для признания части помещения в качестве объекта аренды отсутствуют.

Индивидуализация

Индивидуализация (описание) части помещения как объекта аренды производится по определенным правилам. Если часть нежилого помещения как объект договора аренды описана ненадлежащим образом, то это свидетельствует о несогласовании объекта аренды (ст. 607 ГК РФ) и признании договора незаключенным.

Указания в договоре аренды только на наименование вещи недостаточно для согласования предмета аренды недвижимого имущества. Стороны должны охарактеризовать недвижимую вещь, обозначив ее особые признаки (адрес, название, назначение, местонахождение помещения в здании, площадь и др.) (Постановление ФАС СКО от 16.10.2007 № Ф08-6118/07).

Если в договоре есть сведения только о метраже сдаваемой в аренду части помещения, то невозможно определенно установить имущество, подлежащее передаче арендатору в качестве объекта аренды (Постановление ФАС ЗСО от 31.05.2007 № Ф04-2827/2007(34062-А46-21).

Описание арендованных помещений, содержащееся в договоре аренды, а также отсутствие графического изображения (приложен поэтажный план, а не кадастровый паспорт) с указанием их площади не позволяют достоверно определить объект аренды (п. 3 ст. 607 ГК РФ). Всвязи с этим договор признается судами незаключенным, а требования истца — необоснованными (Постановление ФАС МО от 14.07.2009 № КГ-А40/6306-09).

КС РФ разъяснил: в силу ст. 17, 26 Закона от 21.07.97 № 122-ФЗ регистрационные органы и арбитражный суд, рассматривая вопрос о правомерности отказа в госрегистрации права аренды помещения и применяя п. 3 ст. 607 ГК РФ, не могут произвольно определять, какие иные данные об арендуемом помещении необходимы для установления имущества, подлежащего передаче арендатору в качестве объекта аренды (Определение от 05.07.2001 № 154-О).

В п. 1 ст. 17 Закона №122-ФЗ указаны основания для госрегистрации наличия, возникновения, прекращения, перехода, ограничения (обременения) прав на недвижимое имущество и сделок с ним. К таким основаниям в том числе относятся договоры и другие сделки в отношении недвижимого имущества, совершенные в соответствии с законодательством, действовавшим в месте расположения объектов недвижимого имущества на момент совершения сделки. При этом согласно п. 2 ст. 17 Закона № 122-ФЗ не допускается истребование у заявителя дополнительных документов, если представленные документы отвечают требованиям ст. 18 Закона № 122-ФЗ и если иное не установлено законодательством РФ.

Суды полагают, что индивидуализация недвижимого имущества как объекта арендных отношений для целей госрегистрации осуществляется компетентными органами в процессе кадастрового и технического учета. В результате объект получает такие характеристики, которые позволяют однозначно выделить его из других объектов недвижимости. При техническом учете описывается реально существующий объект недвижимости, объективные границы которой — конструктивные элементы зданий и сооружений: стены, перегородки, потолки и т. п., что является не только описанием, но и подтверждением юридического факта существования предмета аренды.

Отсутствие в договоре (экспликации, поэтажном плане) описания непосредственно части помещения — ее местоположения, размера площади, номера части помещения, передаваемого в аренду, и точного описания его местоположения в помещении не позволяют индивидуализировать объект (Постановление ФАС МО от 30.09.2008 № КГ-А40/7700-08).

После 2008 года

Описание частей помещений в договорах аренды, заключаемых после 17.05.2008 (после вступления в силу Федерального закона от 13.05.2008 №66-ФЗ, заменившего в п. 3 ст. 26 Закона № 122-ФЗ слова «поэтажные планы здания, сооружения, на которых обозначаются сдаваемые в аренду помещения» словами «кадастровые паспорта соответственно здания, сооружения и помещения»), производится с учетом данных кадастрового учета.

Кадастровый учет земельных участков, зданий, сооружений, помещений, объектов незавершенного строительства осуществляется в соответствии с требованиями Закона № 221-ФЗ. Подпунктом 10 п. 2 ст. 7 данного Закона предусмотрено, что в государственный кадастр недвижимости вносятся сведения об уникальных характеристиках объекта недвижимости — сведения о части объекта недвижимости, на которую распространяется ограничение (обременение) вещных прав, если такое ограничение (обременение) не распространяется на весь объект недвижимости.

Согласно Порядку ведения государственного кадастра недвижимости, утвержденному Приказом Минюста России от 20.02.2008 № 35, в реестр вносятся следующие сведения о местоположении помещения в пределах здания или сооружения (п. 83):
— номер этажа (этажей), на котором (которых) расположено помещение (при наличии этажности у здания или сооружения);
— описание местоположения помещения в пределах этажа (этажей) или в пределах здания или сооружения либо в пределах соответствующей части здания или сооружения.

