Дмитрий Смородинов

Поздравляю пользователей ИвановНиколай и Юлия Боровикова с присвоением статуса Юрист и Eugina с назначением на должность модератора подраздела Сделки, обязательства, договоры!

Материал предоставлен "эж-Юрист"

Судебный процесс — процедура, призванная разрешать споры и урегулировать проблемы. Но порой судебный процесс не столько дает ответы на поставленные вопросы, сколько порождает новые. В результате несложное, как предполагалось, дело превращается в «матрешку» с множеством самостоятельных фигур внутри.

Вред от благих намерений

Нынешний год существенно отдалил налогоплательщиков от правосудия: в соответствии с п. 5 ст. 101.2 Налогового кодекса РФ обжаловать в суде решение о привлечении к ответственности (либо об отказе в привлечении) налогоплательщик может только после предварительного обращения в вышестоящий налоговый орган.

Объяснение высокого смысла этой процедуры выглядело так: налогоплательщики, вместо того чтобы решать свои мелкие локальные споры в рамках налоговой системы, обращаются со всякой ерундой в арбитражные суды, загружая и без того занятых судей. Поэтому обязательная стадия досудебного урегулирования налогового спора — такое благое мероприятие, которое враз сократит очереди в арбитражные суды.

Собственно уже на стадии проекта было ясно, что нововведение станет очередным булыжником в мостовой, ведущей известно куда. Правила, существовавшие ранее, позволяли налогоплательщику обратиться в вышестоящий налоговый орган, если можно было ожидать, что решение инспекции будет отменено. В тех же случаях, когда мнение налоговых органов всех уровней о ситуации известно (в частности, когда ситуация является типовой), налогоплательщик обращался в суд, не теряя времени на хождение по налоговым инстанциям.

Сейчас выбора у налогоплательщика нет: обращение в вышестоящий налоговый орган стало обязательным. Но уж коль скоро государство заставило налогоплательщиков обивать пороги управлений ФНС, налогоплательщик вправе ожидать, что в управлении его доводы внимательно выслушают. Не тут-то было! Общением с налогоплательщиками в налоговых управлениях утруждаться не желают, принимая решения по жалобам в узком налоговом кругу.

Решение инкогнито

Теоретически присутствие налогоплательщиков при рассмотрении их жалоб в вышестоящем налоговом органе возможно. Как гласит абз. 1 п. 8.3 Регламента рассмотрения налоговых споров в досудебном порядке, утвержденного Приказом МНС РФ от 17.08.2001 № БГ-3-14-/290, налоговое управление приглашает налогоплательщика «при достаточных основаниях полагать, что обжалуемый акт, действие или бездействие не соответствуют законодательству Российской Федерации». Таким образом, если «достаточные основания полагать» у вышестоящего органа имеются, то налогоплательщика пригласят. Если же их не обнаружится, то вышестоящий налоговый орган рассмотрит жалобу налогоплательщика «тихо сам с собою».

Очевидно, что возможность обнаруживать основания, равно как и критерий достаточности, позволяет налоговым органам при рассмотрении жалоб обходиться вообще без присутствия налогоплательщиков. Это объективно нарушает права налогоплательщиков, поскольку последние лишаются права приводить доводы в поддержку своей позиции. И это же приводит к тому, что стадия апелляционного обжалования решения налоговой инспекции превращается в профанацию досудебного рассмотрения спора: вышестоящее управление «штампует» решение инспекции, а далее налогоплательщик все равно обращается в арбитражный суд.

В итоге морока с обжалованием решения инспекции для налогоплательщика увеличивается, а нагрузка на арбитражные суды не уменьшается.

И вот, полагая, что налогоплательщик имеет законное право присутствовать (лично или в лице своего представителя) при рассмотрении жалобы вышестоящим налоговым органом, юридическая компания обратилась в ВАС РФ. Просил заявитель о сущем пустяке: признать недействующим фрагмент названного Регламента, позволяющий налоговому органу по собственному усмотрению приглашать или не приглашать налогоплательщика.

Позиция налоговых органов прогнозируема: имеется точка зрения Минфина России, к которой налоговые органы могут присоединиться, не изобретая собственных аргументов. Мнение Минфина России (сформулированное, в частности, в Письме от 03.06.2009 № 03-02-08/46) звучит так: «Кодексом не предусмотрено участие налогоплательщика в процедуре рассмотрения его жалобы вышестоящим налоговым органом». Подобный вывод сотрудники Минфина делают на основании того, что подп. 15 п.1 ст. 21 НК РФ предусматривает право налогоплательщиков на участие в процессе рассмотрения актов налоговых органов в случаях, предусмотренных НК РФ. Однако рассмотрение жалоб налогоплательщиков осуществляется на основании иной нормы — ст. 140 НК РФ, которая регламентирует процедуру рассмотрения не актов налоговых органов, а жалоб налогоплательщиков. Следовательно, налогоплательщик имеет право представлять свои интересы при рассмотрении его жалобы вышестоящим налоговым органом лично либо через своего представителя в силу непосредственного указания закона.

Доводы сторон известны, суду остается только принять решение. И суд решает… ничего не решать. Определением ВАСРФ от 22.07.2009 № ВАС-8298/09 производство по делу было прекращено.

Приказ для избранных

Регламент, утвержденный Приказом МНС РФ от 17.08.2001 № БГ-3-14/290, имеется в правовых базах. На этот Регламент ссылаются арбитражные суды (постановления ФАС ВСО от 21.05.2008 № А33-11818/07-Ф02-2060/08, Третьего ААС от 11.02.2008 № А33-11818/2007-03АП-33/2008, Девятого ААС от 24.11.2008 № 09АП-14315/2008-АК), но, как выяснилось, еще 16.07.2004 МНС РФ издало Приказ № САЭ-4-14/44дсп@#, которым Приказ №БГ-3-14/290 был признан утратившим силу.

