Мария Каннабих

И сторонники законодательной инициативы о том, чтобы молодых людей, совершивших ненасильственное преступление впервые, вместо колонии отправлять служить в армию, и противники несколько перегибают палку. Разные люди у нас работают во ФСИН. Есть весьма достойные люди, которые вполне могли бы работать в этой системе и помогать вернуться в строй вот этим ребятам. Страшно, что может случиться что-то нехорошее с этими детьми в местах лишения свободы. Это может произойти, я согласна.

Но тем не менее, чтобы молодые люди потом могли вернуться в нормальную жизнь, я считаю, что служба в армии вместо колонии это не так уж и плохо. Мы же не будем туда брать убийц или тех, кто совершил какие-то тяжкие преступления. Разговор идет о молодых людях, о тех, кто первый раз попал в тюремные застенки, даже еще не попал, совершил небольшое преступление. О тех, кто совершил страшное преступление, кому много лет, речь не идет.


Дальше...

Если люди не знают о том, что творится в колониях, в СИЗО, то это, наверное, это радует, потому что ничего хорошего рассказать этим людям мы не сможем. Места заключения по сей день остаются тяжелой и трудной темой. Смотреть на эту тему грустно и тяжело.

Радует только одно, что на сегодняшний день количество заключенных стало гораздо меньше, чем 5 лет назад, когда был 1 млн. заключенных. Сейчас уже 600 тыс. заключенных, это радует, какие-то положительные сдвиги в этом вопросе уже наметились.

Электрошокеры, предлагаемые правительством как разрешенные к использованию спецсредства, и сейчас, думаю, применяются, но весьма редко. Каждый подобный процесс подвергается особому обсуждению. И естественно, безконтрольное применение спецсредсттв должно быть неприемлемым. Спецсредства в колониях должны применятся только в самых крайних случаях.


Дальше...

Вырабатывая методику взаимодействия в местах лишения свободы, мы должны ориентироваться не на самых сложных рецидивистов. Люди попадают в тюрьму по самым разным причинам. Бывает, что так сложились обстоятельства. Мы ориентируемся на этих людей, в первую очередь.

Когда мы говорим о шутках, о смехе, кроме того, что люди отбывают наказание, надо помнить, что почти в каждой колонии есть центр досуга, где и поют, и танцуют, и театры там есть, хоры и т.д. Люди свободное время проводят достаточно интересно. Конечно, все это необходимо, и все это способствует перевоспитанию, способствует тому, чтобы человек не потерял желание вернуться в социум.

Управление воспитательной работы всегда было и будет. Я считаю, что шутка и ирония как метод взаимодействия обязательно должны присутствовать в местах, где люди находятся в заключении, как способ выжить и вернуться к нормальной жизни.


Дальше...

Мы занимаемся своей работой для того, чтобы гуманизировалась наша пенитенциарная система. И то, что обсуждали, кубриковая система и другие положительные факторы, все сыграет определенную роль. У наших осужденных станут более комфортные условия пребывания в заключении, и, естественно, они будут исправляться в какой-то степени. Когда к человеку по-человечески относятся, то бывает, что он начинает более правильно себя вести и выходит на путь исправления быстрее.

Конечно, рецидивист скорее всего и дальше воровать будет. Во многих странах проводили исследования и выяснили, что люди, которые много раз попадают в колонию, уже вряд ли исправимы, это около 30% наших заключенных, никуда от этого не денешься.

Но есть еще 70%, которые попали в заключение по каким-то сложным жизненным обстоятельствам. О них и надо думать, в первую очередь. Есть еще молодежь, женщины. И очень важно, чтобы осужденный человек работал. Многие с пожизненным заключением нам пишут письма о том, что хотят работать. В первой колонии в Мордовии пожизненники уже начинают работать. Пускай это шитье тапочек, но время идет быстрее и какие-то копейки они зарабатывают, могут сходить в «ларек». Если говорить о большинстве заключенных, то основная масса хочет работать. Это не столько интересно, сколько необходимо. Заработанные деньги посылают детям, родителям, гражданские иски против осужденных надо оплачивать.

Основная масса зарабатывает МРОТ, 5 тыс. руб. Но такая у нас система глупая, что те, кто работает, выплачивают определенные суммы денег за питание, за помещение, за отопление и т.д. и т.п. А те, кто не работает, ничего не платят. Вопрос заработка заключенных стоит очень остро, его надо решать в Общественной палате, президентской. Мы провели очень много круглых столов на эту тему, и будем продолжать разговор на эту тему в ближайшие дни. Не решен вопрос с тем, что нет государственных заказов, это важно. Нет людей, которые бы предоставляли работу нашим заключенным, не всегда заключенные учатся в училищах, не всегда получают хорошие специальности. Это тоже очень важно, этим тоже надо заниматься.