Орган кадастрового учета принимает решение об отказе в постановке на учет помещения также в случае, если такое помещение не изолировано или не обособлено от других помещений в здании или сооружении (ч. 7 ст. 27 Закона № 221-ФЗ).

Относительно частей помещений подобного требования об изолированности (обособленности) нет, и в реестр вносятся следующие сведения (п. 84 Закона № 221-ФЗ):
— учетный номер части помещения и дата его внесения в государственный кадастр недвижимости;
— площадь части помещения в квадратных метрах с округлением до 0,1 кв. м;
— описание местоположения части помещения в объеме сведений, приведенных в п. 83 Порядка;
— сведения о прекращении существования части помещения (дата снятия с кадастрового учета).

Итак, часть нежилого помещения подлежит кадастровому учету.
Описание объекта аренды в виде части комнаты определенной площадью, позволяющее с однозначностью идентифицировать эту часть передаваемого в аренду помещения, необходимо производить с учетом описания строительных конструкций, ограничивающих часть арендуемого помещения, и конкретных параметров не ограниченных такими конструкциями разделительных линий между частями помещения, арендуемыми различными лицами.

При техническом учете происходит описание реально существующего объекта недвижимости, при этом объективными границами недвижимости являются конструктивные элементы зданий и сооружений — стены, перегородки, потолки и т.п., что является не только описанием, но и подтверждением юридического факта существования предмета аренды. Нельзя считать определенным предмет субаренды в части сдаваемых в субаренду частей помещений, если ссылка в договоре субаренды дается лишь на очерченные в целях идентификации красным цветом части помещений на поэтажном плане здания, без:
— описания этих частей;
— указания их точных размеров;
— фиксации этих частей помещения уполномоченными органами.

В связи с этим договор в указанной части нельзя признать заключенным (Постановление ФАС МО от 25.12.2008 №КГ-А40/9931-08).

До 2008 года

Порядок описания частей помещений в договорах аренды, заключенных до 17.05.2008, был более простым: цветом обозначались контуры арендуемой части помещения на поэтажном плане без проведения технического учета помещения. Поэтажный план с обозначением на нем сдаваемого в аренду помещения, приложенный к договору, позволял установить волю сторон относительно того, какая часть помещения передается в аренду (в этом случае речь шла о частях комнат площадью 15,7 кв. м и 5 кв. м) (Постановление ФАС МО от 27.09.2007 № КГ-А40/9763-07).

В другом случае (в отношении нежилого помещения, представляющего часть комнаты площадью 10 кв. м, расположенной на 5-м этаже) суд установил, что стороны индивидуализировали объект аренды. На поэтажном плане часть помещения, передаваемая в аренду, заштрихована красным цветом. С учетом этого можно определенно установить имущество, подлежащее передаче в качестве объекта аренды, что соответствует требованиям п. 3 ст. 607 ГК РФ. Довод о необходимости обозначения подлежащего передаче в аренду объекта в документах БТИ был признан не основанным на законе (Постановление ФАС МО от 26.07.2007 № КГ-А40/6697-07).

Возможные недостатки в описании части нежилого помещения как объекта аренды могли быть купированы фактическими действиями сторон по исполнению договора аренды. Так, при отсутствии детального описания объекта недвижимого имущества в договоре аренды неоднократность заключения договоров аренды в отношении этого имущества и надлежащее их исполнение могут послужить основанием для вывода о согласованности сторонами объекта аренды (Постановление ФАС ЦО от 06.07.2005 № А14-12436/2004-466-30).

Подведем итог: в настоящее время заключение договора аренды части нежилого помещения возможно с учетом необходимости соблюдения указанных выше требований и проведения кадастрового учета части нежилого помещения. Учитывая, что эти требования установлены в отношении договоров аренды части нежилого помещения, подлежащих госрегистрации, полагаем возможным их распространить и на договоры, не подлежащие госрегистрации, в порядке аналогии закона (п. 1 ст.6 ГК РФ).

***

Дмитрий Петров,

кандидат юридических наук, доцент кафедры

коммерческого права юридического факультета СПбГУ

Материал предоставлен "эж-Юрист"

Как говорил один из персонажей романа «Мастер и Маргарита», жилищный вопрос испортил москвичей. Но правда такова, что этот вопрос испортил не только москвичей, но и жителей других населенных пунктов России. Увы, факт, причем прискорбный.

С момента введения в действие нового ЖК РФ прошло чуть более двух с половиной лет, но вопросов в практике применения этого нормативного акта много. Одним из самых спорных на сегодняшний день является определение дефиниций жилищного законодательства и связанные с ними вопросы практического применения норм права.