Практически нормальный процесс замены нормативных актов. Если не учитывать небольшого нюанса: официально опубликованный приказ, воспринимаемый неопределенным кругом лиц как действующий, отменен приказом, имеющим гриф «для служебного пользования», нигде не опубликованным и не зарегистрированным. И кроме узкого круга посвященных лиц, никто о существовании второго приказа даже не догадывался.

После такого поворота событий в ВАС РФ арбитражным судам нужно тщательно думать, прежде чем применять в процессе какой-либо нормативный правовой акт: может статься, что на секретном партизанском совещании в брянском лесу этот нормативный правовой акт давным-давно отменен. Если же арбитражный суд применит отмененный акт, об утрате силы которого в момент судебного разбирательства известно не было, это же дело тому же суду придется рассматривать повторно, поскольку пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам в такой ситуации неизбежен.

Что касается названных судебных актов, равно как и иных судебных актов, в которых применен Регламент, то ВАС РФ практически приглашает участников дел обращаться в арбитражные суды по мотиву вновь открывшихся обстоятельств.

Принцип домино

Часть 3 ст. 15 Конституции РФ содержит вполне понятное предписание: «Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения». Не могут — значит не могут. Поэтому, когда неопубликованный правовой акт применяет мировой судья, это влечет недоверие к принятому им решению. Если же подобный акт используется ВАС РФ, недоверие возникает ко всей судебной системе в целом.

Между тем настоящая российская «матрешка» не столь проста, чтобы ограничиваться фактом применения того, что применять запрещает Конституция РФ.

В ходе судебного процесса совершенно случайно обнаружилось, что Приказ МНС РФ № САЭ-4-14/44дсп@#... также отменен. Приказ ФНС России от 24.03.2006 № САЭ-4-08/44дсп@# отменил примененный судом Приказ МНС РФ.

Сотрудники налоговых органов, как выяснилось, не сидят без дела и периодически совершенствуют свою правовую базу. При этом Приказ ФНС России также имеет гриф «дсп», то есть (опять же) кому попало в ФНС России прочитать этот Приказ не дадут.

Само по себе то, что Приказ, примененный ВАС РФ, утратил силу, о чем ВАС РФ знал в момент вынесения своего Определения, заставляет задаться вопросом о широте усмотрения правоприменителя. Ведь кто знает, не захочет ли нижестоящий арбитражный суд также сослаться на какой-нибудь отмененный правовой акт в обоснование принимаемого решения? Следуя, так сказать, примеру руководства.
Череда принятых актов, имеющих гриф «дсп», каждый из которых отменяет предыдущий, вообще делает бессмысленным судопроизводство, если исходить из того, что все эти «секретные» акты можно так вот запросто взять и применить при рассмотрении дела. Арбитражный процесс превратится в таком случае в бесконечный пересмотр дела по вновь открывшимся обстоятельствам. Потому что кто же знает, сколько актов приняли те партизаны в брянском лесу?!

Проделки «секретного» министра

Ранее широкая юридическая общественность была лишь осведомлена о существовании Приказа ФНС России от 24.03.2006 № САЭ-4-08/44дсп@# и утвержденного этим Приказом Регламента рассмотрения заявлений и жалоб физических и юридических лиц на действия или бездействие, а также на акты ненормативного характера налоговых органов Российской Федерации во внесудебном порядке.

Попытки «познакомиться поближе» с Регламентом предпринимались, но очень робко. Палата налоговых консультантов когда-то планировала обратиться в Минфин России и ФНС России с предложением сделать содержание Регламента общедоступным. Похоже, что эта идея отклика у заинтересованных министерства и ведомства не нашла.

Надо полагать, широкая общественность сильно удивится, узнав, что «ларчик» можно открыть, даже не испрашивая разрешения. Постановлением Правительства РФ от 03.11.94 № 1233 утверждено Положение о порядке обращения со служебной информацией ограниченного распространения в федеральных органах исполнительной власти. Именно такая информация обозначается грифом «дсп». И п. 1.3 Положения прямо запрещает относить к подобной информации «порядок рассмотрения и разрешения заявлений, а также обращений граждан и юридических лиц», а кроме того «решения по заявлениям и обращениям граждан и юридических лиц, рассмотренным в установленном порядке».

Таким образом, Приказ МНС РФ от 16.07.2004 № САЭ-4-14/44дсп@# и Приказ ФНС России от 24.03.2006 № САЭ-4-08/44дсп@# четко и безусловно нарушают требования Постановления Правительства РФ: утвержденные обоими приказами Регламенты вообще не могли иметь грифа «дсп», а потому подлежали регистрации и опубликованию в общем порядке!

Единственное, что становится понятным после изучения Постановления №1233, — назначение А.Э. Сердюкова на должность министра обороны. Оба приказа подписаны именно Сердюковым, поэтому вполне логичным является назначение на должность министра обороны человека, с успехом засекретившего даже то, что не могло стать тайным по определению. Видимо, к секретам Министерства обороны теперь никакие шпионы и близко не сумеют подобраться.

Что же касается ВАС РФ, то о наличии Постановления Правительства РФ № 1233 суд был проинформирован, но это не помешало ему принять означенное определение. В результате основанием для прекращения дела об оспаривании опубликованного и применяемого правового акта ВАС РФ назвал правовой акт не зарегистрированный, не опубликованный, благополучно отмененный три года назад и вообще не соответствовавший требованиям законодательства РФ с момента принятия!

Вопрос же о праве налогоплательщиков присутствовать при рассмотрении апелляционных жалоб вышестоящим налоговым органом остается открытым.

