Дмитрий Смородинов

Материал предоставлен "эж-Юрист"

В арсенале налоговой службы, возможно, появится новое «оружие». В Госдуме в очередной раз предложили освободить банки от функции контроля за соблюдением компаниями правил ведения кассовых операций и отдать их клиентов на попечение налоговикам. Если на этот раз инициатива пройдет, то у налоговых инспекторов будет еще один повод придраться к налогоплательщику.

С идеей избавить банки от обязаловки проверять, насколько их клиенты дисциплинированно выполняют установленный порядок ведения кассовых операций, в Думе носились еще пять лет назад. В 2004 г. группа депутатов с довольно именитым составом (в их числе и экс-депутат, а ныне вице-премьер Александр Жуков) выступила с инициативой отменить ст. 15.2 КоАП РФ, которая предусматривает ответственность банкиров за игнорирование обязанностей контролировать организации на предмет выполнения правил ведения кассовых операций. За такое нарушение руководителю банка светят хоть и не большие, но все-таки штрафные санкции — от 2 до 3 тыс. рублей, что, согласитесь, в любом случае малоприятно.

Не банковское это дело — проверять кассовую дисциплину, объясняли авторы проекта и добавляли, что контрольно-надзорные полномочия банка (по сути госфункция) в отношении своего же клиента не соответствуют юридической природе взаимоотношений «банк — клиент» и только у нас, в России, на банки возложена такая не свойственная им обязанность. Польза же от подобного проекта налицо — отмена обязанности банков следить за «кассовым» порядком повлечет сокращение их расходов, что в свою очередь должно не только позитивно отразиться на экономической деятельности самих банков, но и удешевить кредиты. Думское большинство прониклось тогда идей снять с банков обязанность контролировать кассовую дисциплину своих клиентов, и законопроект благополучно прошел летом 2004 г. первое чтение (при поддержке, надо сказать, президентской администрации).

Отказываться от «кассового» контроля, понятное дело, никто не собирался, поэтому депутаты одновременно предложили передать данные функции налоговым органам, уверяя, что фискалы справятся с этой работой намного эффективнее. Мысль наделить налоговиков правом проверять, как налогоплательщики работают с денежной наличностью и ведут кассовые операции, властям понравилась, и в начале 2005 г. правительство подготовило соответствующие поправки и одобрило их на своем заседании.

Казалось бы, идея избавить банкиров от тяжкого груза «кассового» контроля и переложить его на плечи налоговой — дело практически решенное. Однако спустя несколько месяцев законопроект, которым предлагалось исключить из КоАП РФ ст. 15.2, был отклонен Думой и снят с дальнейшего рассмотрения (как и правительственный законопроект о наделении налоговиков новыми контрольными полномочиями). Депутатов вдруг осенило, что делегирование налоговой функции надзора за кассовыми операциями приведет к тому, что налоговики получат возможность для ежедневных визитов к налогоплательщикам.

В итоге депутаты решили оставить все как есть, а банкиры и по сей день отвечают рублем за несознательных клиентов, которые не чтят правила ведения кассовых операций, и несут дополнительные расходы.
В очередной раз эту животрепещущую для банков тему поднял депутат Анатолий Аксаков. В начале сентября он вновь предложил отдать кассовую дисциплину под бдительное око сотрудников налоговой службы и снять административную ответственность с банков, вычеркнув соответствующую ст. 15.2 из КоАП РФ.

При этом аргументация у автора проекта одни в один такая же, что и у инициаторов законопроекта 2004 г. Осуществление кредитными организациями контрольно-надзорных полномочий в отношении клиентов, говорит Анатолий Аксаков, не соответствует юридической природе их взаимоотношений и в конечном итоге приводит к увеличению стоимости банковских услуг. Лучше, чем налоговики, с этой функцией точно никто не справится, уверяет он и предлагает в своем законопроекте дополнить ст. 32 НК РФ положением, согласно которому налоговым органам вменяется в обязанность осуществление контроля за выполнением компаниями правил ведения кассовых операций.

С принятием предлагаемых г-ном Аксаковым поправок банки, безусловно, вздохнут с облечением, чего не скажешь о компаниях-клиентах. Сейчас за нарушение кассовой дисциплины клиента, конечно, пожурят и попросят устранить нарушения, но дальше предупреждения дело вряд ли зайдет. Банк ведь заинтересован в своей клиентуре, связан с ней «одной цепью» гражданско-правовых отношений и не станет сильно давить на нарушителя. Так ведь можно всех клиентов распугать. Если же за дело возьмутся налоговики, то предупреждением точно не отделаешься, беспокоятся предприниматели.

Вот и получается, что для банкира — хорошо, то для его клиента — хлопот не оберешься.

***

Оксана Бодрягина

Материал предоставлен "эж-Юрист"

Создание нового для российской практики уголовно-процессуального института досудебного соглашения о сотрудничестве между сторонами обвинения и защиты недавно было одобрено Государственной Думой РФ. Принятие законопроекта «О внесении изменений в Уголовный Кодекс Российской Федерации и Уголовно-Процессуальный Кодекс Российской Федерации» (о введении особого порядка вынесения судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве) сопровождалось определенными трудностями, в частности в редакции, принятой депутатами нижней палаты Парламента, проект не был одобрен членами Совета Федерации. Однако законопроект был доработан Согласительной комиссией и принят в новой редакции (Федеральный закон от 29 июня 2009 г. № 141-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации»).

По смыслу нового закона предполагается расширить сферу применения института деятельного раскаяния, ранее распространявшегося только на преступления небольшой и средней тяжести, совершенные лицом впервые. Деятельное раскаяние, как известно, является одним из оснований освобождения от уголовной ответственности. Данное основание применяется, если лицо после совершения преступления добровольно явилось с повинной, способствовало раскрытию преступления, возместило причиненный ущерб или иным образом загладило вред, причиненный в результате преступления.

В результате внесения соответствующих изменений в законодательство обвиняемый или подозреваемый получил право на любой стадии предварительного расследования заключить со стороной обвинения соглашение, по которому он признает себя виновным в совершении инкриминируемого ему преступления, берет на себя обязательство способствовать раскрытию преступления и изобличению лиц, участвовавших в его совершении, а обвинение, в свою очередь, снижает наказание, которое может быть ему назначено.

Необходимо подчеркнуть, что в законе речь идет именно о формальном заключении досудебного соглашения о сотрудничестве, которое влечет определенные юридические последствия. В частности, по передаче в суд дело подлежит рассмотрению в особом порядке. Стоит отметить, что на практике такого рода сотрудничество существовало и до внесения законопроекта на рассмотрение в парламент. В число обстоятельств, смягчающих наказание, согласно Уголовному кодексу Российской Федерации и ранее входили явка с повинной, активное способствование раскрытию преступления, изобличению других соучастников преступления и розыску имущества, добытого в результате преступления. Таким образом, обвиняемый и ранее мог рассчитывать на сокращение наказания при осуществлении определенных действий, помогающих следствию, а деятельное раскаяние по преступлениям небольшой и средней тяжести и вовсе являлось и является основанием для прекращения уголовного преследования.

Разработчики законопроекта предполагают, что закрепление такого сотрудничества специальным досудебным соглашением, с одной стороны, даст следствию гарантии, что обвиняемый действительно предоставит необходимую информацию, а с другой, - обеспечит обвиняемому безопасность, а также уверенность в назначении минимального наказания. Законом также предусмотрено существенное упрощение процедуры судебного разбирательства по делам, в которых между сторонами заключено такое соглашение.

Несмотря на то, что закон уже принят, продолжают высказываться критические замечания в адрес как всего закона в целом, так и отдельных его положений.

