Тамара Морщакова

Не соглашусь с посылом о необходимости четкой регламентации понятия несправедливость в законодательстве. Надо снижать сначала число решений, которые не являются ни законными, ни обоснованными. И тогда уже можно  говорить внутри тех решений, которые мы можем признать такими, о  справедливости, как категории, имеющей разный смысл. Категории, которая  предполагает, что справедливое решение должно восстанавливать право человека, который обратился за защитой в суд, решение, которое принято в правильных, справедливых процедурах, позволивших гражданину защитить себя перед судом.

Я не согласна с тем, что большинство наших решений является законными и обоснованными, хотя суды часто ссылаются на то, что жалоб мало, граждане не оспаривают вынесенные акты, значит, они хорошо работают. Они это не делают, потому, что надежды после того, как их дела были рассмотрены судом первой инстанции на то, что суд будет справедливо разбираться, у них просто не остается.  ...

Связи между тем, что, по мнению порядка 70% россиян Конституция нарушается, и необходимостью внесения в неё изменений нет никакой. Потому, что, если нарушается эта редакция, то почему не будет нарушаться та, которая воплотит предложенные изменения? К тому же пока невозможно понять, что именно населению кажется возможным изменить в Конституции, чтобы улучшить свое положение.

Меняй – не меняй, а жизнь не улучшится. У нас получается так, потому, что ни законы, ни Конституция не имеют большого шанса быть реализованными. Реальное положение вещей свидетельствует о том, что записанные в Конституции цель развития – построение социального государства, и путь этого развития, к реальности имеют мало отношения.

Пенять на конституционные нормы нельзя, они ничего не могут сами произвести, но могут прописать государственно-правовые механизмы, которые боролись бы за защиту Конституции. Сам основной закон для этого не надо менять, а механизмы, служащие его реализации – можно....

Есть ли у нас шанс на расширение компетенции суда присяжных? Тендеция такова, что мы пока имеем только сужение сферы компетенции суда. У нас есть определенный предел в этой области, который был поставлен в одном из постановлений Конституционного суда. Конституционный суд сказал, что законодатель, конечно, может изменять компетенцию суда присяжных, но не таким образом, чтобы свести его фактически к нулю. Это он не вправе делать, потому что такой суд предусмотрен Конституцией.Вопрос второй. Что же, власти действительно не хотят этого суда? Возможно,  правоохранительные органы, ведущие следствие, не хотят, потому что присяжные - это строгий контролер, более строгий, чем профессиональный судья. И этот контролер склонен не пропускать такие случаи, когда обвинение не доказано. Поэтому действительно растет число оправдательных приговоров в суде присяжных.Вопрос третий. А кто-нибудь поддерживает идею расширения полномочий суда присяжных? Мы понимаем, что если идея поддерживается только снизу...

В УК РФ сейчас прописана конфискация, которая назначается при назначении других наказаний, то есть когда человек уже подвергнут уголовной ответственности, за очень большой ряд преступлений. По сути они очень различны, от убийства при отягчающих обстоятельствах или от причинения тяжких телесных повреждений и кончая массовыми беспорядками. Кто что получил нечестным путем в результате массовых беспорядков, мне очень трудно себе представить, но на самом деле такие статьи уже есть. Что же нам тут надо добавлять?

Полная конфискация всего имущества не есть мера нормального уголовного наказания. Мера нормального уголовного наказания должна быть адресована только лицу, которое виновно, а конфискация всего имущества не соответствует этой норме, потому что под полную конфискацию попадает вообще все, что у человека есть. А он не один живет на земле, с ним живут какие-то люди, кто-то находится на его иждивении, есть какие-то родственники, кто-то среди родственников, живущих вместе с ним тоже...

Представление о целесообразности поправок об особом порядке судопроизводства основано на нескольких совершенно недопустимых тезисах. Первый тезис – возвращение  к старому времен культа личности – представление о том, что признание – «царица  доказательств». Это первая ужасная вещь, поскольку мы знаем, как следователи признание у нас получают, дела о применении незаконных методов полиции и рассматриваются в Европейском суде по правам человека.

Второе. Мы почему-то настаиваем на том, что вопрос о посадке или непосадке, о признании невиновным или не признании невиновным, о назначении наказания того или другого должен зависеть от потерпевшего. Это громадная ошибка, о которой давным-давно в международных нормах написано, что это недопустимо.

Потерпевший не может быть критерием для того, чтобы сказать: нет, этого посадили, слишком долго проводя процесс, а этого посадили вообще не на тот срок. Это вопрос государства – как отношения преступника или того, кто подозревается...