Такие вот арбитражные «матрешки»…

***

Сергей Астахов,

юрист

Материал предоставлен "эж-Юрист"

Иностранные юридические лица вправе приобретать недвижимость в России практически без ограничений. Имеются лишь некоторые минимальные исключения: иностранцы и иностранные юридические лица не могут приобретать в собственность земли в определенных приграничных регионах, перечень которых устанавливается Президентом РФ, включая земли сельскохозяйственного назначения и иные особо установленные федеральными законами территории Российской Федерации (п. 3 ст. 15 Земельного кодекса РФ; ст. 3 Федерального закона «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» от 24.07.2002 №101-ФЗ).

Рассмотрим следующую ситуацию. Немецкий инвестор приобрел нежилое помещение, относимое к коммерческой недвижимости, на основании подписанного договора купли-продажи. Договор купли-продажи от имени российского общества с ограниченной ответственностью подписало физическое лицо, чьи полномочия генерального директора к моменту совершения сделки истекли. Однако право собственности по договору купли-продажи недвижимости было зарегистрировано в установленном законом порядке.

После государственной регистрации (перехода) права собственности на нежилое помещение к немецкому инвестору российский продавец предъявил иск о признании недействительным договора купли-продажи и об истребовании отчужденного нежилого помещения.

Продавцом был предоставлен протокол общего собрания участников общества с ограниченной ответственностью, из которого следует, что за день до подписания договора полномочия генерального директора истекли, а вместо него был назначен другой генеральный директор.
В качестве доказательства своей правоты немецкий инвестор предъявил выписку из Единого государственного реестра юридических лиц. Согласно данным выписки, на момент подписания договора физическое лицо занимало в обществе с ограниченной ответственностью должность генерального директора.

Согласно п. 1, п. 4 ст. 5 Федерального Закона «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей», сведения о фамилии, имени, отчестве и должности, а также паспортные данные лица, имеющего право без доверенности действовать от имени общества с ограниченной ответственностью, содержатся в Едином государственном реестре юридических лиц (далее — ЕГРЮЛ) и являются достоверными до внесения соответствующих изменений.

В случае прекращения полномочий генерального директора общества с ограниченной ответственностью согласно уставу или досрочного прекращения его полномочий и назначения нового генерального директора в соответствии с протоколом общего собрания участников юридическое лицо в течение трех дней с момента такого изменения обязано сообщить об этом в регистрирующий орган по месту его нахождения.

Закон не связывает возникновение или прекращение полномочий единоличного исполнительного органа с фактом внесения указанных сведений в Единый государственный реестр юридических лиц указанный вывод подтверждается судебной практикой (Постановление Президиума ВАС РФ от 14 февраля 2006 г., № 12580/05). Рассмотрение вопросов об образовании единоличного исполнительного органа в обществе с ограниченной ответственностью и о досрочном прекращении его полномочий относится к исключительной компетенции общего собрания участников общества с ограниченной ответственность (ст. 91 ГК РФ, ст. 33 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» от 08.02.1998 N 14-ФЗ).
С момента прекращения полномочий единоличного исполнительного органа лицо, чьи полномочия, как руководителя организации, утрачены, не вправе без доверенности действовать от имени общества с ограниченной ответственностью.

В то же время немецкий инвестор вправе защищать свои права и интересы с помощью доказательств, полученных законным образом, в том числе посредством предоставления в суд выписки из реестра юридических лиц, и ссылаться на сведения, которые содержатся в выписке Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним (ст. 64, ст. 65 АПК РФ).

Российское общество с ограниченной ответственностью обратилось с исковым заявлением в суд о признании недействительным договора купли-продажи и об истребовании отчужденного нежилого помещения, ввиду заключения сделки неуполномоченным лицом (на основании ст. 167, ст. 168, ст. 183 ГК РФ).

Представляется, что немецкому инвестору необходимо подать встречный иск о признании права собственности на помещение (договора купли-продажи действительным). Следовательно, на немецком инвесторе лежит обязанность по доказыванию законности приобретения спорного имущества и, в качестве правовых оснований, он вправе указать следующее:
Основанием приобретения права собственности на объект является подписанный сторонами договор купли-продажи недвижимого имущества (ст. 218 ГК РФ). Переход права собственности на недвижимое имущество зарегистрирован на основании подписанного договора купли-продажи (ст. 551 ГК РФ), данные о смене собственника внесены в Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним (далее — ЕГРП).

Тщательная проверка юридической силы представленных на государственную регистрацию правоустанавливающих документов осуществляется органом, занимающимся государственной регистрацией прав (ФРС, Федеральной регистрационной службой). Право собственности на соответствующее имущество возникает у покупателя с момента государственной регистрации указанного права в установленном законом порядке.

В соответствии с действующим законодательством договор купли-продажи недвижимости является консенсуальным, возмездным и взаимным договором (ст. 549 ГК РФ). Договор признается заключенным при условии соблюдения простой письменной формы (п. 2 ст. 434 ГК РФ) и достижения сторонами согласия по всем существенным условиям договора (п. 1 ст. 432 ГК РФ). Договор вступает в силу с момента заключения и обязателен для сторон (п. 1 ст. 425 ГК РФ). Для договора купли-продажи недвижимости характерны два существенных условия: это предмет договора и его цена. Если эти сведения не указаны, в договоре отсутствует определенность в отношении предмета купли-продажи и договор не считается заключенным.
Условия по передаче недвижимого имущества покупателю и условия по оплате цены договора выполнены, что может подтверждаться актом приема-передачи, платежными документами (ст. 555, ст. 556 ГК РФ).

