Дмитрий Смородинов

См. http://forum.zakonia.ru/catalog/index.php?category=14

ФАС предлагает на треть сократить перечень строительных работ, для проведения которых необходим допуск СРО

ФАС возбудила дело о нарушении антимонопольного законодательства в отношении минрегиона в связи с изданием приказа N 274, утверждающего перечень видов работ, оказывающих влияние на безопасность объектов капитального строительства. Напомним, что с 1 января 2010-го строительные организации не смогут выполнять работы, включенные в указанный перечень, без получения соответствующего допуска СРО. ФАС считает, что этот перечень, который содержит 800 видов работ, нужно сократить примерно на треть...

Читать далее...

Статьи публикуются в разделе Юридические статьи
ФИО в публикуемых статьях указывать не можно, а нужно
Порядок публикации и координаты для связи с администрацией сайта указаны здесь

Цитата:

Сообщение от causa ►

Есть ли у меня "необходимость" в регистрации данного ящика? или достаточно личного reginochka@gmail.com?

Я не знаю нужен ли Вам еще один e-mail...

Irini, укажите e-mail с доменом Вашей организации, а не бесплатный (rambler, mail и т.п.)

Материал предоставлен "Новой адвокатской газетой"

В № 21 (062) «Новой адвокатской газеты» за ноябрь этого года опубликована статья Александра Глискова «Истец – «Х», ответчик – «Y». Адвокатская тайна как препятствие в профессиональной деятельности». Отдельные положения этой статьи заставляют думать, что автор не очень правильно понимает некоторые положения Федерального закона, касающиеся затронутой им темы.

Разглашение в интересах доверителя

Думается, что автор прав, утверждая, что адвокат не вправе оглашать информацию без согласия доверителя и в тех случаях, когда умолчание повредит доверителю. Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» действительно не предусматривает возможности разглашения без согласия доверителя сведений, связанных с осуществлением адвокатской деятельности. Кодекс профессиональной этики содержит исчерпывающий перечень случаев, когда такие сведения могут быть использованы без согласия доверителя. Все эти случаи относятся к использованию таких сведений в спорах с самим доверителем либо при защите адвоката от уголовной или дисциплинарной ответственности.

Конечно, рассуждая здраво, мы можем утверждать, что в интересах доверителя использовать сообщенные им (или полученные из других источников) сведения можно, не дожидаясь получения его согласия на это, – ведь получение согласия доверителя может быть затруднено, особенно если он находится под стражей. Но «здравые рассуждения» в данном случае – всего лишь предположения, на законе не основанные. Полноправный хозяин сведений, полученных адвокатом в связи с осуществлением адвокатской деятельности, это доверитель. У него могут быть свои основания для умолчания – адвокат не вправе за него решать, о чем и когда можно говорить вслух, а о чем – нельзя.

Представляется, что при заключении соглашения с доверителем необходимо заранее договариваться о возможности использования в интересах доверителя информации в случаях, когда доверителя по объективным причинам не смог поставить адвокат в известность относительно использования этой информации. Это тем более необходимо, что получение сведений, содержащих полезную для доверителя информацию, является важнейшей частью деятельности по защите интересов доверителя. По-видимому, статью 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» полезно было бы дополнить указанием на договоренность адвоката с доверителем о праве адвоката использовать в интересах доверителя сведения, о которых по тем или иным причинам он не смог поставить доверителя в известность, – об основаниях и условиях использования таких сведений, об обязанности адвоката незамедлительно проинформировать доверителя об этом.

В то же время отдельные положения статьи Александра Глискова заставляют думать, что автор не очень правильно понимает некоторые положения Федерального закона, касающиеся затронутой им темы.

Общеизвестное – не тайна

Автор почему-то полагает, что он не вправе разглашать материалы, ставшие общеизвестными из-за чьих-то действий: «То есть те листовки, которые висят на заборах и остановках, которые для всех не тайна, для меня превратились в тайну. Соответственно, агитировать за или против какого-то кандидата, используя полученную информацию, я не могу». И далее: «…в силу адвокатской тайны, даже если решение по делу в отношении моего клиента официально размещено на сайте ВАС, я в рамках другого дела не смогу на него ссылаться». Двумя абзацами ниже автор утверждает, что он не вправе дублировать информацию, уже обнародованную доверителем.