Критика закона основана на том, что открываются большие возможности для злоупотребления со стороны правоохранительных органов. Однако вряд ли можно отрицать, что и на сегодняшний день уровень таких злоупотреблений очень высок. Следователи неформально используют возможность договариваться с обвиняемыми о снижении сроков наказания в случае их содействия расследованию, но при этом обвиняемый не получает никаких гарантий того, что сторона обвинения действительно будет настаивать на назначении менее строгого наказания и добьется этого.

Некоторыми отечественными юристами и государственными деятелями принципиально не признается возможность заключения сделок в рамках уголовного судопроизводства. Оперируя понятием «сделка с правосудием», оппоненты вызывают изначально негативное восприятие обсуждаемого закона. Само слово «сделка» в понимании обывателя имеет некий отрицательный оттенок, как нечто спекулятивное и незаконное, хотя сделка сама по себе представляет не что иное, как действие, направленное на установление, изменение или прекращение прав и обязанностей. Более того, разработчиками закона данный институт назван досудебным соглашением, что по сути своей означает взаимное сотрудничество сторон обвинения и защиты
В ряде зарубежных стран уже давно существует понятие «сделки о признании» (plea bargain). В Соединенных Штатах Америки широко распространена практика заключения таких сделок. Их суть заключается в том, что обвиняемый признает себя виновным в совершении менее тяжкого преступления, нежели то, которое ему инкриминируется, либо в совершении меньшего числа преступлений. Это приводит к назначению меньшего наказания. В рамках таких соглашений возможно предусмотреть и условия сотрудничества обвинения и защиты, т.е. содействие обвиняемого в раскрытии преступления.

Оппоненты нового закона говорят о недопустимости заимствования законодательного и правоприменительного опыта зарубежных стран. Так, например, депутат Государственной Думы от фракции КПРФ В.И. Илюхин в своем выступлении на пленарном заседании заявил: «Мы копируем самое худшее из того, что сегодня нам предлагается или что имеется в Соединённых Штатах Америки». Ошибочно полагать, что заимствование каких-либо зарубежных правовых институтов является недопустимым. Наука и практика должны развиваться так, чтобы обеспечивать потребности общества, и в этом большую роль может сыграть такого рода заимствование. Однако это не означает, что иностранные институты и нормы должны перениматься без осмысления, под копирку. Безусловно, они должны трансформироваться и приспосабливаться к условиям нашей действительности.

Очевидно, что в странах англосаксонской системы права, где функция суда состоит не в установлении истины по делу, а в разрешении спора между двумя сторонами, стороной обвинения и стороной защиты, институт «сделки о признании» наиболее логичен и теоретически обоснован. Однако и в нашем законодательстве уже существует институт, который ограничивает деятельность суда лишь формальным исследованием характеристик личности и назначением наказания без рассмотрения фактических обстоятельств дела и исследования доказательств.

Стоит отметить, что особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением, который предполагает смягчение наказания лицу, признавшему предъявленное обвинение, по делам о преступлениях, за которые может быть назначено лишение свободы сроком до десяти лет, существует в России уже довольно давно. Таким образом, даже по тяжким преступлениям в настоящее время возможно рассмотреть дело без исследования доказательств, в случае если обвиняемый в добровольном порядке дал на это согласие. Такая процедура тоже является своего рода сделкой между обвинением и защитой, поскольку применяется только с согласия государственного обвинителя и потерпевшего.

Представляется, что принятие закона и введение нового института досудебного соглашения о сотрудничестве в Уголовно-Процессуальный Кодекс Российской Федерации может стать показателем положительной динамики в вопросе развития уголовно-процессуального законодательства, поиска новых путей разрешения уголовных дел, раскрытия преступлений, снижения нагрузки судов и пр. Однако некоторые положения закона, на наш взгляд, нуждаются в корректировке, чтобы исключить те возможные отрицательные последствия, о которых справедливо заявляют критики законопроекта.
Согласно положениям законопроекта, под досудебным соглашением о сотрудничестве понимается соглашение между сторонами обвинения и защиты, в котором указанные стороны согласовывают условия ответственности подозреваемого или обвиняемого в зависимости от его действий после возбуждения уголовного дела или предъявления обвинения. Такое определение не совсем верно отражает характер соглашения. Вопросы уголовной ответственности разрешаются судом, а не следователем или прокурором (за исключением случаев прекращения уголовного дела на стадии предварительного расследования). Поэтому стороны обвинения и защиты не могут согласовать условия ответственности, они могут лишь избрать соответствующую упрощенную процедуру рассмотрения дела и согласовать границы наказания, на назначении которого будет настаивать обвинение.

Помимо этого, закон не предусматривает внесения изменений в ст.ст. 46 и 47 Уголовно-Процессуального Кодекса Российской Федерации, закрепляющих права подозреваемого и обвиняемого. Представляется логичным дополнить указанные статьи правом подозреваемого (обвиняемого) ходатайствовать о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве.

Особого внимания заслуживает вопрос об обеспечении безопасности обвиняемого, оказывающего содействие следствию в раскрытии преступления и выявлении иных виновных лиц, организованных групп и преступных сообществ. Меры, предусмотренные законом, недостаточно детально регламентируют данный вопрос. Помещение материалов дела, содержащих информацию о соглашении, в опечатанный конверт не дает гарантий безопасности участникам судопроизводства. Недостаточно и простого выделения дела в отношении таких лиц в отдельное производство. Необходимо обеспечить такие условия, при которых в ходе самого производства по делу в случае заключения досудебного соглашения не возникнет утечки информации. По окончании процесса лица, сотрудничавшие со следствием, также должны быть наделены гарантиями безопасности. Не секрет, что меры государственной защиты участников судопроизводства дорогостоящие и не всегда применяются надлежащим образом. Введение практики досудебных соглашений потребует повышения эффективности таких мер.

Закон достаточно четко прописывает полномочия суда при рассмотрении дела при наличии досудебного соглашения. В частности, суд должен удостовериться, что обвиняемый подписал данное соглашение добровольно, что он действительно выполнил все необходимые действия. В случае если суд придет к выводу, что эти условия не были соблюдены, он по своей инициативе назначает судебное разбирательство в общем порядке. Само судебное разбирательство проводится в особом упрощенном порядке. Однако открытым остается вопрос об обжаловании приговора. При рассмотрении дела в порядке ст. 316 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, т.е. при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением, лицо впоследствии лишается права обжаловать приговор на основании несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам дела. Поскольку в случае заключения досудебного соглашения дело впоследствии, по смыслу законопроекта, подлежит рассмотрению в порядке ст. 316 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, возникает закономерный вопрос: а вправе ли подсудимый впоследствии обжаловать приговор по данному основанию. Согласно положениям закона, после провозглашения приговора судья разъясняет сторонам право и порядок его обжалования, предусмотренные главой 43 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, однако не указывают никаких исключений из права обжалования. Представляется логичным, что и в данном случае лицо утратит возможность ссылаться на ошибки суда в фактических обстоятельствах дела, поскольку при судебном разбирательстве они попросту не исследуются.

В завершении необходимо отметить, что даже самая совершенная законодательная техника не может справиться с ошибками и злоупотреблениями в правоприменительной практике. Целесообразность и значимость принятия нового закона о досудебном соглашении не вызывает сомнений: он позволит повысить эффективность уголовно-процессуальной деятельности в целом. Однако насколько успешно будут функционировать описанные изменения, зависит в первую очередь от деятельности правоохранительных органов и судов.

***

Анна Арутюнян

Цитата:

Сообщение от alfabet ►

Не могу разобраться в цифрах, отражающих штрафные санкции. Что означают цифры, цифры в скобках

См. Правила форума >> http://forum.zakonia.ru/view_rules.htm

Цитата:

Сообщение от 4. Ответственность за нарушение Правил.