Дальше...

Улучшать условия содержания осужденных в колониях необходимо, только начинать надо не только с этого. Наверное, надо, чтобы наши заключенные все работали, а работают сейчас только 30% осужденных. Вот если бы мы смогли добиться того, чтобы производство заработало в полную силу, тогда, возможно, и средства появятся для того, чтобы улучшать материальные условия тех людей, которые находятся в заключении. Не выделять из бюджета, а вот таким образом делать, чтобы средства появились в колониях.

Я вот только что приехала из колонии, тоже интересовалась, разговаривала с заключенными. Они мне рассказывали, сколько денег они получают и говорили, что действительно 2 тыс. – это максимум. Еще, как мы знаем, у них из заработка вычитают расходы на довольствие, на питание т.д. Но все-таки было бы неплохо, даже несмотря на то, что они получают такие маленькие деньги, это было бы неплохо.

Надо зарабатывать эти деньги самим. Но говорить о том, что материальные условия в колониях должны остаться прежними, тоже неверно. Материальные условия в колониях очень страшные. Поверьте мне. Наверное человек, который находится в заключении все-таки не должен претерпевать таких мучений в переполненных камерах, которые я видела, плесень на дверях и т.д. Такого не должно быть. Мы должны лишить этого человека свободы за то, что он совершил преступление, он, но, извините меня, какие-то минимальные человеческие условия необходимо создавать для отбывания наказания.


Дальше...

Депутаты заговорили об общественном контроле здравоохранения, когда уже 5 лет как он работает во всех регионах нашей страны на общественных началах. Одно из первых направлений деятельности общественных наблюдательных комиссий – это наша медицина в местах лишения свободы и, поверьте, плоды какие-то уже есть. Я полагаю, что если этот общественный медицинский контроль распространится на всю «гражданскую» часть страны, то это будет только плюсом.

У нас есть методические определенные разработки, указания, в соответствии с которыми мы осуществляем эти проверки. Конечно, может быть, специалисты это сделали бы лучше. Но в наши наблюдательные комиссии в основном входят представители общественных организаций. Мы стараемся сделать так, чтобы в них были врачи и эксперты, связанные с санитарными делами, но, к сожалению, таких очень мало. Обычно туда входят просто неравнодушные люди, правозащитники, я сама очень часто езжу по колониям, следственным изоляторам, изоляторам временного содержания. Члены общественных наблюдательных комиссий говорят с людьми, спрашивают, какие у них проблемы, как они болеют, как они обращаются к врачам, как врачи реагируют на их жалобы и т.д.

Я часто смотрю различные записи, которые ведут врачи в следственных изоляторах или колониях и, исходя из своих наработанных знаний (а мы очень часто проводим различные семинары) мы делаем уже выводы.

Бывает порой так, что чувствуется, что к нашему приезду в колонии тщательно подготовились. Это не так уж плохо. Так как общественные наблюдательные комиссии работают в определенном регионе и посещают эти закрытые учреждения довольно часто, - ну раз они подготовятся, два, три, а потом, глядишь, уже выработаются какие-то привычки и принципы положительные.


Дальше...

Хоть я и возглавляю Фонд помощи заключенным, но все равно считаю, что основная задача у тех людей, которые попали в заключение, осознать свою вину и по возможности помочь тем людям, кому они принесли горе, несчастье, беду и т.д. И поэтому, конечно, я приветствую идею, чтобы те, кто является потерпевшими, участвовали в судебном процессе. Я думаю, даже многие заключенные поддержат эту инициативу.

Мы сейчас много говорим о защите прав потерпевших в Общественной палате, много об этом думаем. В первую очередь, это касается возмещения ущерба. В каждой колонии, каждый заключенный, который принес несчастье, имеющий какой-то иск, обязательно его погашает. Другой разговор, что трудно это делать, потому что у нас работают 25-30% осужденных. Как можно погасить иск, если ты не работаешь. Второе, у нас очень невысокие расценки на тех предприятиях, где работают осужденные. Заработная плата очень низкая, за счет нее погашают расходы, связанные с содержанием заключенных в колонии, остаются копейки. Но понятие погашения иска у нас существует, и это должно обязательно учитываться при УДО.


Дальше...