Попутно отмечу, что речь о листовках в статье Глискова зашла потому, что коллега Глисков, представлявший доверителя во время избирательной кампании, истребовал из избирательной комиссии «все, что… приходит в голову» (так в статье). Думается все же, что право адвоката истребовать из избирательной комиссии «все, что… …приходит в голову» носит несколько сомнительный характер. Представляется, что право адвоката на запрос ограничено рамками принятого поручения. Тогда и не возникнет проблем с использованием информации, полученной по запросу).

Уточним содержание слова «тайна», употребленного в Федеральном законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Закон написан на русском языке, и использованные законодателем слова (если это не специальные термины), если их смысл почему-либо не ясен, можно понять, открыв толковый словарь. Тайна – это не специфический термин, это общеупотребительное слово и означает оно «нечто, скрываемое от других, известное не всем, секрет» (Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 2008), поэтому сведения, уже кем-то (в том числе доверителем) оглашенные, не могут составлять предмета адвокатской тайны. Очевидно, что опубликованные судебные решения тоже не могут составлять тайны – ни адвокатской, ни какой-либо другой.

Смысл общеупотребительных слов

Законы языка выше законов юридических. Это математики, физики и химики могут изъясняться математическими и прочими формулами. Законодатели и правоприменители изъясняются словами, и принятые в языке значения слов должны быть обязательны для нас. Когда юристы пытаются придать словам значение, отличное от общеупотребительного, ничего хорошего из этого не получается.

Яркий тому пример – постановление Конституционного Суда РФ от 25 октября 2001 г. по вопросу о получении защитниками свиданий с содержащимися под стражей подзащитными. Конституционный Суд признал не соответствующей Конституции РФ норму Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», позволяющую соответствующим ведомствам самим определять порядок свиданий защитников с подзащитными. Хорошее постановление, позволившее в Верховном Суде РФ добиться признания незаконным соответствующей ведомственной инструкции, требовавшей от адвокатов для получения свиданий с подзащитными предъявлять разрешения от следователей и судов. Несколько лет закон торжествовал. Но не все коту масленица. ФСИН оправилась от нанесенной травмы, и в СИЗО теперь опять требуют от адвокатов предъявления пресловутых разрешений, ссылаясь на… то же самое постановление КС РФ.

Дело в том, что Конституционный Суд одновременно отказался признать противоречащими Конституции РФ положения УПК о допуске адвоката к участию в деле. Конституционный Суд мотивировал это решение тем, что положения ч. 1 и 4 ст. 47 и ч. 2 ст. 51 УПК РСФСР не предполагают какого-либо особого, разрешительного порядка вступления адвоката в дело, что слово «допуск» здесь определяет только момент вступления в дело. Между тем в словарях русского языка – от Даля до Ожегова слово «допуск», использованное законодателем в упомянутых статьях УПК, толкуется одинаково: «разрешение», «позволение». Другого смысла в русском языке это слово не имеет. Вот и ссылаются сотрудники ФСИН на это обстоятельство: в статьях 47 и 51 УПК говорится о допуске адвоката, Конституционный Суд не признал эти статьи неконституционными, значит извольте получить свидетельство о том, что вас допустили к делу, естественно от тех органов либо должностных лиц, в чьем производстве находится уголовное дело, т.е. от следователей или судов.

Пример, казалось бы, не имеет прямого отношения к теме, но это как посмотреть. Попытка придавать слову «тайна» тот смысл, который в нем не содержится, сродни решению Конституционного Суда, придавшего иной, чем определен в русском языке, смысл слову «допуск». Там придание слову не присущего ему значения приводит к нарушению конституционных прав арестантов, здесь – обезоруживает адвоката, ограничивая его в использовании полезных для доверителя сведений.

Юрий Костанов,

представитель ФПА РФ
в Конституционном Суде РФ

Материал предоставлен "Новой адвокатской газетой"

Наряду с вопросами внутренней организации юридической фирмы на конференции обсуждалась проблема регулирования рынка юридических услуг. В зарубежных странах основная тенденция состоит в том, чтобы соблюдать разумный баланс между государственным регулированием и саморегулированием ассоциаций юристов. В России, которая в этом вопросе существенно отстает от западных государств, пока не определен общий подход к регулированию в этой сфере. Между тем, российские юридические фирмы уже делают конкретные шаги по объединению в ассоциации.