4.1 В случае нарушения настоящих Правил в соответствии со степенью и формой нарушения к нарушителю могут быть применены следующие санкции:
- предупреждение (желтая карточка);
- временный бан (красная карточка - блокировка доступа на сайт на 3 суток);
- бессрочный бан (бессрочная блокировка доступа на сайт).

4. Ответственность за нарушение Правил.

4.1 В случае нарушения настоящих Правил в соответствии со степенью и формой нарушения к нарушителю могут быть применены следующие санкции:
- предупреждение (желтая карточка);
- временный бан (красная карточка - блокировка доступа на сайт на 3 суток);
- бессрочный бан (бессрочная блокировка доступа на сайт).

Цитата:

Сообщение от Нарушения: 1/2 (2)

Нарушения: 1/2 (2)

Слева отображаются "предупреждения" (желтые карточки), справа - "нарушения" (красные карточки). При 2-ух баллах нарушений аккаунт пользователя автоматически блокируется навечно.

Материал предоставлен "эж-Юрист"

Президент РФ Дмитрий Медведев потребовал «бороться с террористами, не церемонясь, ликвидируя их без эмоций и колебаний». К числу таковых он, видимо, отнес и суд с участием присяжных заседателей, поскольку сделал заявление о предстоящем изъятии из их компетенции уголовных дел о бандформированиях, преступных сообществах, организованных преступных группах. Упомянул глава государства и об изменении территориальной подсудности дел террористической и экстремистской направленности. Насколько своевременны и оправданны эти инициативы, какова дальнейшая судьба судебной реформы в России? На эту тему рассуждает судья Верховного Суда РФ (в отставке), профессор кафедры судебной власти и организации судебной деятельности Государственного университета — Высшей школы экономики, доктор юридических наук Никита Александрович Колоколов.

Терроризм исходя из системы ценностей современной европейской цивилизации явление, безусловно, ужасное. Апологеты такой точки зрения ориентированы на беспощадную борьбу с террористами. А успех в борьбе, как известно, предопределен знанием противника, питающей его среды. Давайте разберемся — что такое терроризм и какова его природа.

Появился терроризм давно, и отношение к нему в российском обществе, как принято сейчас говорить, разнонаправленное. Вспомним такого «положительного» героя, как бомбист, угробивший Александра II — прогрессивнейшего из российских императоров. А старший брат Ленина — А. Ульянов, замахнувшийся на очередного монарха? А вонзивший ледоруб в затылок революционера Л. Троцкого Р. Меркадер? Неудивительно, что за «прогрессивную» позицию по-прежнему восхваляются присяжные, оправдавшие заурядную террористку В. Засулич. Многие до сих пор влюблены в рыцаря революции, фактически террориста Че Гевару. Еще один пример: далеко не все россияне дали отрицательную оценку событиям 11 сентября 2001 г. В те роковые дни из уст «простых людей» часто слышалось: «Так и надо этим американцам, их же самолетом по их же домам…»

Как видим, несмотря на весь ужас террористических выходок, во все времена очень многие этих преступников оправдывали. В глазах таких людей террористы — это герои, чей гимн: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем, мировой пожар в крови, Господи — благослови…» советские школьники в обязательном порядке учили наизусть.

Прошли годы, на смену террористам-марксистам под пунцовыми знаменами пришли террористы-ваххабиты под зелеными стягами. Как видим, терроризм как явление, как метод борьбы не умер, он лишь сменил свою окраску. Современный терроризм экстерриториален, в его основе недовольство мусульманской социокультурной общности золотым миллиардом европейской цивилизации.
Сменился и «источник» терроризма. Раньше поводом для действий террористов было противостояние угнетенного и работодателя, теперь — противостояние Востока и Запада.

Не будем также забывать, что новая террористическая волна в значительной мере обусловлена преступным поведением великих держав в ХХ веке, десятилетиями натравливавших социальные слои, склонные к террористическим проявлениям, на своих противников.
База террористов на Северном Кавказе — результат близорукой российской внешней и внутренней политики на протяжении XIX—XXI веков. Царская «конкиста», «реконкиста» Д. Дудаева и А. Масхадова, «конкиста» Б. Ельцина и В. Путина — лишь эпизоды вечной Кавказской войны. Несмотря на продолжительность российско-кавказского противостояния, четкого ответа на вопросы, зачем Кавказ России, а Россия Кавказу, пока нет.

История также свидетельствует: в борьбе с коммунистическим терроризмом ни военные, ни тем более уголовно-правовые меры к успеху не приведут. Как только общество уяснило абсурдность питающей его идеи, коммунистический терроризм тут же разложился изнутри и фактически исчез.

Бороться с терроризмом лишь путем уничтожения террористов бесполезно, поскольку терроризм не причина, а следствие борьбы громадных социокультурных образований за свои права на земном шаре. Успехи на фронте борьбы с современными террористами минимальны не только у нас, но и у американцев. Ковровые бомбардировки, массовые зачистки федеральных сил в Чечне, американских военных в Афганистане успеха не гарантируют.
Дня не проходит, чтобы СМИ не сообщили об уничтожении очередной преступной группы. Современная техника позволяет наблюдать в прямом эфире, что силовые структуры ради уничтожения террористов действуют беспощадно, порой не жалея не только чужих, но и своих, а о сохранности имущества никто и не вспоминает.

И. Сталин хорошо знал, что в борьбе с терроризмом эффективен тотальный государственный террор: физическое уничтожение как самих террористов, так и питающей их среды. Поэтому он пошел на выселение целых народов. Результат этих действий хорошо известен: укреплению дружбы между народами депортация не способствовала.
Президент Ингушетии Ю. Евкуров, фактически полемизируя с Президентом РФ, 30 августа 2009 г. в интервью телевизионной программе «Вести» констатировал: в борьбе с террористами применение силы дает не более 1% ожидаемого результата. По его мнению, такой метод применим лишь к террористам-наемникам, а не к местным террористам, которых он делит на идейных (таких меньшинство) и обманутых.

Плен

Зададимся вопросом: эффективной ли мерой в отношении террористов является уголовное наказание? Конечно же нет, уж больно скуден набор имеющихся у государства возможностей. Что оно может? Взять террориста в плен, лишив его свободы по приговору суда и определив его к себе на долгие годы «бесплатного постоя»? Уничтожить? Но можно ли запугать террориста-смертника расстрелом? Оштрафовать? Конфисковать имущество? Однако у подавляющего большинства современных террористов и их родственников нет ничего, кроме веры в идеалы джихада.

Американцы, захватив Афганистан, взяли в плен многие тысячи потенциальных террористов, попрятали их по тюрьмам, разбросанным по всему миру, годами пытали. Чего-то добились? Нет!
«Неужели жалким набором уголовных репрессий исчерпываются охранные возможности государства?» Безусловно, нет! Эффективно работает не тот государственный аппарат, который изобличил да пленил максимальное число преступников, а тот, который организовал производительный труд своих граждан и сделал преступления, в том числе террористической и экстремисткой направленности, экономически невыгодными.


Внимание к деталям

О том, что судить террористов судом присяжных глупо, известно еще со времен оправдания В. Засулич. Нельзя ожидать от суда присяжных большего, чем то, на что он способен. Данный механизм разрешения социальных конфликтов, как, впрочем, и любых иных, нельзя использовать не по назначению. Суд присяжных — всего лишь один из вариантов осуществления правосудия.

Известный русский криминалист Л.Владимиров, защитивший в 1873 г. докторскую диссертацию на тему «Суд присяжных», писал: «Кто изучал институт присяжных на Западе, должен выработать убеждение, что это лучшая форма суда, которая только может быть указана в истории. Значение этого учреждения для России громадно.
Современное наше общество едва ли даже в состоянии понять тот громадный шаг к прогрессу, который оно сделало с того момента, как стало активно участвовать в отправлении правосудия».

