Дмитрий Смородинов

Бывших и действующих сотрудников милиции с профессиональным праздником!
Антон Всеволодович, с днем рождения!

ego, да. Лучше на Яндекс.Деньги (счет 41001139546074)

Материал предоставлен "эж-Юрист"

На этой неделе Верховный Суд РФ опубликовал на своем сайте сразу несколько постановлений по практике применения уголовно-процессуального законодательства, в которых рассматриваются вопросы назначения и исполнения наказания, заключения под стражу, и др. И хотя УПК РФ действует уже давно, как видно из новых документов ВС РФ, суды до сих пор допускают ошибки при его применении. В одном из постановлений ВС РФ так и пишет: «Многие суды еще не добились точного и неуклонного соблюдения законов при осуществлении правосудия…» Думается, когда речь идет о лишении человека свободы, ошибок быть не должно.

Сторонники и противники

Постановление Пленума ВС РФ от 29.10.2009 № 22, касающееся заключения под стражу, — это постановление о наболевшем. Фактически наше общество разделено на два лагеря. Одни считают, что уже давно пора освобождать переполненные камеры, где подозреваемые, обвиняемые в преступлениях порой месяцами сидят в невыносимых условиях, а государство тем самым деградирует из демократического в полицейское. Другие, наоборот, полагают, что выпущенный на свободу потенциальный преступник может не только сбежать от следствия, но и совершить новые преступления, отомстить потерпевшему, свидетелям и иным лицам. Как же сделать так, чтобы оба лагеря были довольны?
Похоже, Верховный Суд РФ знает ответ на этот вопрос. Причем в нем нет ничего необычного: дела и принимаемые судами решения о назначении той или иной меры пресечения не должны штамповаться, суд обязан помнить, что в каждом конкретном деле речь идет о человеческих жизнях, поэтому каждое дело должно внимательно изучаться судом.

Под стражу — как исключение

В Постановлении № 22 указывается, что заключение под стражу в качестве меры пресечения может быть избрано лишь при невозможности применения иной, более мягкой меры. То есть, по мнению Пленума ВС РФ, данная мера должна представлять собой скорее исключение, чем правило (сейчас, правда, все наоборот). Для этого суду надлежит в каждом конкретном случае проверять обоснованность подозрения в причастности лица к совершенному преступлению (но не решать вопрос о его виновности).
Причем обоснованное подозрение предполагает наличие достаточных сведений о том, что лицо могло совершить это преступление (ст. 91 УПК РФ). Кроме того, суду необходимо учитывать основания, прописанные в ст. 97 УПК РФ, а именно: данные о том, что подозреваемый, обвиняемый можетсбежать, продолжатьзаниматься преступной деятельностью, угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Вместе с тем Пленум ВС РФ подытоживает: названные обстоятельства не должны быть абстрактными и строиться на одних опасениях — они должны быть реальными, обоснованными, то есть подтверждаться достоверными сведениями (например, если у подозреваемого, обвиняемого на воспитании и иждивении находятся дети, то у следствия нет причин полагать, что это лицо может скрыться; нет оснований считать, что лицо вновь займется преступной деятельностью в том случае, если преступное сообщество, в которое оно входило, перестало существовать, и т. д.).
Также не может сама по себе служить основанием для длительного заключения под стражу тяжесть предъявленного обвинения. Причем, как заключил Пленум ВС РФ в Постановлении №22, отсутствие в уголовно-процессуальном законе предельных сроков содержания под стражей в период судебного разбирательства лиц, обвиняемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, не исключает возможности их освобождения из-под стражи.
Между тем, как показывает судебная практика, зачастую сроки заключения под стражу подозреваемых и обвиняемых необоснованно затягиваются по такой уже банальной формулировке, как особая сложность дела. Однако за «особой сложностью дела» может стоять и обычное бездействие следственных органов. Пленум ВС РФ в Постановлении № 22 отмечает, что при разрешении ходатайств о продлении срока содержания обвиняемых под стражей суду следует выяснять обоснованность утверждений органов предварительного расследования о невозможности своевременного окончания расследования. Если ходатайство о продлении срока содержания под стражей возбуждается неоднократно и по мотивам необходимости выполнения одних и тех же следственных действий, судам надлежит устанавливать, по каким причинам они не были произведены. И если выяснится, что они не были произведены из-за неэффективной организации предварительного расследования, то судам нужно выносить частные постановления.
Рассмотрел Пленум ВС РФ и вопросы, связанные с назначением и исполнением уголовного наказания (Постановление от 29.10.2009 № 20). Так, Пленум разъяснил, что при назначении наказания по совокупности преступлений не допускается сложение сумм штрафа, назначенного в качестве основного вида наказания за одно преступление и дополнительного — за другое преступление. Нельзя суммировать и проценты удержаний из заработной платы при назначении наказания в виде исправительных работ по совокупности преступлений. В этом случае можно присоединять только сроки исправительных работ.
Пленум ВС РФ дал достаточно обширные рекомендации своим коллегам. Если они будут исполняться, то, возможно, наше общество приблизится к тому, что лица, не представляющие для него угрозу, будут на свободе, а опасные преступники — под стражей. По крайней мере, на это рассчитывают оптимисты.