В конференции участвовали президент IBA Фернандо Пелаз-Пьер, старший вице-президент Европейского форума IBA Василий Рудомино, председатель Комитета IBA по вопросам управления юридической фирмой Норман Кларк, советник Министра юстиции РФ Елена Борисенко, вице-президент ФПА РФ Генри Резник, советник президента ФПА РФ, член IBA Александр Муранов, представители юридических фирм из России, Австрии, Белоруссии, Великобритании, Дании, Германии, Казахстана, Латвии, Литвы, США, Франции, Швеции, Японии, Эстонии и других стран.

Необходимость регулирования российского рынка юридических услуг признают как властные структуры, так и сами участники рынка. Но вопрос о концепции регулирования остается дискуссионным, так как в России правовые услуги оказывают, с одной стороны, адвокаты, объединенные в независимую самоуправляемую профессиональную корпорацию и обязанные выполнять жесткие квалификационные и этические требования, а с другой – свободно практикующие юристы, не связанные подобными ограничениями.

По словам Елены Борисенко, Минюст России внимательно изучает этот вопрос, но пока не пришел к окончательному мнению о том, как решать проблему дуализма в сфере юридического консалтинга. Если говорить о юридической корпорации в целом, то государственный регулятор заинтересован в ее развитии и усилении ее внутреннего регулирования, направленного на соблюдение юристами профессиональных требований и морально-этических норм, поскольку юридическая помощь может быть признана квалифицированной только при условии ее соответствия определенным стандартам качества.

Генри Резник подчеркнул, что главным свойством юридической профессии является независимость от государства: «Юристы должны быть независимыми профессионалами, оказывающими правовые услуги, и не превращаться в пугливых кроликов, которые ждут в отношении себя каких-либо недружественных действий. Задача ассоциаций юристов, в том числе адвокатской корпорации, состоит в том, чтобы ограждать их от таких посягательств».

Для того чтобы решить вопрос о подходе к регулированию профессии, нужно прежде всего четко определить статус свободно практикующих юристов. Представители юридических фирм не разделяют идею об адвокатской монополии на юридическом рынке, то есть о приеме в адвокатуру всех юристов, оказывающих правовые услуги неопределенному круг лиц. В то же время было высказано и мнение о том, что оказание правовой помощи нельзя рассматривать как предпринимательскую деятельность. «Мы говорим об объединении профессионалов, а не капиталистов, – считает, например, Олег Макаров, управляющий партнер фирмы «Василь Кисиль и партнеры» (Украина). – Юридический бизнес должен приносить прибыль, но не должен быть предпринимательством».

Адвокатский статус означает высокую квалификацию, гарантирует дисциплинарную ответственность и профессиональный иммунитет, что, безусловно, повышает шансы его обладателя привлечь клиентов. Но Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», обеспечивая независимость адвокатуры, тем не менее не дает многим талантливым адвокатам возможности реализовать себя, так как установленный им перечень форм адвокатских образований уже не отвечает потребностям жизни.

Если бы закон позволял создавать крупные объединения, способные реализовать большие проекты, то есть предусматривал возможность образования адвокатских фирм, членами которых наряду с адвокатами-собственниками могут быть адвокаты – наемные работники, то у многих свободно практикующих юристов, возможно, появился бы стимул вступить в корпорацию – таково мнение Сергея Пепеляева, управляющего партнера юридической компании «Пепеляев, Гольцблат и партнеры».
Хотя в настоящее время такого стимула у представителей юридического бизнеса нет, они считают, что необходимое качество юридической помощи можно обеспечить путем установления для юристов, оказывающих правовые услуги, определенных стандартов, в том числе этических. В связи с этим многие поддерживают идею объединения юридических фирм в ассоциации (сети), каждая из которых разработает такие стандарты для своих членов. Они готовы действовать, не дожидаясь, пока в процесс установления стандартов вмешается государство, так как, по мнению бизнес-юристов, государственное регулирование неизбежно поставит жесткие административные барьеры. Впоследствии юридическое бизнес-сообщество рассчитывает получить статус саморегулируемой организации. Была высказана мысль и о том, что представители юридического бизнеса должны включаться в законопроектную деятельность, с тем чтобы наработанный ими опыт в перспективе мог получить закрепление на законодательном уровне.

Пример независимой ассоциации юридических фирм – Уральская правовая палата (г. Екатеринбург), которая была создана в 2005 г. и в настоящее время добивается статуса саморегулируемой организации. Члены палаты не только обмениваются услугами и клиентами, но и разработали собственные стандарты взаимоотношений с клиентами, дисциплинарной и ценовой политики.