Само учреждение суда с участием присяжных — протест против формальной виновности, против того, чтобы осуждать, не обращая внимания на индивидуальные обстоятельства дела.

Народ в правосудии

Допускать ли народ к непосредственному участию в отправлении правосудия или нет, вопрос не риторический, а идеологический. Причем ответить на него могут только сами граждане. Время от времени вопрошают: а можно ли вообще допускать народ, в том числе приснопамятную кухарку, к непосредственному участию в управлении государством? В рамках абсолютной монархии, диктатуры, конечно, нет. А что можно «даровать» народу в обществе, претендующем на то, чтобы считаться демократическим? Право на выбор руководителя деревни, города, региона, депутата парламента, судьи, президента? История последних лет показывает, что четкого ответа на данный вопрос в России нет. А ведь право на участие в управлении общественной и государственной жизнью не дарованное, оно — естественное. Осознание этого обстоятельства к россиянам пока не пришло, а следовательно, к самостоятельной жизни мы все еще не готовы.

Вот откуда у подавляющего большинства наших соотечественников и восторженно-благоговейное отношение к диктатуре, унаследованное нашими много-много раз прапрадедами со времен татаро-монгольского ига. Хан, требовавший немедленного и беспрекословного подчинения, — вот их идеал организации власти. С таким уютно: с ним можно и «шведу пригрозить», и еврея Троцкого в Мексике «замочить», и «кузькину мать американцам показать», и мальчишку Саакашвили одернуть. За такого легко спрятаться, на него можно и ответственность переложить. Мы — солдаты! Сталин виноват, Гитлер виноват, Брежнев виноват! Мы ни при чем! Есть другие, кому судьба уготовила обязанность нести ответ. Исключительно удобная религиозно-нравственная и социально-правовая позиция.

Естественно, что у диктатора все под контролем — и следствие, и суд, и исполнение наказания. Известны три типа процесса: обвинительный, состязательный и инквизиционный. Основой предварительного расследования россияне сделали последний тип. Это вполне закономерно, и вот почему. Важнейшее качество инквизиционного процесса — его управляемость. Чтобы процесс этого качества не утратил, ведение дела следует поручить молодому, малограмотному чиновнику, единственной амбицией которого является желание выйти в генералы. Такой «порученец» готов выполнить любую команду сверху. Да и команд ему знать нужно лишь две: «искать» и «не искать».

И если дана команда: искать правонарушения у М. Ходорковского, то она тут же исполняется: Ходорковский в тюрьме. Скоро выйдет? Не беспокойтесь, найдем новые составы! Это потом будут гневные статьи на тему — не того нашли, не того пытали, не того расстреляли… Не выполнишь вовремя команду, тут же заменят на более покладистого.
Чтобы убедиться в этом, достаточно проанализировать дела, приговоры по которым впоследствии были отменены, а осужденные реабилитированы. Причем дела не обязательно сталинского периода.
Команда: не искать правонарушения у подавляющего большинства российских предпринимателей, которым, по мудрейшему замечанию Президента РФ В. Путина, «государство дало возможность заработать миллиарды». Команда исполнена: «заработанное» имущество разрешили выгодно продать государству и на вырученные деньги купить то, что душе заблагорассудится.

На протяжении последнего столетия возникновение обвинительного импульса по серьезным вопросам пребывает всецело во власти произвола. Что, с первых рекламных акций Мавроди не было ясно, что это мошенник? Да знали об этом все, кому положено! Почему выжидали? Шел процесс первоначального накопления капитала, а для этого, как известно, все средства хороши. Завершился этот процесс, пора арестовывать, Мавроди отвели роль стрелочника. А что же потерпевшие? Где их деньги, ведь ничего не исчезает бесследно? Правящая элита решила, жертвам преступного поведения достаточно справки о том, «что Вас обкрадено».

Поспешное решение?

Какова же роль суда в заранее намеченном алгоритме движения уголовного дела? Она незавидна. Российский судья пребывает в состоянии постоянного стресса, для него в сложившейся ситуации главное — «строя не нарушить», не ослушаться указаний в виде утвержденных обвинительных заключений, идущих с самого верха.
Каким мужеством должен обладать начинающий судья районного звена, чтобы проигнорировать документы, «освященные» визами всесильных многозвездных генералов — Председателя Следственного комитета при прокуратуре РФ и Генерального прокурора РФ? Да и за незаконное привлечение к уголовной ответственности даже по Уголовному кодексу в России карают не так строго, как за незаконное освобождение от таковой.

Другое дело — присяжные, у которых от рождения «к мандатам почтения нету…» Вот только вопрос, много ли в обществе, исповедующем тезис «не судите, да не судимы будете», желающих судить. Приходится констатировать, что немного, ибо нет у россиян осознания своего права на участие в управлении обществом, государством. Наш принцип — «моя хата с краю, ничего не знаю».

Может быть, тогда поторопились с возрождением суда присяжных? Еще в XIX веке многие предупреждали: нероссийское это дело, нет у нас достойных судей из народа. Если Россия сегодня является современным государством, то пусть народ управляет, если нет, тогда пора такому государству на списание. Обществ, не удосужившихся преодолеть старые стереотипы мышления, на свалке истории предостаточно. Это главное! Без такого осознания проблемы разговоры о судьбе суда присяжных, а вместе с ним и о демократии вообще — пустой звук. Демократия, а вместе с нею и суд присяжных — прогресс, отказ от данных институтов губителен для нации.

Отметим, что законодательных препятствий к функционированию института присяжных заседателей в России нет. О заседателях упоминается в Конституции России, существует подробный уголовно-процессуальный регламент, за последние годы подобран корпус судей, имеющих навыки работы с присяжными заседателями. Контрреформационные тенденции последних лет институт присяжных затронули пока мало.

Между тем и обществом, и профессионалами присяжные воспринимаются не более чем модная игрушка, своего рода театр, а то и балаган. В этом тоже нет ничего удивительного . Это англичане говорят, что правосудие должно не просто вершиться, нужно, чтобы все видели, как оно вершится. Для российской же власти характерны таинство и непредсказуемость власти. Власть творят важные заслуженные чиновники, а тут пенсионеры да домохозяйки…
Непривычно все это. В этом тоже нет ничего удивительного, ведь полноценно институт присяжных функционирует всего несколько лет, в некоторых регионах количество дел, рассмотренных с их участием, единицы. А мы наивно ждем авторитета от суда, который формируется столетиями. Если на российских просторах институт присяжных заседателей выживет, как и относительная демократия вообще, его плоды пожнут, в лучшем случае, дети последней судебной «реформочки».

Плохие присяжные

За что ругают суд с участием присяжных? За то, что они оправдывают тех, в виновность которых сторона обвинения, а вместе с ней иногда и все общество уже поверили. В таких условиях оправдательный вердикт буквально торпедирует отечественное правосознание, ведь презумпция невиновности все еще за гранью нашего правового сознания. Как же так? Один Генерал с обвинением согласен, другой обвинение утвердил! Они же уважаемые, ответственные люди, слуги самого Президента РФ! И эти авторитетнейшие в обществе чиновники ошиблись? Кто сказал? Ах, понятно, присяжные — пенсионерки и домохозяйки. Какое в данном случае может быть объяснение. В лучшем случае — не разобрались. В худшем — козни врага!

А какова без присяжных могла быть реляция: первый Генерал с обвинением согласен, второй его утвердил, а третий, например В. Ульрих (Председатель Военной коллегии Верховного Суда Союза ССР до 1952 года), не только с ними согласился, но и постановил: «Бешеных собак — расстрелять!» Вот это по-нашему!