Вместе с тем, согласно положениям ст. 183 ГК РФ, представитель российского юридического лица, заключивший сделку от имени соответствующего российского общества с ограниченной ответственностью при отсутствии полномочий, считается заключившим сделку от своего имени и в своих интересах, если представляемое российское юридическое лицо впоследствии прямо не одобрит данную сделку. Последующее одобрение сделки представляемым обществом создает, изменяет и прекращает для представителя общества гражданские права и обязанности по данной сделке с момента ее совершения. Физическое лицо, подписавшее договор от имени российского общества с ограниченной ответственностью, утратило свои полномочия генерального директора к моменту заключения договора купли-продажи. Но, при этом, российское общество с ограниченной ответственностью приняло исполнение обязательств по договору, о чем свидетельствуют следующие факты:
1. передача недвижимого имущества по акту приема-передачи,
2. получение денежных средств, свидетельствующих об оплате контрагентом стоимости недвижимого имущества по договору купли-продажи,
3. совместная с контрагентом подача документов для государственной регистрации перехода права собственности на нежилое помещение к покупателю на основании подписанного договора купли-продажи.

Вывод: российское общество с ограниченной ответственностью одобрило сделку посредством совершения ряда конклюдентных действий. Указанные действия свидетельствуют о добровольном признании сделки представляемым российским обществом. Согласно закону, разъяснениям Высшего Арбитражного Суда РФ сложившейся судебной практике (Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 23.10.2000 г. №57 "О некоторых вопросах практики применения статьи 183 Гражданского кодекса РФ, Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 23 августа 2001 г. N А12-2806/01-С30.

***

Анаcтасия Лайок,

юрист

Скоро 1 сентября. Газета The Moscow Times, в рамках благотворительной программы «Сотвори Себя» проводит акцию «Я тоже хочу учиться»: приобретая школьные принадлежности для своего ребенка, купите еще один набор школьника ребенку, о котором некому позаботиться.

Фонды, которые работают с больными детьми и детьми, лишенными родительской опеки, помогают этим детям в получении образования, развитии их творческих навыков, в социальной адаптации. Подготовить подопечных к 1 сентября, обеспечить их всеми необходимыми принадлежностями за счет собственных ресурсов НКО достаточно сложно.

Мы помогаем фондам:
1) Благотворительный фонд "Настенька" – оказывает всестороннюю помощь детям с онкологическими заболеваниями (www.nastenka.ru)
2) Фонд помощи детям "Анита" – оказывает помощь детям, имеющим инвалидность, детям-сиротам, детям, пострадавшим в ходе вооруженных конфликтов, детям из малообеспеченных и многодетных семей и одаренным детям (www.fondanita.ru)
3) РК "Детские деревни - SOS" (Лаврово и Томилино) – помогают детям, лишенным родительской опеки (www.sos-dd.ru)

Любое Ваше участие будет важно. Фондам необходимы следующие школьные принадлежности: канцтовары, учебники, творческие материалы, учебное и спортивное оборудование. По Вашему запросу мы готовы направить подробный список принадлежностей с распределением по конкретным НКО. Просьба заранее связаться с нами и сообщить, что Вы собираетесь передать и в какие НКО:
Мария Потапова – m.potapova@imedia.ru
Елена Ротова – e.rotova@imedia.ru

Приобретенные товары Вы сможете принести 28 августа с 10:00 до 18:00 в приемные фондов. Контакты также направляются по Вашему запросу.

варвара76, для консультации в оффлайне см. Каталог юристов

R_L, так авторизуйтесь в любом месте - в чем проблема-то?

Материал предоставлен "эж-Юрист"

Большинство людей уверены, что только психически больной человек способен совершить зверское убийство среди бела дня. Можно ли излечить такого убийцу? По мнению автора данной статьи, нельзя ставить клеймо «псих» на всех, кто виновен в чудовищных преступлениях.

В августе 2008 года канадцев шокировало известие о том, что житель Эдмонтона Винсент Ли убил и обезглавил в автобусе незнакомого ему человека. А 4 марта 2009 года Винсента Ли объявили невиновным по причине невменяемости.

Почему Ли совершил подобное преступление? Судья Суда королевской скамьи Джон Скерфилд ответил так: «Эти чудовищные действия поражают. Однако действия сами по себе и контекст, в котором они происходили, указывают на наличие психического расстройства. Он не понимал, что совершаемые им действия противоречат морали».

Данное истолкование не соответствует поведению Ли во время ареста (который произошел сразу же после убийства). Ли извинился и попросил полицейских убить его — это ли не свидетельство того, что он осознавал, что именно сделал, и насколько неправильным был этот поступок. Тем не менее власти пожелали лечить его. И защита, и обвинение попросили суд признать Ли не отвечающим за совершенное деяние. В своем заключительном выступлении Алан Либман, адвокат Ли, сказал судье Скерфилду, что «не имеется свидетельств, противоречащих применению защиты по невменяемости».

У других людей, очевидно, также не было причин не согласиться с этой аргументацией. Они действовали, опираясь на широко распространенное в современной культуре предположение о том, что только психически больные люди способны совершать дикие преступления среди бела дня. Эта идея настолько укоренилась в обществе, что любые аргументы, противоречащие ей, отвергаются. Как в таком случае вообще можно представить «свидетельство» обратного?

Самообман

История современного права и психиатрии свидетельствует, что мы не хотим вникать в умственное состояние убийцы, поскольку это потребовало бы от нас идентифицировать себя с ним. Ик тому же он может оказаться человеком, более похожим на нас, чем мы готовы допустить.

Чтобы понять мотивы поступка, подобного поступку Ли, требуется обратить внимание на вербальное и невербальное поведение обвиняемого и, если необходимо, попросить его объяснить их причины.
Мы делаем прямо противоположное: не разрешаем обвиняемому говорить вообще. Вместо этого мы приглашаем дутых экспертов, которых называем психиатрами, и просим их истолковать преступление злодея. Они сообщают то, что мы желаем услышать, иллюстрируя тем самым известную поговорку: «Кто платит трубачу, тот и заказывает музыку». Они рефлективно «обнаруживают», что в точности в тот самый момент, когда человек совершал преступление, он был «безумен». Таким образом, преступление перестает быть осознанным действием: это просто «продукт психического заболевания».