Установление единых правил для юридических фирм возможно и на межгосударственном уровне: в июне в Минске члены профессиональной сети CIS Leading Counsel Network (LCN), в которую недавно объединились девять ведущих юридических фирм из стран СНГ, планируют принять базовые стандарты этой сети. «Юридический бизнес – это реальность, – сказала Ирина Палиашвили, президент LCN, – и надо двигаться дальше в рамках этой реальности».

В целом можно констатировать, что российский юридический бизнес развивается успешно и чувствует себя уверенно – добившись экономической независимости, идет к тому, чтобы упрочить свое правовое положение.

Наталия Арманд

Материал предоставлен "Новой адвокатской газетой"

В статье Истец – «Х», ответчик – «Y» А. Глисков пишет, что чрезмерно жесткая формулировка норм об адвокатской тайне Кодекса профессиональной этики адвоката приводит к целому ряду негативных последствий, и приводит ряд примеров, подтверждающих, на его взгляд, правильность этой позиции. Позволю себе не согласиться с некоторыми из приведенных примеров, а следовательно, отчасти и с мнением автора по данному вопросу.

Задачи адвоката

Если я правильно понимаю, А. Глисков, выполняя поручение доверителя – кандидата на должность губернатора Красноярского края, истребовал документы, подтверждающие применение конкурирующим кандидатом «грязных» технологий в ходе избирательной компании. И получив указанные документы, адвокат говорит о том, что если буквально трактовать Кодекс профессиональной этики адвоката, то он не может без согласия доверителя использовать указанную информацию для агитации за или против какого-то кандидата.

Считаю, что в данном случае адвокат не совсем верно трактует нормы Кодекса профессиональной этики адвоката, касающиеся профессиональной тайны.

Во-первых, по смыслу Кодекса профессиональной этики адвоката и Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» адвокат должен заниматься только юридической деятельностью. То есть заниматься такой деятельностью, как агитация за или против какого-то кандидата, адвокат, на мой взгляд, в принципе не может. Работа адвоката в данном случае сводится к тому, чтобы собрать перечень определенных доверителем документов. Вопрос о применении данных документов должен решаться самим доверителем. Адвокат может лишь посоветовать применять их таким образом, чтобы не происходило нарушения законодательства.

Право адвоката на «самозащиту»

Что касается сведений, обнаруженных в агитационных листовках, касающихся самого адвоката и порочащих его честь и достоинство, полагаю, что в данном случае разрешение на использование данных материалов для предъявления иска в суд о защите чести, достоинства и деловой репутации у доверителя просить не обязательно.

Во-первых, это сведения, которые стали известны не от самого доверителя и не касаются его лично, следовательно, нарушение интересов и прав доверителя не происходит.

Да, Кодекс профессиональной этики говорит о том, что под понятие адвокатской тайны подпадают все сведения, собранные адвокатом в процессе подготовки дела, но я считаю, что в данном случае нарушения данной нормы не происходит.

Указанные в листовках сведения являются публичными, поскольку имело место их распространение и они предназначались для широкого круга читателей. Поэтому можно сделать вывод, что тайными их по определению назвать нельзя.

Более того, указанные сведения подпадают под определение ст. 152 Гражданского кодекса РФ (защита чести, достоинства и деловой репутации), а следовательно, могут являться основанием для подачи иска в суд лицом, чьи права и интересы были нарушены. В данном случае, по моему мнению, нет нарушения правил ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, поскольку адвокат не будет действовать вопреки законным интересам доверителя.

Реклама для адвоката

Что касается вопроса о том, что адвокат не вправе, скажем так, рекламировать себя путем информирования граждан об оказании юридической помощи известным лицам, поскольку не вправе указывать конкретные результаты и фамилии клиентов, то я считаю, что из данного положение возможен следующий выход.

В соглашение или договор об оказании юридической помощи с разрешения доверителя можно включить пункт о том, что адвокат вправе использовать в рекламных целях информацию о том, кто обратился за оказанием юридической помощи и ссылаться на результат рассмотрения дела по существу. Я думаю, что абсолютное большинство клиентов будет не против включения такого пункта в соглашение, поскольку данные сведения будут говорить не только об успешности адвоката, но и о том, что конкретный гражданин добился своей цели при решении какого-либо вопроса.