Спор о вселении

Не так давно в газете «эж-ЮРИСТ» появилась консультация нашей коллеги «Как выселить мужа» (№ 41). Не скрою, вопрос для многих граждан актуальный. Однако при чтении консультации вспомнились несколько процессов из практики автора, связанных с аналогичной ситуацией.

Начало вроде похожее: есть квартира, не в собственности. На указанной жилплощади зарегистрирована бабушка, ее сын и внучка. Внучка временно проживает в Финляндии, сын ответственной квартиросъемщицы в октябре 2008 г. покинул сей бренный мир. И вот почти в середине 2009 г. внучка получает исковое заявление и повестку из суда о том, что бабушка желает выселить ее из квартиры на том основании, что внучка не приобрела и не реализовала свое право пользования жилым помещением.

В исковом заявлении при обосновании своих требований истица указала следующее: ответчица не вселялась в квартиру, не оплачивает коммунальные платежи и, хотя и зарегистрирована по адресу проживания в Российской Федерации, права на проживание по данному адресу не получила изначально.

Вот тут возникает вполне резонный вопрос: а как определить, вселился человек в жилое помещение или нет? Даже при очень внимательном изучении ЖК РФ ответа на него найти невозможно, поскольку термин «вселение» никак не определен. В 2009 г. со стороны Пленума Верховного Суда РФ (Постановление от 02.07.2009 № 14) была попытка разрешить рассматриваемую ситуацию, но неясностей и поныне масса.

Дабы разрешить спорные моменты, проанализируем действующее жилищное законодательство России. Итак, при внимательном прочтении ст. 67 ЖК РФ можно выделить следующие моменты, характеризующее понятие «вселение».

Вселение по своей сути является совокупностью комплекса прав и обязанностей нанимателя по отношению к нанимаемому жилью, наймодателю и другим лицам, проживающим на данной жилой площади.

При этом закон не выводит императива об объеме реализации прав и обязанностей нанимателя и указывает на ситуативный характер их реализации. Следовательно, лицо, зарегистрированное по тому или иному адресу, может считаться фактически реализовавшим свое право пользования жильем, то есть фактически вселенным и в случае реализации им одного из прав, предоставленных законом как нанимателю, и при исполнении лицом (что более важно с точки зрения закона) как минимум одной из обязанностей, возложенных законом на нанимателя (и соответственно на сонанимателя).

Хочу обратить внимание, что ряд обязанностей нанимателя является реализацией бремени ответственности за содержание нанимаемого жилья. Таким образом, реализация сонанимателем, которого пытаются выселить из жилого помещения на том основании, что он не реализовал свое право на вселение, хотя бы одной обязанности, связанной с бременем содержания нанимаемого жилья, является достаточным фактом, подтверждающим, что лицо фактически реализует свое право пользования жильем, а значит, фактически вселилось на жилую площадь.

А был ли выезд?

Изучая п. 32 упомянутого Постановления № 14, мы невольно встречаем один весьма неоднозначный момент: «Разрешая споры о признании нанимателя, члена семьи нанимателя или бывшего члена семьи нанимателя жилого помещения утратившими право пользования жилым помещением по договору социального найма вследствие их постоянного отсутствия в жилом помещении по причине выезда из него, судам надлежит выяснять: по какой причине и как долго ответчик отсутствует в жилом помещении, носит ли его выезд из жилого помещения вынужденный характер (конфликтные отношения в семье, расторжение брака) или добровольный, временный (работа, обучение, лечение ит.п.) или постоянный (вывез свои вещи, переехал в другой населенный пункт, вступил в новый брак и проживает с новой семьей в другом жилом помещении и т. п.), не чинились ли ему препятствия в пользовании жилым помещением со стороны других лиц, проживающих в нем, приобрел ли ответчик право пользования другим жилым помещением в новом месте жительства, исполняет ли он обязанности по договору по оплате жилого помещения и коммунальных услуг и др. При установлении судом обстоятельств, свидетельствующих о добровольном выезде ответчика из жилого помещения в другое место жительства и об отсутствии препятствий в пользовании жилым помещением, а также о его отказе в одностороннем порядке от прав и обязанностей по договору социального найма, иск о признании его утратившим право на жилое помещение подлежит удовлетворению на основании части 3 статьи 83 ЖК РФ в связи с расторжением ответчиком в отношении себя договора социального найма».

Отсылка к ст. 83 ЖК РФ весьма примечательна тем, поскольку вызывает вопрос о правовой оценке факторов добровольности и постоянства действий участников спорных отношений, а точнее, об определении добровольности и постоянства как обстоятельства, необходимого для вынесения решения о выселении лица из жилого помещения.

Как было сказано ранее, смысловое значение термина «вселение» охватывает права и обязанности нанимателя, предусмотренные ст. 67 ЖК РФ, как в совокупности, так и в части.