Невероятно важную роль здесь играет время. Обвиняемого требуется признать безумным во время совершения преступления; но впоследствии он должен быть «умственно способен» предстать перед судом. Однако, хотя он и может предстать перед судом, признаться в преступлении и принять свою вину он не может; обвиняемый должен заявить о невиновности, чтобы мы могли признать его «невиновным по причине невменяемости». Таковы правила игры, которым он должен подчиниться и в соответствии с которыми мы должны (ошибочно) понимать его. Неудивительно, что для нас такое преступление «не имеет смысла».

Предсказуемые объяснения

Вернемся к истории с Ли. Какого рода объяснений мы ожидаем? Якобинцы верили, что те, кого они обезглавливают, заслуживали гильотину за преступления против французского народа и государства. Если бы Ли заявил, что его жертва заслужила обезглавливание, мы истолковали бы это утверждение как симптом сумасшествия, а не как объяснение его действий. Следовательно, нам нужно задаться вопросом: какого рода утверждения мы принимаем или не принимаем в качестве «объяснений»? Какие люди могут, а какие не могут давать заслуживающие доверия объяснения?

Разные люди зачастую придерживаются весьма различных мнений о том, что следует считать объяснением. Рассуждая о развитии человеческой расы, некоторые предпочитают естественно-научные объяснения (эволюция), а другие прибегают к сверхъестественным (идеи о сотворении мира). Схожие принципы зачастую используют для объяснения «хорошего» и «плохого» поведения.

Замечательно, однако, что в то время, как в естественных науках используют одни и те же законы, чтобы объяснять, почему самолеты летают и почему они разбиваются или почему препараты лечат и почему они причиняют вред, в «науках о поведении (поведенческих отклонениях)» мы применяем один набор принципов, чтобы трактовать обычные виды поведения, и другой — для истолкования чрезвычайных поведенческих отклонений. Нормальное поведение диктуется свободной волей, ненормальное — ее отсутствием, характерным для (острого) психического заболевания. Иными словами, обычное поведение мы связываем с мотивами, которые имелись для такого поведения у действующего лица, а крайние поведенческие отклонения — с (несуществующим) психическим заболеванием.

Истина заключается в том, что мотивы существуют для убийства, но не для смертельной болезни. Причины существуют для смертельной болезни, но не для убийства. Тем не менее идея невменяемости — и особенно защиты по невменяемости — это вопрос права, а не логики. «Право не складывалось из логики», — напоминает нам Оливер Уэнделл Холмс, — она складывалась из опыта».

На протяжении более чем полувека автор настоящей статьи настаивал на том, что «психическое заболевание» — это метафора и что объяснять им ужасающие преступления абсурдно. Боги, дьяволы и психические заболевания не совершают убийств или чего бы то ни было еще. При любых обстоятельствах и во все времена только мы сами — действующие лица своих поступков. Именно в этом заключается проблема в отношениях между правом и психиатрией.

Мы ищем причины дурных поступков в одержимости демонами или расстроенном разуме, дабы избавить себя, а также своих собратьев от лежащей на нас беспощадной ответственности за то, как мы живем.
Поскольку понятие психического заболевания помогает нам в этом, мы цепляемся за него точно так же, как цепляемся за жизнь. Объявление обвиняемого невиновным по невменяемости маскируется под «открытие истины» или «определение», совершенное судьями и психиатрами. В действительности оно представляет собой коллективное решение о том, как граждане и учреждения, контролирующие злодея, должны с ним обращаться. Заявление, будто мы его «лечим», позволяет нам чувствовать себя лучше, чем если бы мы признались в том, что мы его наказываем. Государственные психиатры Америки «лечили» Джона Хинкли, несостоявшегося убийцу президента Рейгана, на протяжениии 25 лет. Они по-прежнему пытаются «излечить» его. А Санта-Клаус по-прежнему приносит рождественские подарки.

Часто говорят, что психическое заболевание таинственно. Оно таким не является. «В сумасшествии есть метод», — говорит нам Шекспир. Однако мы не можем разглядеть метода, если не желаем его увидеть. Ли и канадская пресса сообщили нам достаточно для понимания того, что произошло. Китайский эмигрант Винсент Ли не смог наладить свою жизнь ни в Канаде, ни в Китае. За несколько лет до убийства, без дома, без денег, без надежды на будущее, Ли пешком покинул Торонто, предположительно чтобы вернуться в Манитобу (Манитоба — провинция в Канаде примерно в 2 тыс. км. от Торонто). Обнаруженный полицией и помещенный в психиатрический стационар, он получил комнату и стол, которые были ему так нужны, и лечение, которого он, разумеется, не хотел. Признанный опасным психотиком, он тем не менее сумел сбежать. Власти не пытались разыскать его.
Рассматривать такого человека, как Ли, в качестве пациента — это лицемерие.
Ни легкие, ни печень не подводили Винсента Ли. У него отказала жизнь, и он понимал это. От неудавшейся жизни не существует лекарства. Обезглавить незнакомца в автобусе, точно так же, как «отправиться пешком» из Онтарио в Манитобу, — это сообщение. Что же Ли пытался сказать? Давайте его послушаем.