Что же, придется выбрать: или учет общественного мнения о результатах работы стороны обвинения в форме вердикта присяжных заседателей, либо довериться В. Ульриху. Последний в ожиданиях не подведет, ибо знает, каким должно быть правосудие.

Разбиваем стереотипы

Давно пора осознать, что приговоры бывают не только обвинительные, но и оправдательные. У общества в лице коллегии присяжных заседателей может быть несколько иное мнение, чем у следователя и прокурора. Вот здесь следует задуматься о следующих обстоятельствах.

Во-первых, кто сказал, что следователи привлекают к уголовной ответственности максимально возможное количество преступников? А разве все отказы прокуроров от обвинения бесспорны? И следователи, и прокуроры претендуют на свое особое усмотрение. Утверждать, что оно априори правильное, — очевидная глупость. Так почему мы хотим, чтобы глупым был суд?

Во-вторых, основной вопрос уголовного судопроизводства — это вопрос о доказанности. Если доказательств в деле мало, то и следователь, и прокурор не столько аргументированно утверждают обвинение, сколько гадают. Гадают и суды. Дело иной раз сначала годами гуляет от следователя к прокурору и обратно, затем из первой инстанции в кассацию и обратно, после чего в надзоре прекращается.
Причин такой волокиты три:

• людям не все дано знать;
  
• людям свойственно заблуждаться;
  
• для наших юристов нехарактерно толковать спорные ситуации в пользу обвиняемого.
  

О чем в случае прекращения уголовного дела ввиду слабости доказательств говорят следователь и судья первой инстанции. О непрофессионализме вышестоящих судов, которые не увидели того, что увидели они. Правда, ропот этот — тайный, ибо кто отважится бросить камень, например, в Генерального прокурора РФ, принесшего надзорное представление, или в Президиум Верховного Суда РФ, волевым и далеко не бесспорным решением прекратившим многолетние споры сторон.

Другое дело присяжные, которых и назвать судьями язык не поворачивается. Они ж беззащитные, да и общество не на их стороне. Вот слабых и поругаем, а сильные, они вне подозрения.
Как видим, общество готово воспринять оправдание, но только в том случае, если на это идут высшие чиновники. Очередной стереотип, дошедший до нас из средневековья.

Вердикт по совести

Главное в предназначении суда не наказание виновного, а умиротворение общественного мнения. Данную идею тоже мало кто исповедует, так как суть суда в России плохо изучена даже в науке.
Умиротворить общественное мнение может лишь осознание того, что осужден виновный, его преступным посягательствам положен конец. В то же время общество крайне нетерпимо к осуждению невинного. Последнее обстоятельство существенно повышает уровень требований к качеству доказательств, представляемых стороной обвинения. Об этом, кстати, говорил и Президент РФ Д. Медведев на итоговом совершении работников прокуратуры в начале текущего года.

На семинаре «Практика рассмотрения уголовных дел с участием присяжных заседателей и вытекающие из нее проблемы», проведенном Криминологической ассоциацией в НИИ Академии прокуратуры, председатель Кассационной палаты Верховного Суда А. Шурыгин привел интересный пример. Преступления были совершены как на территории г. Москвы, так и Московской области. В Московской области суд с участием присяжных действует давно, а в Москве недавно. Навыки работы с доказательствами у следователей, работающих в области, лучше, чем у московских. Результат: обвинение по эпизодам из области в суде устояло, а по эпизодам преступлений, совершенных в г. Москве, присяжные вынесли оправдательный вердикт.

Есть ли факты нарушения работы коллегий присяжных заседателей, о которых много говорят работники органов предварительного расследования и прокуратуры? Да, такие нарушения в наши дни встречаются.

Рассмотрим интересный пример из практики. По версии органов предварительного расследования, С. причастен к совершению террористического акта в Буйнакске 3 сентября 1999 г. Ему предъявлено обвинение по п. «а», «е», «ж» ч.2 ст. 105, п. «а», «б» ч. 3 ст. 111, п. «а», «г» ч. 2 ст. 112, ч. 2 ст. 167, ч. 3 ст. 205, ст. 208 и ч. 2 ст. 223 УК РФ. По приговору Верховного суда Республики Дагестан с участием присяжных заседателей от 16 ноября 2006 г. С. был оправдан по всем пунктам обвинения. Обратим внимание на такой любопытный факт: чуть ранее – 15 июня 2006 года — С. уже был оправдан присяжными по всем статьям обвинения, кроме одной. Позднее присяжные «передумали» и оправдали С. полностью.
Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 18 апреля 2007 г. приговор был отменен, уголовное дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе судей (Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 18.04.2007 № 20-О07-5сп).

Оснований для отмены приговора кассационной инстанцией было выявлено два.

Первое — стандартное: вердикт содержит противоречия. Винить судей из народа в данном случае не за что, поскольку профессиональному судье вменяется в обязанность вовремя это противоречие заметить и предложить коллегии присяжных его устранить.
Второе основание — экстраординарное. Согласно заявлениям двух присяжных, в пользу оправдания С. они высказались под давлением старшины присяжных Д., а председательствующему в процессе о поведении старшины они не сообщили, потому что опасались мести.
На войне как на войне. Судьи из народа — мусульмане не будут судить террористов, другие судьи из народа — православные не будут судить лиц, осуществляющих государственный террор. Чтобы убедиться в том, что это так, достаточно вспомнить дело Ульмана, дважды оправдываемого присяжными в Ростове-на-Дону.

Как видим, присяжные иногда судят не по закону, а по совести. К этому следует добавить, что и объективных доказательств по делам о терроризме практически нет. В лучшем случае признание кого-то из террористов в стадии предварительного расследования, да справа-меморандум специальных служб, из которого усматривается — агент «Магомед» через агента «Хашаматуллу» доносит, что подсудимого видели рядом с членами незаконного военного формирования. Кстати, члены последнего не обязательно носят оружие, они могут быть разведчиками, снабженцами, кашеварами и т.п.

С другой стороны, если поручить рассмотрение уголовного дела о терроризме профессионалам в погонах, то сомнений нет: приказ они исполнят в точности, дисциплину, в том числе и в судах, пока еще никто не отменял. Ульмана, например, они уже осудили.

Может быть, обвинение является слабым лишь по делам о бандформированиях и в отношении организованных преступных групп?
Приведем такой пример. Костромской областной суд с участием присяжных заседателей 01.04.2009 оправдал К. и К. Первый обвинялся в совершении убийства, второй — в хулиганстве.

В чем причина? По мнению стороны обвинения, — в личной жизни судьи. К кассационному представлению государственных обвинителей была приложена никем не подписанная справка-меморандум, подготовленная по запросу некого представителя прокуратуры Костромской области.

В соответствии со ст. 7 Закона РФ «О статусе судей в РФ» сбор информации в отношении судей допустим лишь на основании судебного решения. В этой связи Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ, оставив оправдательный приговор в отношении К. и К. без изменения, вынесла частное определение, обратив внимание Генерального прокурора РФ на нарушения, допущенные прокуратурой Костромской области (Приговор Костромского областного суда с участием присяжных заседателей от 01.04.2009 № 2-3, кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 22.06.2009 №87-О09-16сп; частное определение Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 22.06.2009 № 87-О09-16сп).

Изменчивая подсудность

Изменение территориальной подсудности российский закон не исключает уже сейчас. Для этого необходимо лишь установление в соответствующем регионе режима чрезвычайного положения.

В соответствии с п. «ж» ст. 12 ФКЗ от 30.05.2001 № 3-ФКЗ «О чрезвычайном положении» на территории, на которой вводится чрезвычайное положение, указом Президента РФ о введении чрезвычайного положения может быть предусмотрено продление срока содержания под стражей лиц, задержанных в соответствии с УПК РФ по подозрению в совершении актов терроризма и других особо тяжких преступлений, на весь период действия чрезвычайного положения, но не более чем на три месяца.