***

Юлия Терешко

Цитата:

Сообщение от ego ►

Это как понимать?

Что понимать?
Это номера кошельков для оплаты через WebMoney

Z275410849408
R999980352734

Eugina, поздравляю!!! Растите большими!!!

Правилами форума запрещена как реклама так и антиреклама. См. Каталог юристов

Материал предоставлен "Новой адвокатской газетой"

Нормы об адвокатской тайне охраняют нашу профессиональную деятельность и права доверителей от необоснованного постороннего вмешательства, прежде всего со стороны правоохранительных органов. Вместе с тем существует целый ряд негативных последствий, вызванных чрезмерно жесткими формулировками Кодекса профессиональной этики, развивающего данный институт.

В 2003 г. я как адвокат представлял интересы кандидата на должность губернатора Красноярского края. В рамках принятого поручения была поставлена задача получить от избирательной комиссии милицейскую справку, содержащую информацию о причастности конкурирующего кандидата к использованию «грязных» технологий. Добровольно документ получить не удалось и пришлось добывать его принудительно – по предъявлении выданного краевым судом исполнительного листа.

Отчасти в профилактических целях, а отчасти просто в отместку я требую от избирательной комиссии предоставить мне документы по списку, куда включаю все, что мне приходит в голову: протоколы заседаний, принятые решения, образцы агитационных материалов кандидатов, судебную практику, сведения об имуществе кандидатов и материалы по их проверке и т.д. В итоге я становлюсь обладателем нескольких тысяч документов, касающихся как этой избирательной кампании, так и нескольких других. Спрашивается, могу ли я эти материалы использовать, и каким образом?

С точки зрения буквального толкования запрета на разглашение адвокатской тайны для использования полученных материалов необходимо согласие доверителя. То есть те листовки, которые висят на заборах и остановках, которые для всех не тайна, для меня превратились в тайну. Соответственно, агитировать за или против какого-то кандидата, используя полученную информацию, я не могу.

Нарушение прав адвоката

В числе агитационных материалов я обнаружил несколько, посвященных мне лично. К примеру, в одной из листовок газетного формата имелась статья «Черное право», где мне приписывались всевозможные подвиги вроде срыва выборов в Эвенкии или банкротства газеты «Красноярский рабочий». Должен ли я получать у клиента разрешение использовать эти материалы для предъявления в суд иска о защите чести, достоинства и деловой репутации? Если исходить из того, что должен, то получается, что в существующем виде запрет на разглашение адвокатской тайны в данном конкретном случае ущемляет мои и личные, и политические, а заодно и профессиональные права.

Разумеется, этот пример не типичный. Однако же он как нельзя лучше демонстрирует саму проблему: адвокатская тайна не только гарантия нашей деятельности, но и некое обременение.

Фора для конкурентов

Аналитики считают, что потенциальный клиент сегодня очень большое внимание уделяет изучению опыта конкретного специалиста еще до обращения к нему. Юристы, не входящие в нашу корпорацию, активно эту тенденцию эксплуатируют. К примеру, на сайте одной из красноярских юридических фирм размещен список наиболее известных ее клиентов, а в новостях прямо указано, с кем фирма заключила очередной договор. Я же, как адвокат, могу при так называемом «информировании» оперировать только абстрактными заявлениями, без упоминания конкретных лиц и конкретных результатов. Для потенциального клиента такие заявления выглядят неубедительно. Почему-то мы, адвокаты, сами себя лишили этой возможности. То есть дали фору нашим конкурентам-неадвокатам. Кроме того, клиенту никто не запрещает хвалиться своим адвокатом, и многие это совершенно беззастенчиво делают. Адвокат со своей стороны обязан все держать в тайне.