Ссылки на судебную практику

Считаю, что автор абсолютно не прав, когда при размышлении о возможности для адвоката ссылаться на судебную практику приходит к выводу о том, что такие ссылки находятся под запретом.

Безусловно, если буквально, я бы даже сказала «бездушно», трактовать нормы Кодекса профессиональной этики, то нам, адвокатам, действительно запрещено использовать любые сведения, которые каким-либо образом касаются доверителя.

Однако согласно ст. 10 ГК РФ, а также ст. 241 УПК РФ разбирательство дел во всех судах открытое, за исключением конкретных видов гражданских или уголовных дел.

Следовательно, все сведения, ставшие известными в ходе судебного разбирательства, также являются открытыми, доступными для всех желающих и интересующихся и перестают быть теми сведениями, про которые можно сказать, что это личная информация доверителя, разглашение которой недопустимо.

Кроме того, во всех судах существуют базы данных по всем категориям дел. Доступ к ним ничем не ограничен. Более того, данная система и создана для того, чтобы можно было воспользоваться указанной информацией. Данная информация не является конфиденциальной и, на мой взгляд, не подпадает под определение понятия «адвокатская тайна», поскольку ее использование не может нарушать права и интересы доверителя.

Считаю, что в случае использования судебной практики в последующей деятельности адвоката необходимо придерживаться правила, указанного в п. 4 ст. 292 УПК РФ: участник прений сторон не вправе ссылаться на доказательства, которые не рассматривались в судебном заседании или признаны судом недопустимыми.

То есть при гласном рассмотрении дела в судебном заседании понятие «адвокатской тайны» должно распространяться только на те сведения, которые стали известны адвокату в ходе подготовки к судебному разбирательству и в процессе рассмотрения дела по существу, но не были использованы в качестве доказательств при рассмотрении дела.

К определению адвокатской тайны

В моем понимании под определение «адвокатская тайна» подпадают те сведения, которые доверитель хотел бы сохранить от посягательства на них со стороны третьих лиц, уберечь от широкой огласки, т.е. предназначенные только для адвоката. Это, как правило, сведения, которые позволяют адвокату более точно оценить сложившуюся ситуацию, в том числе и факты из личной жизни, скрытые обстоятельства, приведшие к возникновению того или иного спора. Без таких фактов порой трудно определить истинную причину спора, а следовательно, выработать такой план действий, который будет наиболее выгоден для доверителя. Безусловно, такие сведения не подлежат разглашению, но являются необходимыми для оказания квалифицированной помощи доверителю.

Подводя итог всему сказанному, я для себя делаю вывод о том, что адвокатская тайна – это своеобразная гарантия. Все действия адвоката должны быть направлены на защиту интересов доверителя и на сохранение той самой «тайны», которая не предназначена для посторонних глаз и касается самого доверителя. При этом не должны являться адвокатской тайной те сведения, которые не нарушают права и законные интересы доверителя, но стали известными адвокату в процессе подготовки к делу и нарушают права самого адвоката. В этом случае адвокат, как любой член гражданского общества, имеет право на защиту и отстаивание своих интересов. Бесспорно одно обстоятельство – Кодекс профессиональной этики адвоката нуждается в доработке и конкретизации.
Жизнь меняется, изменяется законодательство, поэтому и мы, адвокаты, должны меняться, подстраиваться под новые реалии жизни, потребности и интересы общества, но при этом придерживаться таких правил поведения, которые при любых обстоятельствах не подорвут доверия к нам со стороны доверителей, поскольку адвокат – это правовая опора общества.

Ирина БИРЮКОВА,
адвокат Фрунзенской коллегии адвокатов

Спасибо всем принявшим участие в сборе средств для Благотворительного фонда помощи детям с онкогематологическими и иными тяжелыми заболеваниями «Подари жизнь»!

Материал предоставлен "эж-Юрист"

Во всех судах общей юрисдикции появится новая судебная инстанция — апелляционная, а количество надзорных органов сократится до одного. Такие поправки в ГПК РФ подготовил Верховный Суд РФ. Сократят ли предлагаемые изменения число судебных ошибок и многотысячный поток жалоб в Европейский суд по правам человека, для которого Россия является одним из самых крупных «поставщиков» дел?