Условие введения такой меры — констатация в Указе Президента РФ факта наличия попытки насильственного изменения конституционного строя Российской Федерации, захвата или присвоения власти, вооруженного мятежа, массовых беспорядков, террористических актов, блокирования или захват особо важных объектов или отдельных местностей, подготовка и деятельность незаконных вооруженных формирований, межнациональные, межконфессиональные и региональные конфликты, сопровождающиеся насильственными действиями, создающие непосредственную угрозу жизни и безопасности граждан, нормальной деятельности органов государственной власти и органов местного самоуправления (п. «а» ст.3 Закона № 3-ФКЗ).

По общему правилу правосудие на территории, на которой введено чрезвычайное положение, осуществляется только судом. Действуют все суды, учрежденные в соответствии с главой 7 Конституции РФ. Учреждение каких-либо форм или видов чрезвычайных судов, а равно применение любых форм и видов ускоренного или чрезвычайного судопроизводства не допускается. В случае невозможности осуществления правосудия судами, действующими на территории, на которой введено чрезвычайное положение, по решению Верховного Суда РФ в соответствии с их компетенцией может быть изменена территориальная подсудность дел, рассматриваемых в судах (ст. 35 Закона №3-ФКЗ).

Сказанное означает, что территориальность разрешения вопросов о заключении под стражу подозреваемых, обвиняемых на территориях, на которых введено чрезвычайно положение, может быть изменена по решению Верховного Суда РФ.

По решению Верховного Суда РФ может быть изменена и территориальность рассмотрения судами жалоб на решения, и действия (бездействие) органов предварительного расследования, осуществивших задержание в соответствии с п. «ж» ст. 12 Закона № 3-ФКЗ.

Дело за малым — признать, что на территории Северного Кавказа имеет место чрезвычайное положение. Оно, судя по интенсивности проявлений террористической направленности, там действительно всегда чрезвычайное.

У преступников длинные руки

Впрочем, в условиях российской действительности осуждение к реальному лишению свободы не гарантирует не только исправления виновного и прекращения его преступной деятельности. Судебная практика свидетельствует: решетки для талантливого организатора не помеха.

По одному из дел А., осужденный в 2005 г. к 6 годам лишения свободы, отбывая наказание в ФГУ ИК-23 УФСИН РФ п. Ревда Мурманской области, из лиц, пребывающих на свободе, организовал преступную группу, которая специализировалась на сбыте героина. И в течение полутора лет А. руководил ею по мобильному телефону. За организацию длинного перечня преступлений суд г. Апатиты Мурманской области 21.10. 2008 приговорил А. к 13 годам 6 мес. лишения свободы (приговор суда г. Апатиты Мурманской области от 21.10.2008, кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Мурманского областного суда от 25.12.2008 № 22-2945-2008 г., постановление судьи Мурманского областного суда об отказе в удовлетворении надзорной жалобы от 02.04.2009 № 4у-291, письмо и.о. председателя Мурманского областного суда от 01.07.2009 № П-4у09-291, постановление судьи ВС РФ об отказе в удовлетворении надзорной жалобы от 26.08.2009 № 34у09-124).

По другому делу младший инспектор отдела безопасности ФГУ ИК-2 УФСИН РФ по Костромской области С., руководимый лицами, отбывающими наказание, 23 января 2007 г. пытался пронести в исправительную колонию наркотические средства и мобильные телефоны. За это по приговору суда он осужден к 8 годам и 6 мес. лишения свободы (приговор Поназыревского районного суда Костромской области от 11.05.2007 № 1-24/07, кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Костромского областного суда от 10.07.2007 № 22-823-2007 г., постановление судьи Костромского областного суда об отказе в удовлетворении надзорной жалобы от 24.09.2008 № 4у-504, письмо председателя Костромского областного суда от 17.12. 2008 № П-4у09-504, постановление президиума Костромского областного суда от 05.06.2008 № 44у08-8).

Приведенные примеры наглядно показывают, что органы исполнительной власти не в состоянии использовать карательный потенциал обвинительного приговора. По делу С. «могущественные руководители» из числа осужденных установлены не были. Время покажет, кого они послали «властным взглядом» за наркотиками и средствами связи.

Горе от ума

Специализация судов — явление столь же необходимое, как и специализация в любых иных видах человеческой деятельности. На первый взгляд нет ничего удивительного в том, что вот-вот готовы появиться суды, специализирующиеся на осуждении террористов.
Только признают ли эти экстерриториальные образования народы, чьи представители будут такими судами осуждаться. Как бы не превратились данные суды в правосознании этих народов в узаконенную форму расправы.

Пока же приходится констатировать следующие:

• Террористы успешно наступают.
  
• Многотысячная армия, именуемая органами предварительного расследования, расписалась в своей беспомощности, поскольку представить доказательства, достаточные для убеждения всего лишь дюжины присяжных, она не в состоянии.
  
• Подсудность суда с участием присяжных похожа на шагреневую кожу. Инициаторы ее сужения пока предлагают оставить присяжных для разрешения незначительных вопросов, но крепнут голоса тех, кто утверждает: «Если зло пресечь, собрать все суды, да и сжечь». Действительно, суд присяжных — горе от ума!
  

Управляемые суды

Управляемость — важнейшее качество любого из элементов государственного аппарата. Судебная система — аппарат судебной власти — один из элементов государственного механизма, поэтому нет ничего удивительного в том, что и суды должны обладать качеством управляемости. Методы и способы такого управления могут быть разными, например авторитарным и демократическими. Реальное участие народа в государственном управлении — свидетельство того, что в государстве есть демократия. Лишение народа права голоса при принятии решений государственной важности — явный признак утраты демократических завоеваний в государстве.

***

К публикации подготовил
Алексей Каширин

Материал предоставлен "эж-Юрист"

Лизинг представляет собой один из наиболее эффективных инвестиционных институтов в России. В то же время — это один из молодых секторов экономики, в связи с чем необходимо дальнейшее совершенствование правового регулирования в данной области. Помочь в этом может использование потенциала института нотариата, в частности исполнительной надписи нотариуса.

В докризисный период в Российской Федерации рынок лизинга по темпам роста опережал практически все основные финансовые секторы экономики. Однако после нескольких лет быстрого роста объем российского рынка лизинга резко сократился: кризис отразился на этом рынке сильнее, чем на каком-либо другом сегменте финансового сектора (по данным Росстата, доля лизинга в номинальном ВВП России в 2008 г. составила 1,73% вместо 3,01% в 2007 г.).
В качестве одной из основных проблем лизинга эксперты называют рост неплатежей компаний-лизингополучателей. Реальная просроченная задолженность лизингополучателей с задержкой платежа 90 и более дней может составить 15 и более процентов. Количество договоров лизинга с просроченными платежами в портфелях лизинговых компаний в 2009 г. выросло в 3 раза по сравнению с 2008 г. Очевидно, что для успешного развития той или иной лизинговой компании в период кризиса нужен отработанный механизм изъятия и продажи предмета лизинга.

Порядок и процедура

В настоящее время возникла объективная необходимость:

• более четкого законодательного регулирования порядка и процедуры реализации права лизингодателя на досрочное расторжение договора лизинга и изъятие лизингодателем предмета лизинга;
  
• уточнения порядка взыскания просроченной задолженности по лизинговым платежам и установления права лизингодателя требовать досрочного исполнения денежного обязательства в случае нарушения лизингополучателем ряда условий договора лизинга.
  