Ссылки на судебную практику под запретом

Доходит до откровенного абсурда. Адвокатская палата отправила мне на практику студента. В какой-то момент дали ему писать проект иска о взыскании суммы долга по расписке. Начинаю читать и ничего понять не могу: истец – «X», ответчик – «Y», вместо суммы долга – прочерк. Спрашиваю: это что? А студент и отвечает, мол, я почитал Закон и Кодекс, мне никаких подробностей по делу знать нельзя, это все для меня – тайна. И по сути, он прав.

Получается, в образовательной деятельности материалы конкретных дел использованы быть не могут. Или же необходимо вычеркнуть всю конкретику, изменить адреса, фамилии, даты, суммы. В принципе, я так и делаю, но это – лишняя работа. К тому же годится только со студентами.

Судье копию решения с прочерками и измененными фамилиями уже не представишь. А зачастую представить решение необходимо, чтобы обосновать позицию по аналогичному делу. Иногда судьи сами просят имеющуюся практику. А арбитражные суды сегодня прямо в определениях предлагают официально на нее ссылаться.

Что мне делать, если я хочу сослаться на свою собственную адвокатскую практику – бежать к клиенту и просить у него разрешение?! А если я не нашел клиента или он не дал разрешение? Опять возникает совершенно абсурдная ситуация: ВАС создал на своем сайте мощнейшую базу данных, где размещает все судебные акты всех арбитражных судов. База находится в открытом доступе. Однако в силу адвокатской тайны, даже если решение по делу в отношении моего клиента официально размещено на сайте ВАС, я в рамках другого дела не смогу на него ссылаться. Получается, мы сами себя ставим в неравные условия со следствием и с прокуратурой.

То же самое касается всевозможных публикаций, включая публикации методической направленности. Состоявшиеся решения по делам адвокаты могут в них включить только с согласия доверителя.

Освещение дела в СМИ

Если дело освещается в СМИ и журналисты пришли на процесс, естественно, они будут пытаться взять комментарии у сторон. И когда на тебя направлена телекамера, спрашивать разрешение у клиента уже некогда. Ответ «Без комментариев» в такой ситуации, очевидно, пойдет во вред клиенту, поскольку получит негативную интерпретацию. Получается, что отсутствие у меня права сообщить часть информации, которую я сочту разумным и необходимым сообщить в сложившейся ситуации, только повредило доверителю.

Более сложная ситуация: клиент сам обнародовал информацию о своем деле. Скажем, дал интервью. Вправе ли я дублировать эту информацию? С точки зрения формулировки Закона и Кодекса, видимо, не вправе. Очевидно, что это какой-то абсурд.

Консультация специалиста

Еще один пример: клиент написал жалобу депутату, и тот искренне желает помочь. Помощник депутата звонит адвокату этого клиента и просит предоставить необходимые документы, а адвокат отвечает: «Тайна!». Аналогичная ситуация: по делу необходимо обратится к специалистам, ученым – это разглашение тайны или нет? По-хорошему надо бежать к доверителю и брать у него разрешение. Но кто в этой ситуации выигрывает? Отсутствие у адвоката права на разумное усмотрение в итоге вредит делу.

Компромисс между интересами заявителя и правами адвоката

Некоторые из обозначенных здесь проблем можно урегулировать на уровне соглашения. В своем бюро мы в соглашения включаем пункт о том, что вправе обнародовать факт обращения клиента и результаты по делу, в том числе состоявшиеся по делу решения, в научных, педагогических и информационных целях.

Хотелось бы, однако, чтобы этот вопрос был урегулирован раз и навсегда на уровне Кодекса профессиональной этики. Необходимо более критично посмотреть на ст. 6 Кодекса. В сегодняшнем виде эта статья сформулирована так, как будто адвокаты только и думают, как бы разгласить доверенную им тайну.

Формулировка Кодекса применительно к дисциплинарному производству, когда адвокат вправе разгласить тайну в разумно необходимых пределах, должна быть расширена для всех случаев, когда адвокат видит, что его действия направлены на защиту интересов клиента и профессиональной репутации. Между интересами доверителя и правами адвоката должен быть установлен разумный компромисс. В данном случае интересы корпорации, престиж адвокатуры не менее важны, чем безусловно необходимые гарантии интересов доверителя.