Также стоит отметить, что действующее законодательство указывает на одно важное обстоятельство: самостоятельное определение гражданином места своего нахождения на территории Российской Федерации не связано с наличием (отсутствием) у него соответствующего жилого помещения (то есть регистрация возможна в иных помещениях, предназначенных для временного проживания). Исходя из положений действующего законодательства местом постоянного проживания гражданина в Российской Федерации признается то место, по которому он зарегистрирован.

В таком случае перед нами возникает вполне закономерный вопрос: может ли свидетельствовать о добровольном выселении лица из жилого помещения исполнение одного из обязательств, возложенных законом на нанимателя и (или) сонанимателя? Анализ положений ст. 83 ЖК РФ позволяет однозначно заключить, что нет.

Причина в том, что, независимо от того, находится в жилом помещении лицо или нет, расторжение договора социального найма жилого помещения по требованию наймодателя в судебном порядке допустимо лишь в случае невнесения нанимателем платы за жилое помещение и (или) коммунальные услуги в течение более шести месяцев. Однако и тут мы сталкиваемся с отсутствием в законе императива о сроках оплаты коммунальных услуг и квартплаты. То есть наличие судебного разбирательства по вопросу, поднятому одним из нанимателей, не препятствует ответчику внести квартплату и оплату коммунальных услуг, включая штрафные санкции, чтобы считаться исполняющим надлежащим образом обязанности квартиросъемщика, и, как следствие, препятствовать своему выселению из спорной жилплощади.

Итак, при определении добровольности и постоянства выезда мы опять упираемся в проблему реализации прав и исполнения обязанностей нанимателя (сонанимателя).

Нарушено ли право?

Анализируя практику рассмотрения дел о выселении граждан из жилых помещений, приходишь к выводу, что истцы порой включают в основание своих требований весьма оригинальные факты: в одном из исковых заявлений истец указывает, что на момент подачи искового заявления у него отсутствует согласие либо отказ временно отсутствующего ответчика на приватизацию квартиры. При этом истец не представляет никаких доказательств попытки урегулировать данный вопрос в досудебном порядке.

Где, в какой части, каким образом нарушается право истца в сложившейся ситуации и какое право нарушено? По логике закона представляется обоснованным мнение, что право истца было нарушено лишь в том случае, если истец обращался с письменным требованием к ответчику о решении этой проблемы и не получил никакого ответа. Ведь в любом случае исходя из положений гражданского законодательства, на котором базируется жилищное (ввиду соотношения вопроса о жилье и праве собственности на недвижимое имущество), отсутствие ответа на вопрос, заданный одной из сторон спора, не влечет автоматического согласия второй стороны по заданному вопросу или предложению. Диспозитивность пока никто не отменял.

Подобная претензия требует документального оформления, дабы подтвердить собственную правоту в спорной ситуации. То есть, пока истец не заявляет требования о разрешении вопроса о согласии на приватизацию жилья, говорить о наличии спора и, как следствие, о нарушении ответчиком права истца нет никаких оснований. Значит, выведение такого основания для исковых требований о выселении лица из жилого помещения противоречит закону.

Подведем итог. Квартирный вопрос действительно является одним из насущных и, как это ни странно, сложных в современном правовом поле. Все-таки действующее жилищное законодательство, базирующееся на принципе диспозиции, позволяет решать возникающие вопросы и споры исходя скорее из смысла норм права, нежели из строгих предписаний. И очень печально, что нередко желание одной из сторон, ставящее во главу угла букву закона, не всегда основывается на этой букве.

Очевидно, что необходимо формировать свою точку зрения на спорные моменты, ориентируясь на смысл и логику законодательства. Только в этом случае возможны разумные и выверенные решения.

***

Денис Черненко,

юрист

2009 год в Москве был объявлен Годом равных возможностей. Главная идея Года – обеспечить полную интеграцию в общество людей с ограниченными физическими возможностями. В этом году Правительство Москвы определило Стратегию повышения качества жизни инвалидов до 2020 года. В рамках программы будет реализовано 4 направления: транспортное, жилищно-коммунальное, медико-социальное и культурно-спортивное.

Уже в 2009 году Правительством Москвы провело ряд мероприятий направленных на улучшение качества жизни людей с ограниченными физическими возможностями. Подробную информацию можно найти на сайте: www.dszn.ru/dep/socpod/year2009 Одно из направлений деятельности – информирование горожан о социальной программе с целью привлечения москвичей для безвозмездной помощи людям с ограниченными возможностями. Для этого был подготовлен социальный видеоролик «Азбука нашего города», который привлекает внимание к формированию безбарьерной среды для людей с разным уровнем физических возможностей. Ролик ориентирован на все возрастные группы и был распространен среди пользователей сети Интернет.

http://www.youtube.com/watch?v=ydBBjGxi3A8

Дамы и господа, перед продолжением дискуссии читаем Правила форума