Следует особо отметить, что у лизингодателей накоплен большой негативный опыт борьбы с неплательщиками. Реальная возможность у лизингодателя как собственника предмета лизинга изъять его у лизингополучателя во внесудебном порядке сейчас практически отсутствует даже после расторжения договора. Практика показывает, что, если лизингополучатель не соглашается отдать предмет лизинга добровольно, единственным способом вернуть его оказывается судебный процесс, а это занимает как минимум 6—7 месяцев.
Кроме того, лизингополучатель вправе обжаловать решение суда первой инстанции, подавать встречные иски, поэтому судебное разбирательство может затянуться на годы. К его окончанию лизингополучатель, возможно, прекратит свою деятельность, реализует активы, на которые можно обратить взыскание, а предмет лизинга будет приведен в негодное состояние.
Уточнение порядка и процедуры реализации права лизингодателя на досрочное расторжение договора и возврат предмета лизинга (изъятие предмета лизинга) является необходимым условием введения и эффективного функционирования в Российской Федерации института операционного лизинга. Данный институт призван обеспечивать оперативные потребности в том или ином имуществе, зачастую на краткосрочной основе, после чего имущество возвращается лизингодателю.

Правила изъятия

Пунктом 2 ст. 13 Федерального закона от 29.10.98 № 164-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)» предусмотрена возможность изъятия предмета лизинга, т. е. право лизингодателя потребовать досрочного прекращения договора лизинга и возврата в разумный срок лизингополучателем имущества.
В то же время действующее законодательство не содержит норм, однозначно регулирующих порядок такого изъятия. Кроме того, в настоящее время отсутствует правовой механизм, позволяющий оперативно запретить или приостановить эксплуатацию воздушного судна на основании решения федерального органа исполнительной власти, уполномоченного в сфере гражданской авиации, по заявлению лизингодателя — собственника самолета. Даже при наличии существенных нарушений со стороны лизингополучателя и расторжении договора остановить использование предмета лизинга до вынесения судебных актов всеми судебными инстанциями и осуществления мер по принудительному исполнению судебного акта практически невозможно. Запрет на использование особо ценных предметов лизинга несостоятельным лизингополучателем в качестве меры обеспечения иска лизингодателя также не применяется судами.
Следует также иметь в виду, что требование о возврате предмета лизинга может быть направлено и на временное прекращение пользования имуществом. Такая ситуация возникает, когда лизингодатель забирает предмет лизинга в качестве гарантии уплаты лизинговых платежей, впоследствии возвращает его лизингополучателю (п. 9 Обобщения практики рассмотрения споров, вытекающих из договоров финансовой аренды (лизинга), утв. Президиумом Арбитражного суда Свердловской области от 19.12.2008).
Учитывая пробелы действующего законодательства РФ, для обеспечения реализации прав лизингодателя на изъятие предмета лизинга следует предусмотреть возможность изъятия предмета лизинга в бесспорном порядке на основании исполнительной надписи нотариуса при существенном нарушении договора лизингополучателем.
В условиях экономического кризиса обострилась необходимость обновления существовавшего ранее правового регулирования в части усиления защиты кредитора при невыполнении обязательств недобросовестным должником. 11 января 2009 г. вступил в силу Федеральный закон от 30 декабря 2008 г. № 306-ФЗ «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием порядка обращения взыскания на заложенное имущество». Значительные поправки были внесены в восемь действующих законодательных актов и направлены на упрощение процедуры обращения взыскания на заложенное имущество и его реализации.

Исполнительная надпись

Институт исполнительной надписи нотариуса относится к так называемым несудебным формам защиты интересов кредиторов по формально удостоверенным обязательствам. Совершение исполнительной надписи порождает у кредитора право на принудительное взыскание с должника причитающихся сумм или истребование у него имущества без обращения с исковыми требованиями в суд (ст. 89 Основ законодательства РФ о нотариате).
Федеральный закон от 02.10.2007 №229-ФЗ «Об исполнительном производстве» предусматривает исполнительную надпись нотариуса в качестве исполнительного документа только в случае обращения взыскания на заложенное имущество, однако при этом обязательным условием является наличие соглашения о внесудебном порядке обращения взыскания на заложенное имущество, заключенного в виде отдельного договора или включенного в договор о залоге (п. 9 ч. 1 ст. 12).
Конституционным Судом РФ в Определении от 11.11.2002 № 256-О отмечается, что обязательным условием совершения нотариусом исполнительной надписи является бесспорность требования взыскателя к должнику. При оспаривании должником задолженности или иной ответственности перед взыскателем нотариус не вправе совершать исполнительную надпись и должен разъяснить взыскателю его право обратиться за разрешением спора в суд (ч. 1 и 3 ст. 16, ч. 4 и 5 ст. 41 и ч.1 ст. 48 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате). В случае же совершения нотариусом исполнительной надписи при наличии спора с заявлением в суд в соответствии с ч. 2 ст. 49 названных Основ может обратиться должник.
Таким образом, федеральное законодательство сегодня имеет пример четкого правового регулирования в части пределов реализации механизма внесудебного порядка обращения взыскания и изъятия имущества с использованием исполнительной надписи нотариуса, что значительно повышает гарантии законности указанного документа. Применение исполнительной надписи как института внесудебного изъятия имущества целесообразно и в сфере правоотношений по долгосрочной аренде (лизингу) при наличии соответствующего регламентирования федеральным законодательством нотариальной процедуры.
Необходимым условием совершения исполнительной надписи нотариуса является наличие нотариально удостоверенного соглашения об изъятии лизингодателем предмета лизинга во внесудебном порядке, которое может быть включено сторонами в договор лизинга либо исполнено в виде отдельного документа, заключаемого в любое время, в том числе и после расторжения договора лизинга. Данное соглашение может быть признано судом недействительным по иску лица, права которого нарушены таким соглашением. В том случае, если оно включено в договор лизинга, последний подлежит нотариальному удостоверению.
Исполнительная надпись нотариуса является исполнительным документом, направляемым (предъявляемым) судебному приставу-исполнителю (ст. 12 Закона об исполнительном производстве). На основании этого исполнительного документа пристав может осуществлять такую меру принудительного исполнения, как изъятие у должника имущества и его передачу кредитору для последующей реализации этого имущества (ст.68 и 69 данного Закона). Внесение необходимых изменений и дополнений в указанный Закон позволит приставу также осуществить изъятие предмета лизинга у компании-должника и передать его компании-лизингодателю по заявлению последнего.
Необходимо также установить четкие правовые границы того, когда может осуществляться изъятие имущества по договору:

• неисполнение или ненадлежащее исполнение лизингополучателем обязательств по выплате лизингодателю лизинговых платежей в порядке и в сроки, предусмотренные законодательством и договором;
  
• неисполнение обязательства возвратить предмет лизинга по окончании срока действия договора, если иное не установлено договором;
  
• неисполнение обязательства приобрести предмет лизинга в собственность на основании договора купли-продажи в порядке и сроки, установленные договором лизинга.
  

Принятие законопроекта, который бы закреплял право лизингодателя на изъятие предмета лизинга во внесудебном порядке, осуществляемого в случае нарушения лизингополучателем условий договора, наличия нотариально удостоверенного соглашения о внесудебном порядке изъятия предмета лизинга, когда по заявлению лизингодателя делается соответствующая исполнительная надпись у нотариуса, соответствует сложившейся мировой практике регулирования лизинговых отношений.
Все это, как нам кажется, позволит разрешить коллизию между нормативно-правовым регулированием лизинговых отношений в законодательных актах и в итоге приведет к повышению инвестиционной привлекательности лизинга и его более широкому распространению во всех отраслях экономики.

***

Лариса Усович,

кандидат юридических наук,

директор НО
«Институт развития нотариата»

Материал предоставлен "эж-Юрист"

У нас в стране так странно сложилось, что основным способом сообщения властям о своих проблемах является перекрытие населением своими телами федеральных автомобильных или железнодорожных трасс.