Александр ГЛИСКОВ,
управляющий партнер
адвокатского бюро
«Глисков и партнеры» (г. Красноярск)

Материал предоставлен "Новой адвокатской газетой"

В последнее время много говорится о качестве юридической помощи. Министр юстиции Александр Коновалов в выступлении на заседании коллегии Министерства юстиции 15 июля в Нижнем Новгороде отметил, что многие адвокаты не удовлетворяют высоким квалификационным и морально-этическим требованиям. Этот упрек справедлив лишь отчасти, но говорить о том, что он совершенно беспочвен, нельзя. Действительно, в нашем сообществе есть коллеги, которые, мягко говоря, не отличаются высоким профессионализмом и допускают отступления от правил корпоративной этики.

Не берусь судить о положении дел в других регионах, но на территории Ханты-Мансийского автономного округа наибольшее количество «черных шаров» адвокатское сообщество получает за счет постоянно прописавшихся у нас представителей других адвокатских палат. Граждане обращаются с жалобами на адвокатов, которые, по их мнению, не сумели оказать квалифицированной юридической помощи, однако получили за это деньги. Так, 6 января к нам обратилась Валентина Иванова с жалобой на адвоката Сергея Сафонова, 7 августа Светлана Ремиханова прислала жалобу на адвоката Рашида Хазиева, а 24 августа поступила жалоба от Пахрутдина Сайпуллаева на адвоката Омазиса Назаряна. Хотя эти адвокаты постоянно проживают на территории нашего округа и практикуют в окружных судах, ни один из них в реестре палаты Ханты-Мансийского округа не состоит. Мы были вынуждены переслать эти жалобы по месту адвокатской «прописки» этих коллег – в Адвокатскую палату Тюменской области. Как прореагировали члены Совета палаты Тюменской области на эти обращения – неизвестно. Во всяком случае тюменские адвокаты продолжают практиковать у нас как ни в чем не бывало.

Кроме упомянутых выше коллег, в нашем округе продолжают работать целые адвокатские коллективы так называемых варягов, зарегистрированные в реестре адвокатов Тюменской области. Они действуют в составе филиалов Западно-Сибирской и Тюменской межрегиональной коллегии адвокатов.
Возникают вопросы: для чего это нужно и кому это выгодно?

У проблемы «варягов» есть три важных аспекта: организационный, материальный и этический.

От меня до тебя шагать…

Казалось бы, нет ничего предосудительного в том, что адвокат по той или иной причине ведет дело в суде другого региона. Это законом не запрещено и в ряде случаев вполне оправданно. Однако едва ли можно назвать нормальной ситуацию, когда коллеги, постоянно проживающие на территории одного субъекта Федерации, состоят в реестре адвокатов другого субъекта. Удаленность от места расположения органов самоуправления адвокатской палаты, что в условиях Сибири и Крайнего Севера имеет принципиальное значение, оборачивается эффектом самоизоляции от общекорпоративной жизни и устранения от выполнения тех обязанностей, которые возложены на адвокатов законом.

«Варяги» почти не участвуют в собраниях. Их мало заботят вопросы соблюдения профессиональной этики или повышения квалификации, поскольку контролировать их деятельность в другом субъекте «родному» органу адвокатского самоуправления совершенно «не с руки».

Кроме того, такие «вольные юристы» оказываются освобожденными от обязанности представительствовать в судах по назначению органов следствия или суда.

Тому плачу, кому хочу

Адвокатские взносы для «варягов» – своего рода откупные за свою свободу. У «материнских» палат не болит голова по поводу блудных сыновей, которые не донимают их вопросами обустройства, арендной платы или нарушения профессиональных прав властными структурами. В нашем случае имеет значение еще и существенная разница во взносах, установленных для адвокатов нашей палаты и соседней Тюменской. Если наши адвокаты ежемесячно отчисляют 1800 руб., то тюменцы ограничиваются 500 руб. К тому же они не состоят на учете ни в Пенсионном фонде, ни в налоговой инспекции, по сути дела игнорируя обязанности налогоплательщиков. Хотя, я уверен, «варяги» готовы платить – лишь бы их не трогали.

По законам прайда

Предоставленные самим себе, адвокаты-«варяги» организуют профессиональную практику по собственному усмотрению, не утруждаясь сверять свою деятельность с теми стандартами, которые оттачиваются в результате профессиональной учебы и практики квалификационных комиссий. В этом отношении они почти близнецы-братья с теми вольными юристами, о которых в последнее время так много говорят и пишут, сетуя на то, что их полная бесконтрольность пагубным образом отражается на качестве юридической помощи. В том, что это действительно так, нетрудно убедиться, прочитав жалобы граждан.