Убитая надежда

«С момента своего ареста, — сообщают газеты, — Ли отказывался говорить с обвинителями и защитником, которого ему назначил суд. Когда судья вновь спросил его после перерыва в процессе, хочет ли он адвоката, Ли покачал головой и затем тихо произнес: “Пожалуйста, убейте меня“. Реплику Ли услышали репортеры, ее подтвердили клерки, присутствовавшие в суде, однако она не была принята судьей». Ее не принял также и доктор, который обследовал Ли. Психиатр от обвинения доктор Стэнли Ярен заявил суду, что «у Ли есть очень серьезные шансы на выздоровление и что он был в других отношениях честным человеком, который, очевидно, был не в своем уме, когда верил, что действует по указаниям Бога».

Как бы ни безнадежна была ситуация Ли до убийства, после убийства она стала хуже, чем безнадежна, и он это знал. Возможно, он надеялся умереть в своем неудавшемся марше смерти в Виннипег.
Возможно, ему не хватало мужества, чтобы совершить самоубийство. В любом случае Ли желал умереть сейчас и не говорил, будто это Бог сказал ему, что смерть — надлежащее наказание за его деяние.
Никто и ничто не способно возвратить мертвого. И поступок Ли не может быть искуплен или «пролечен». В прежние времена люди понимали это. Сегодня мы предпочитаем «понимать» трагедию как безумие, проявляющееся в виде «бессмысленных» поступков.

***

Томас Сас

доктор наук,

профессор психиатрии

Материал предоставлен "Новой адвокатской газетой"

По приглашению АП Санкт-Петербурга президент АП г. Москвы Г.М. Резник принял участие в заседании дискуссионного клуба.

Вел заседание президент АП Санкт-Петербурга, президент ФПА ПФ Евгений Васильевич Семеняко. Генри Маркович рассказывал, как всегда, интересно, отвечал на вопросы. Приводим фрагменты его выступления.

– Я тезисно обрисую некоторые темы, которые должны интересовать аудиторию.
Давайте прежде всего поговорим о нашем законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Мы живем по этому закону уже больше шести лет. В чем отличие нашего закона от закона советского? Абсолютно разные концепции. Положение об адвокатуре – это, конечно, был закон не об адвокатской деятельности, не об адвокатах, это был закон о коллегии адвокатов. Понятно, что большевики стремились все коллективизировать, централизовать. В чем был дефект организации адвокатуры при советской власти? Со всеми клиентами на территории региона заключал соглашения один субъект – коллегия. Понятно, что председатели президиумов коллегий в основном были представителями номенклатуры.

В 1998 г. надо было заново создавать закон об адвокатуре. Нам, я считаю, просто повезло, что рабочую группу возглавил Дмитрий Николаевич Козак. Мы с Евгением Васильевичем тоже входили в эту группу – там была масса всяких споров, но в конечном счете родился закон, который я расцениваю как один из самых демократических в мире.

В 2004 г. были внесены поправки, с которыми Дмитрий Николаевич Козак согласился.

Мы открыли путь для того, чтобы адвокат мог заниматься предпринимательской деятельностью. Но дальше шли ограничения. Они записаны в Кодекс профессиональной этики адвоката.

Возникает вопрос: может ли адвокат заниматься предпринимательской деятельностью? Отвечаю: может, ограничение только такое – адвокат не вправе лично участвовать в производстве товаров, выполнении работ или оказании услуг. Понятно, почему адвокат не может работать по найму: нельзя в основном заниматься проблемами торговли какими-то товарами, а еще немножечко шить, немножко заниматься адвокатской деятельностью.

И последнее о нашем законе. Что на протяжении всего этого времени нас травмировало больше всего, и против чего мы боролись, и, откровенно говоря, ради чего я пошел в Общественную палату? Это постоянные попытки урезать нашу независимость и набросить узду на адвокатское сообщество, на адвокатов в форме исключения нормы об исключительном праве самого сообщества вершить дисциплинарную практику, в частности, самое главное – прекращать статус адвоката. В 2006 г. был внесен проект о том, чтобы у государственного органа, уполномоченного в сфере адвокатуры, было право обжаловать решения Совета в отношении дисциплинарного взыскания, которое наложено на адвоката. Излишне говорить, что принятие такой нормы означало бы ликвидацию института адвокатуры как института гражданского общества. Ну, как адвокатура она сохранилась бы, но как институт гражданского общества она бы закончилась. То же и с судебной властью: на вопрос, есть ли у нас судебная власть, я отвечаю, что ее нет. Совокупность судов и понятие судебной власти – вещи несовпадающие. Вот и адвокатура как некое профессиональное объединение, которое должно обеспечить юридическую помощь, и адвокатура как институт гражданского общества независимого государства – тоже разные вещи.

В 2006 г. мы против этого проекта поднялись, поднялась Федеральная палата, я написал заключение от имени Общественной палаты, мы его единогласно приняли.

Буквально за несколько часов до ухода с поста президента В.В. Путин подписал этот проект. Опять поднялась Общественная палата, Федеральная палата адвокатов. Я направил заключение в нашу Московскую городскую Думу. И Дума написала отрицательное заключение на законопроект, то есть поддержала меня. Сейчас все тихо, надеюсь, что этот проект будет окончательно похоронен, потому что это крайне важно.

Еще одна важная для адвокатуры проблема, решением которой мы активно занимались. Что могло произойти с Уголовным кодексом и что мы, в том числе и Общественная палата, остановили – это изменение редакции статьи о государственной измене и шпионаже.

Над чем сейчас работаем? Чтобы была расширена подсудность суда присяжных по целому ряду общеуголовных статей: простые убийства, тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть, мошенничество, наркотики.

Наконец, последнее – преследование адвокатов. У нас 12 дел возбуждено в отношении адвокатов за год. Это очень много. По оценке Совета, возбуждение четырех дел было законным и обоснованным, двух – сомнительным, а по остальным делам было преследование адвокатов за их мужественную и честную защиту.

– Генри Маркович, нужно ли, чтобы судейский корпус формировался из адвокатов?