О планах ввести апелляционные инстанции для рассмотрения гражданских, административных и уголовных дел Председатель Верховного Суда Вячеслав Лебедев заявил на встрече с Президентом еще в начале октября. Месяц спустя в своем втором Послании Федеральному Собранию Дмитрий Медведев несколько подкорректировал эти планы — апелляция в судах общей юрисдикции на первом этапе (с 1 января 2012 г.) заработает только для гражданских дел. В отношении уголовных дел она начнет действовать через три года — с 1 января 2013 г. Введение апелляционной процедуры — дело довольно затратное для государства, поэтому, видимо, и было решено внедрять их поэтапно. Только по гражданским делам потребуется увеличить судейский корпус более чем на 2 тыс. единиц и плюс к этому изыскать не один миллион казенных денег.
Сказано — сделано. Буквально через две недели после президентского Послания законопроект с поправками в ГПК РФ (он будет вноситься в Думу от имени главы государства), которые меняют порядок обжалования судебных решений по гражданским искам, появился на сайте Верховного Суда.

Сейчас по правилам ГПК РФ в отношении не вступивших в законную силу решений судов первой инстанции действует разный порядок их пересмотра: для обжалования вердикта мирового судьи существует апелляционная инстанция, а для проверки решений всех остальных судов общей юрисдикции (районные, областные суды, которые рассматривают дела в зависимости от их категории) предусмотрено кассационное производство.

Такое разделение совершенно неоправданно, признает Верховный Суд и предлагает унифицировать правила проверки законности и обоснованности судебных постановлений, принятых на стадии первой инстанции. Согласно поправкам для дел, подсудных как мировым судьям, так и остальным судам общей юрисдикции, будет введен единый регламент апелляционного обжалования. При этом срок для подачи жалобы в суд апелляционной инстанции увеличивается с нынешних 10 дней до месяца.

Введение процедуры апелляции, которая максимально приближена к процедуре суда первой инстанции, позволит устранить допущенные нарушения, вынести объективный вердикт и в целом должно положительно сказаться на качестве рассмотрения дел, считают в ВС РФ. Ведь обстоятельства дела и доказательственная база по нему в итоге будут рассматриваться и оцениваться по существу судом дважды.

Есть еще одна новелла со знаком «плюс», которая призвана бороться с судебной волокитой, — передача дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции при пересмотре ее решения в апелляционном порядке — законопроектом не допускается.

Ревизией судебных решений, вступивших в законную силу, будет заниматься кассация. На подачу жалобы в кассационную инстанцию отводится целых полгода (сейчас — 10 дней). Правда, обязательным условием для обращения в эту инстанцию является исчерпание иных установленных ГПК РФ способов обжалования судебного постановления до дня его вступления в силу. Надзор предлагается сохранить в качестве экстраординарного способа проверки судебных постановлений исключительно за Президиумом ВС РФ, говорится в пояснительной записке к проекту.

Таким образом, для судов общей юрисдикции будет действовать та же схема, по которой сейчас работают арбитражные суды: сначала первая инстанция, затем проверка судом апелляционной инстанции, рассмотрение в кассационном порядке и, наконец, надзорная ступень — высшая судебная инстанция.

В целом инициатива Верховного Суда создать апелляционные инстанции в судах общей юрисдикции всех уровней вызвала положительный отклик в судейских и адвокатских рядах. Еще одна проверочная инстанция, где дело будет рассматриваться повторно фактически в полном объеме, однозначно изменит в лучшую сторону нелицеприятную статистику по судебным ошибкам, а значит, и репутацию в ЕСПЧ. Эксперты добавляют, что толк от поправок будет, только если одновременно добиваться независимости судейского аппарата и менять подход к подбору претендентов на судейскую мантию. Правда, нашлись и критики, которые тут же обвинили разработчиков законопроекта в стремлении уменьшить поток желающих найти справедливость в ЕСПЧ, поставив на пути в Страсбург еще один барьер — апелляционный.

Нельзя не сказать еще об одном не менее революционном законопроекте Верховного Суда — «О судах общей юрисдикции». Он придет на смену принятому в далеком 1981 г. и безнадежно устаревшему Закону о судоустройстве РСФСР. Законопроект, по которому будут работать суды общей юрисдикции, уже подготовлен и представлен в кремлевскую администрацию.

Одним словом, призрак грядущих перемен в гражданском процессе бродит по России. Главное, чтобы этот призрак не только материализовался, но и пошел на пользу отечественной Фемиде.

***

Оксана Бодрягина