Вот только несколько выдержек из них:

«Когда дело пошло в суд, адвокат гарантировал, что меня оправдают. Но на процессе было видно, что он дела не знает. Присяжные над ним постоянно смеялись… Мне дали 18 лет».

«Адвокат сказал, что составил исковое заявление, но я никаких документов не видела. Ни на одном судебном заседании он не присутствовал…».

«Адвокат обещал в кассационном суде вывернуть все наизнанку. И вывернул… А его правилом должна быть точность, пунктуальность и исключительная добросовестность в выполнении своих обязанностей…».


Что делать?

Очевидно, во всякой ситуации, где нарушаются права граждан или страдает дело, нужно обратиться к закону. Проблема «варягов» тоже как будто решаема на уровне норм действующего права. В соответствии со ст. 22 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» сведения об адвокатах, осуществляющих адвокатскую деятельность в филиале коллегии адвокатов, вносятся в региональный реестр субъекта Российской Федерации, на территории которого создан филиал.

Согласно решению Совета Федеральной палаты адвокатов РФ от 6 апреля 2005 г. (Протокол № 11) не допускается работа адвокатов в адвокатском образовании (филиале адвокатского образования) на территории субъекта Российской Федерации, в реестре которого отсутствуют сведения об адвокате как члене адвокатской палаты этого субъекта Федерации.

Об этом я неоднократно информировал руководителей адвокатских образований, в которых состоят адвокаты-«варяги», призывал Совет и президента Адвокатской палаты Тюменской области принять конкретные меры. Обращался за помощью к руководителю Управления Министерства юстиции по Тюменской области, Ханты-Мансийскому и Ямало-Ненецкому автономным округам. Но никаких подвижек в решении наболевшей проблемы не произошло.

Очевидно, нужно решать вопрос на уровне Федеральной палаты адвокатов. Понимание такого подхода высказали мои коллеги-президенты во время августовской встречи по случаю празднования Дня адвокатуры в Башкортостане. Ведь квинтэссенцией проблемы все же остается вопрос качества юридической помощи, которую оказывают адвокаты гражданам и юридическим лицам, а значит – вопрос престижа нашего сообщества.

Справка:

Адвокатские образования в Ханты-Мансийском автономном округе - Югре
Адвокатские образования АП ХМАО - 146 в том числе:

• коллегии адвокатов - 23
  
• адвокатские бюро - 4
  
• адвокатские кабинеты - 119
  
• филиалы коллегий других субъектов РФ - 6
  

Валерий АНИСИМОВ,
президент Адвокатской палаты
Ханты-Мансийского автономного округа

Материал предоставлен "Новой адвокатской газетой"

Рассмотрение дела в порядке заочного производства направлено на ускорение сроков рассмотрения и сокращение числа дел, находящихся на рассмотрении у судей, оно уменьшает затраты государства на процессуальную деятельность суда и в то же время избавляет подсудимого, признающего свою вину, от материальных и временных затрат.

В соответствии с подп. «d» п. 3 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах каждый имеет право при рассмотрении любого предъявленного ему уголовного обвинения быть судимым в его присутствии. Из этого положения, являющегося составной частью правовой системы РФ, исходит российский законодатель, закрепив в Конституции РФ и ч. 1 с. 247 УПК РФ правило об обязательности участия подсудимого в судебном разбирательстве. Закон допускает лишь два исключения из этого правила:

– когда обвиняемый ходатайствует о рассмотрении дела в его отсутствие, если он обвиняется в совершении преступления небольшой и средней тяжести (ч. 4 ст. 247 УПК РФ);

– когда обвиняемый находится за пределами Российской Федерации и (или) уклоняется от явки в суд по уголовному делу о тяжком или особо тяжком преступлении, но лишь в исключительных случаях, если он не был привлечен к ответственности по данному уголовному делу на территории иностранного государства (ч. 5 ст. 247 УПК РФ).

Очевидно, характер дел, предусмотренных ч. 5 ст. 247 УПК РФ, сам по себе предполагает малую вероятность использования названной нормы в повседневной работе суда, а анализ судебной практики показывает, что и ч. 4 ст. 247 УПК РФ практически не применяется.