Куда более мирный и законный способ достучаться до властей — направление письменных жалоб в органы государственной власти, вплоть до Президента РФ. Однако, как показала практика, после такого обращения неприятности могут возникнуть и у самих жалобщиков.

А за мошенника ответишь

Например, жители одного из московских домов получили письменное извещение от главы управы о том, что их дом теперь будет обслуживать некое общество с ограниченной ответственностью. Однако платежные квитанции на оплату услуг ЖКХ и на обслуживание дома к ним, как и раньше, приходили с банковскими реквизитами дирекции единого заказчика. Жильцы сделали вывод, что их дом обслуживает одна организация, а плата идет на счет другой.
В результате в августе 2008 г. ими было направлено коллективное обращение с сообщением об этом факте в адрес Администрации Президента РФ, правительства Москвы и префектуры округа. Уже в сентябре того же года к жильцам дома с иском в арбитражный суд обратилось государственное учреждение г. Москвы «Инженерная служба района» (ГУИС).
Истец потребовал обязать жителей опровергнуть заведомо ложные сведения, распространенные в их заявлении, и направить опровержения за их счет Президенту РФ, а также разослать опровержение в мэрию Москвы и префектуру округа.
Дело в том, что жильцы, видимо для того, чтобы придать весомости своей жалобе и чтобы она не осталась без внимания, написали в заявлении буквально следующее: «Не нужно быть прокурором, чтобы понять, что подобные мошеннические действия местных властей и руководителя ГУИС содержат признаки многочисленных преступлений, предусмотренных такими статьями Уголовного кодекса РФ, как ст. 292 «Служебный подлог», ст. 289 «Незаконное участие в предпринимательской деятельности», ст. 285 «Злоупотребление должностными полномочиями», ст. 200 «Обман потребителей», ст. 159 «Мошенничество» и другие». И далее: «Требуем проведения незамедлительной прокурорской проверки и принятия мер прокурорского реагирования по изложенным фактам мошенничества».
Так жильцы сделали для себя первое неприятное открытие: куда бы вы ни отправляли жалобу, читать ее все равно будет тот, на кого вы пожаловались.

Без прокурора никак

Представитель жильцов в суде, правда, заявил, что ГУИС нарушил установленный законом порядок получения доказательств, так как в его распоряжение не могло быть направлено коллективное обращение с жалобой на его действия, однако это не помешало суду данное утверждение отклонить.
Ведь ГУИС получило копию коллективного обращения из префектуры округа для подготовки своих объяснений при проверке сведений, изложенных в обращении, а не для разрешения жалобы по существу.
Рассматривая иск, суд установил, что жильцы в уполномоченный орган прокурорского реагирования (прокуратуру г.Москвы) с требованием о проведении прокурорской проверки не обращались. Да и вообще каких-либо действий по обжалованию действий ГУИС в предписанном законом порядке они также не предпринимали.
Суд решил, что, фактически минуя установленный законом порядок обжалования действий органов местного самоуправления и проверки заявлений о правонарушениях и преступлениях, жильцы, обратившись с обращением напрямую к Президенту РФ о совершении руководством ГУИС уголовно наказуемого деяния, сделали ничем не подкрепленное, безусловно негативное для чести и достоинства руководителя ГУИС утверждение.
Вот и второй вывод: все-таки нужно быть прокурором, дабы понять, что совершаются уголовно наказуемые деяния, поэтому обращаться с жалобой надо сначала к нему.

Лучше писать Президенту

Что же касается обращений напрямую к Президенту РФ, то этого права у граждан России никто отбирать не собирается. Их заявления рассматриваются как информация, направленная в уполномоченный государственный орган. Ведь согласно ст. 11 Конституции РФ государственную власть в Российской Федерации осуществляют Президент РФ, Федеральное собрание (Совет Федерации и Государственная Дума), а также Правительство РФ и суды РФ.
Следовательно, деятельность этого органа предполагает сохранение сообщенной информации, носящей служебный характер и не подлежащей разглашению.
При этом из п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.02.2005 № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» следует, что, если гражданин обращается в государственные органы и органы местного самоуправления с заявлением, в котором приводит те или иные сведения (например, в правоохранительные органы с сообщением о предполагаемом, по его мнению, или совершенном либо готовящемся преступлении), но эти сведения в ходе их проверки не нашли подтверждения, данное обстоятельство само по себе не может служить основанием для привлечения этого лица к гражданско-правовой ответственности, предусмотренной ст. 152 ГК РФ («защита чести, достоинства и деловой репутации»).
В описанной ситуации имела место реализация гражданином конституционного права на обращение в органы, которые в силу закона обязаны проверять поступившую информацию, а не распространение не соответствующих действительности порочащих сведений.
Такие требования могут быть удовлетворены, лишь если при рассмотрении дела суд установит, что обращение в указанные органы не имело под собой никаких оснований и продиктовано не намерением исполнить свой гражданский долг или защитить права и охраняемые законом интересы, а исключительно намерением причинить вред другому лицу.
Кроме того, как заключил Конституционный Суд РФ в Определении от 08.04.2003 № 157-О, ст. 152 ГК РФ, определяющая порядок реализации конституционного права на защиту чести и доброго имени, находится в общей системе конституционно-правового регулирования, а потому суды общей юрисдикции при ее применении могут и обязаны обеспечивать баланс названного конституционного права и права на личное обращение в государственные органы (ст. 33 Конституции РФ) — с учетом того, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц (ст. 17 ч. 3 Конституции РФ).
В итоге Арбитражный суд г. Москвы вынес Решение от 29.12.2008 № А40-59792/08-5-527, в котором усмотрел, что действия жильцов были направлены именно на реализацию своего конституционного права на обращение в государственные органы, которые в силу закона обязаны проверять поступившую информацию, в связи с чем действия жильцов не могут быть признаны распространением порочащих сведений в отношении руководства учреждения в смысле ст. 152 ГК РФ.

К вопросу о партийной чести

В другом деле управляющая компания обиделась на то, что в обращении к Президенту РФ руководитель товарищества собственников жилья написал о «прихватизации» муниципального имущества («как в лихие 90-е»), о том, что он подвергся прессингу со стороны компании, вплоть до угроз физического насилия, и что ею ведется ярая борьба с реформой ЖКХ и образованием ТСЖ.
Сотрудники управляющей компании выдвинули новый аргумент в пользу того, что их опорочили: обращение ТСЖ якобы привело «к дискредитации компании в глазах политической партии «Единая Россия» и ее членов».

Однако Арбитражный суд Ямало-Ненецкого автономного округа в Решении от 07.07.2009 № А81-2162/2009 в иске управляющей компании отказал, заявив, что ее руководство прилюдно отчитывали на выездном совещании, проведенном Администрацией ЯНАО, и именно это вызвало неблагоприятные для руководства управляющей компании последствия. Что же касается обращения, то содержащиеся в нем сведения адресованы должностным лицам, компетентным принимать решения по данным обращениям. При этом руководитель ТСЖ своим правом не злоупотреблял.

Казалось бы, на этом можно поставить точку, посчитав, что жалобщики отделались легким испугом. Ан нет. Неудовлетворенное столичное учреждение подало апелляционную жалобу, и Девятый арбитражный апелляционный суд был вынужден вновь рассматривать это дело. Постановлением от 18.03.2009 № 09АП-2101/2009-ГК решение арбитражного суда оставлено без изменений.
Но ведь есть еще и кассационная инстанция. А сил, времени и средств некоторые учреждения на месть жалобщикам не жалеют.

***

Вадим Егоров

С именинами!

Поздравляю с четвертой звездочкой Bluesangel

У нас еще один модератор в разделе Медицинское право - юрисконсульт Евгения
Поздравляю!