– В судьи должны приходить «юристы с человеческим лицом» – адвокаты, юристы из частных фирм.
Во Франции существует запрет занятия судейской должности адвокатами и нотариусами, которые последние пять лет практиковали на территории данного судебного округа. Могут стать судьями только те, которые здесь не практиковали. В Польше судья подлежит увольнению, если его близкий родственник не прекратит адвокатскую практику на территории его судебного округа. Разные на этот счет в законодательствах имеются нормы.

Адвокаты уже приходят в судейский корпус. Где-то 17 % из адвокатов в некоторых регионах. Это мировые судьи. С учетом наших территориальных особенностей, если адвокат, практиковавший на данной территории, захочет стать судьей, не думаю, что ему надо чинить какие-то препятствия.

– Считаете ли Вы возможным и необходимым для адвокатского сообщества приобрести право законодательной инициативы?

– В принципе, неправительственные организации не могут обладать правом законодательной инициативы. Мы используем те органы, которые такой инициативой обладают. Слава богу, у нас есть друзья в Думе и в Совете Федерации. Когда вопрос созревает и есть реальные шансы для того, чтобы он был принят, мы можем донести нашу позицию до законодателей. Что касается возможности улучшения закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», то мы пока решили так: не надо трогать то, что хорошо.

– Возможно ли адвокату быть членом третейского суда?

– Это вопрос вставал до внесения поправок 2004 г., когда адвокату запрещалось заниматься иной оплачиваемой деятельностью, кроме преподавательской, творческой и т.д. Сейчас адвокату запрещена работа по найму. Эта поправка принималась в том числе и для того, чтобы адвокаты могли быть членами третейских судов. Кстати, адвокаты могут быть и арбитражными управляющими. Это не работа по найму.

– Генри Маркович, вы являетесь председателем комиссии Федеральной палаты адвокатов по защите профессиональных прав адвокатов. Скажите несколько слов о вашей работе.

– В «Новой адвокатской газете» было опубликовано мое разъяснение по поводу одной нестандартной ситуации в Магаданской области. Судебное заседание. Двое подсудимых и два адвоката. Подсудимый оскорбляет прокурора. Завершается судебное заседание, приговор вступает в силу. Затем возбуждается дело по 297-й статье – проявление неуважения к суду. Адвокатов тянут в качестве свидетелей. Адвокат, который был защитником оскорбителя, принимает его защиту и по новому делу. Был запрос к нам Владимира Непомнящего – президента Адвокатской палаты Магаданской области о том, может ли адвокат, бывший свидетелем произошедшего, принимать на себя защиту. Они в Совете разошлись во мнениях. В заключении я указал, что не подлежат допросу оба адвоката. Адвокат не вправе принимать поручение на защиту, потому что он являлся очевидцем преступления. Участие такого адвоката превращает защиту в фарс.

Я горжусь дисциплинарной практикой в Московской палате. Когда я стал президентом, я поставил задачу реанимировать дисциплинарную практику советов присяжных поверенных.

Непопулярный ныне политик, но, безусловно, человек исключительной одаренности и мощный демагог В.И. Ленин говорил так: никто не в состоянии скомпрометировать революционных марксистов, если они сами себя не скомпрометируют. Заменим революционных марксистов на адвокатов, и будет один к одному.

Ольга ЗЕМЛЯНОВА

Материал предоставлен "Новой адвокатской газетой"

Когда клиенты говорят, что суд наш несправедлив и в нем правды не добьешься, я вспоминаю, как в суд был вызван в качестве ответчика Генеральный прокурор РФ, и говорю клиентам: нет, вы не правы – можно и в нашем суде добиться справедливости.

Ко мне в юридическую консультацию обратилась женщина. Она рассказала, что несколько лет назад был убит ее сын, состоялось судебное заседание, обвиняемого оправдали. Уголовное дело отправили на доследование в краевую прокуратуру, но оно приостановлено, и ее жалобы не помогают.

Дело было неординарным.

В районном городке жила семья: жена, муж и их совершеннолетний сын. Занимались предпринимательством. Имели в городе несколько торговых точек. Сын привозил на своих «Жигулях» товар из г. Ставрополя и развозил его по торговых точкам. Был свой хороший дом, в котором они жили все вместе.

22 декабря 1995 г. сын не вернулся домой после работы. Начались поиски, было подано заявление в милицию.

В тот день, когда молодой человек должен был вернуться домой, на окраине райцентра случился пожар. Жители окрестных домов сначала увидели столб черного дыма, а потом и яркое пламя около одного из заброшенных предприятий. Когда подошли к месту пожара, то увидели, что горит автомобиль, но даже его марку в пламени определить было нельзя. Вызвали пожарных, но, когда те приехали тушить пожар, почти все уже сгорело.

На заднем сиденье автомобиля обнаружили сильно обгоревшее тело человека, опознать которое было невозможно. Установлено было, что автомобиль принадлежал семье предпринимателя. 26 декабря 1995 г. было возбуждено уголовное дело по ст. 103 УК РСФСР. На месте происшествия был обнаружен след еще одного автомобиля, на котором предположительно уехали убийцы.

На обгоревшем трупе были обнаружены молния, заклепки и пуговицы. Марка фирмы производителя джинсового костюма, в котором в день исчезновения был сын предпринимателей, совпала с логотипом обнаруженных на теле пуговиц, молнии и заклепок.

Но матери не хотелось верить, что ее сын погиб. И она добилась проведения генно-дактилоскопической экспертизы. Все расходы по ее проведению женщина взяла на себя. Экспертиза, которую провели 13 мая 1996 г. в Российском центре судебно-медицинской экспертизы в г. Москве, с точностью до 98 % установила, что погибший – ее сын.

Органы правопорядка работали, проводились следственные действия, был задержанный, потом обвиняемый, и состоялся суд. Выездная сессия суда состоялась в том самом городе, где произошло убийство.