Право, о котором неизвестно

Согласно ч. 4 ст. 247 УПК РФ суд может рассмотреть уголовное дело в отсутствие подсудимого при наличии одновременно двух условий: подсудимый обвиняется в совершении преступления небольшой или средней тяжести и подсудимый сам ходатайствует о рассмотрении дела в его отсутствие. Но откуда подсудимый может узнать о данном ему праве?

В ст. 47 УПК РФ, устанавливающей перечень прав обвиняемого, эта возможность не указана. При ознакомлении обвиняемого с материалами дела следователь также не разъясняет право обвиняемого ходатайствовать о рассмотрении дела в его отсутствие, так как это не предусмотрено ч. 5 ст. 217 УПК РФ. При поступлении дела в суд и его назначении подсудимому также не указывается на предоставляемую возможность, так как на суд эта обязанность не возложена по закону. Следовательно, большинство подсудимых не знают о предоставленной им возможности.

Между тем ряд лиц, привлеченных к уголовной ответственности за нетяжкие преступления, особенно работающие по специальному графику или вахтовым методом, а также проживающие в отдаленной местности, хотели бы воспользоваться этим правом.

Но для того чтобы возможность воспользоваться правом превратилась в реальность, необходимо разработать правоприменительную тактику ведения заочного производства.

Международный опыт

В английском законодательстве, в частности в Законе о мировых судах от 1952 г., предусматривается способ, когда обвиняемый может сделать заявление о рассмотрении дела без него в тех случаях, когда его присутствие на суде не больше чем формальность. При этом предполагается, что названная процедура успешно работает и широко используется, однако не применяется в отношении несовершеннолетних и некоторых видов преступлений (так называемых гибридных, суммарного производства), а также когда обвиняемый может потребовать рассмотрения его дела присяжными. В английском законодательстве существует ряд гарантий прав подсудимого при заочном рассмотрении уголовных дел. Например, лицо, осужденное в заочном порядке, не может быть приговорено к тюремному заключению.

Целесообразно воспользоваться опытом английских законодателей и шире применять норму, установленную ч. 4 ст. 247 УПК РФ, с ограничением по субъектному составу преступления. Так, наличие рецидива или иных отягчающих обстоятельств в действиях виновного, которые могут повлечь применение к нему меры наказания в виде лишения свободы, а также несовершеннолетний возраст подсудимого должны рассматриваться как препятствие к рассмотрению дела в заочном производстве. При наличии указанных препятствий судья должен иметь возможность отказать в удовлетворении ходатайства.

Применение механизма рассмотрения дела в особом порядке

При рассмотрении дела в заочном производстве можно применить аналогию успешно опробованного механизма назначения и рассмотрения уголовного дела в особом порядке, т.е. разъяснить обвиняемому его право на подачу ходатайства о рассмотрении уголовного дела в его отсутствие при ознакомлении с материалами уголовного дела в порядке ст. 217 УПК РФ.

Учитывая, что, в отличие от особого порядка, судья в процессе не сможет проверить важные для дела обстоятельства, вызвавшие подачу ходатайства о заочном рассмотрении, необходимо прилагать к делу письменное заявление, в котором должно быть выражено согласие обвиняемого на рассмотрение дела в его отсутствие и указаны причины подачи данного ходатайства (например, проживание в другой местности, занятость на работе, семейные обстоятельства). Кроме того, ходатайство должно содержать утверждения о том, что оно не носит вынужденного характера и что обвиняемому ясны последствия удовлетворения ходатайства и рассмотрения дела в заочном производстве.

В заявлении должно содержаться указание на наличие адвоката или просьба о назначении адвоката за счет государства, так как иначе при рассмотрении дел данной категории будет нарушен принцип состязательности процесса. Кроме того, необходимо ввести исключительное право адвоката по назначению (т.е. без специальных полномочий от осужденного) на подачу жалобы при наличии процессуальных нарушений.

По аналогии с особым порядком нужно ввести сокращенную процедуру судебного разбирательства, без вызова свидетелей и без присутствия потерпевшего в том случае, если он был надлежащим образом уведомлен, но сам не пожелал явиться в суд. Нужно установить ограничения меры наказания, а именно невозможность применения меры наказания в виде лишения свободы и специальных прав, а также необходимо считать смягчающим обстоятельством сам факт согласия на упрощенную процедуру судопроизводства.

Приговор должен быть направлен по указанному в ходатайстве адресу заказным письмом с уведомлением о вручении (ст. 312 УПК РФ).

Елена Блиновская,
председатель Лангепасского городского суда