Вот тут-то и случилось странное: мать погибшего стала рьяной защитницей обвиняемого. Она практически «развалила» уголовное дело, категорически заявляя в суде, что обвиняемый невиновен, его обвинили по ошибке и его надо оправдать. В суде она была без адвоката. Потерпевшая не имела юридического образования и, оказавшись без квалифицированной юридической помощи, она, добросовестно заблуждаясь, фактически выступила «блестящим» адвокатом предполагаемого убийцы своего сына. Получается, что потерпевшим в суде помощь адвоката иногда нужна не меньше, чем обвиняемым.

18 июля 2000 г. Ставропольский краевой суд вынес определение, которым установил, что при оформлении образцов для проведения экспертизы были нарушены нормы уголовно-процессуального закона, поэтому результаты генно-дактилоскопической экспертизы как доказательство не имеют юридической силы и личность убитого не определена. При этом суд обязал краевую прокуратуру провести повторную экспертизу и определить личность погибшего.

Уголовное дело было направлено на дополнительное расследование в краевую прокуратуру, где «заглохло» из-за позиции потерпевшей на суде. Повторную экспертизу никто не назначал, время было смутное, денег не было не только на экспертизу, но даже на зарплаты работникам прокуратуры.

Было ясно, что в сложившейся ситуации задача номер один – добиться проведения повторной генно-дактилоскопической экспертизы и установить личность убитого.

Расследование по уголовному делу продолжилось. Оказалось, что первоначальное расследование проводила районная прокуратура, которая действовала «не блестяще». Во-первых, был большой разрыв между происшествием и началом реальных следственных действий. У преступников было время «порубить» концы. Во-вторых, гипсовый слепок следов автомобиля с места происшествия, на котором, возможно, уехали убийцы, пришел в негодность, в акте об этом утверждалось, что из-за некачественного гипса слепок через некоторое время рассыпался сам по себе.

Этого я понять не мог. Если гипс некачественный, то слепок не отольется вообще, но если слепок отлился, то будет лежать тысячелетия.

Почему были допущены грубые ошибки при оформлении образцов для проведения генной экспертизы – мне тоже было непонятно. Если бы взятие образцов оформлял курсант первого курса средней школы милиции, я бы понял, но для следователя прокуратуры, имевшего стаж работы, это было непростительно.

Я обратился в краевую прокуратуру с ходатайством о проведении повторной генно-дактилоскопической экспертизы за счет денежных средств прокуратуры, но мне было отказано. Выход был один – обратиться в суд, что я и сделал.

16 марта 2001 г. в один из районных судов г. Ставрополя был подан иск. Судья хладнокровно выписала повестки о явке в судебное заседание в районный суд г. Ставрополя Генеральному прокурору РФ и министру финансов РФ, и повестки были отправлены к адресатам в г. Москву. Хочу сказать, что иск был принят без проволочек и повестки тоже были отправлены незамедлительно.

Такие действия суда мне понравились, я подумал, все-таки правосудие в нашей стране еще существует, пока есть такие судьи. Кстати, судьей была умная, уравновешенная женщина средних лет, независимая и самостоятельная, большой специалист по гражданским делам.

Далее процедура была обычной, Генеральный прокурор РФ выслал доверенность краевому прокурору, тот уполномочил начальника одного из управлений краевой прокуратуры, аналогично поступил и министр финансов РФ – и вот мы встретились в суде с представителями ответчиков.

Правда, дело рассматривал уже другой судья. По неизвестной причине дело для рассмотрения было передано от судьи, принявшей исковое заявление, другому судье, которая теперь работает в арбитражном суде в г. Санкт-Петербурге, потом, в день заседания, – другому судье, которая сейчас на пенсии. Но это меня абсолютно не волновало, я был уверен в том, что «дело наше правое, победа будет за нами».

Представитель прокуратуры Ставропольского края и Генеральной прокуратуры РФ, действовавший на основании доверенности, иск полностью не признал и в качестве свидетеля со своей стороны пригласил следователя, который при производстве предварительного расследования допустил нарушения уголовно-процессуального закона, приведшие к признанию результатов генно-дактилоскопической экспертизы не имеющими юридической силы.

Представитель Министерства финансов РФ, действующий на основании доверенности, иск также не признал.

Судья, без сомнения, прокуратуре сочувствовал, но, несмотря на это, я был спокоен. Ведь у нас было определение краевого суда, вступившее в законную силу.

Бывший следователь, к моменту судебного заседания ставший заместителем прокурора в соседнем районе, был допрошен в качестве свидетеля. Я четко описал все ошибки, допущенные им при расследовании. Пытаясь оправдаться, он что-то невразумительно говорил, но его судьба и судьба иска была уже решена. В судебном заседании были исследованы материалы уголовного дела по иску матери погибшего предпринимателя (разбирательство по этому делу состоялось в Ставропольском краевом суде в 2000 г.).

30 мая 2001 г. районный суд вынес решение в нашу пользу: действия прокуратуры были признаны незаконными, и в пользу истца были взысканы деньги в том же размере, что и потраченные на экспертизу. Но дело в том, что экспертиза была проведена до 1997 г., т.е. до дефолта, а судебное заседание – после. В иске мы делали поправку на это и просили сумму, которой хватило бы на проведение повторной судебной экспертизы, но суд не пошел нам навстречу. Пришлось обжаловать решение суда в части размера денежных сумм.

В конечном итоге краевая прокуратура изыскала средства, была проведена эксгумация, повторная генно-дактилоскопическая экспертиза, которая с достоверностью в 98,8 % подтвердила родственные отношения и установила личность убитого.

Владимир ОВЧИННИКОВ,
Адвокат Ставропольской краевой коллегии адвокатов