Две смерти в тюрьме Квебека в отделении для «самых худших»

Квебек (Канада). Его пребывание в тюрьме Квебека было далеко не увеселительной прогулкой. А за время пребывания в тюрьме, восемь месяцев, проведенные в секторе «F», стали самыми тяжелыми. По словам бывшего заключенного, блок 7 сектора «Ф», – «это то место, куда помещают худших из худших… из числа самых худших».

Филипп не хочет, чтобы его настоящее имя было напечатано в газете. Он желает изменить свою жизнь и поэтому не хочет светиться. Он был признан виновным в покушении на убийство, за что и отбыл более полутора лет лишения свободы в центре заключения Квебека. Освободился он прошлой осенью.
Более 18 месяцев, проведенные в тюрьме, позволили ему запомнить в деталях все, что делается «внутри». Место, где в среду вечером произошел пожар – блок 7 – это, с его слов, худшее место в тюрьме.
– Меня не удивило, что это произошло именно там, – говорит он. – Это то место, куда помещаются наиболее буйные заключенные, которые постоянно вступают в драки с охранниками… Большинство парней, которых я видел в тюрьме, вовсе не опасны. Но те, кто находятся в блоке 7, они сверхжестокие, причем по любому поводу и без него.
Сектор «F». Это место, где находятся заключенные, ожидающие начала процесса или вынесения приговора. У некоторых это длится месяцами. И даже годами, вспоминает Филипп.
Представьте себе трехэтажное здание. Каждый этаж состоит из трех блоков, которые делятся на левую и правую половины. К примеру, говорят – «блок 7 левый» и «блок 7 правый». И в каждой половине сидят примерно по двадцать парней.
Половина блока – это примерно 15 шагов в ширину и 110 шагов в длину, объясняет экс-заключенный. Там рядышком находятся12 камер, размером примерно восемь на девять шагов каждая. Камеры выходят в коридор, который ведет в общий небольшой зал, в котором есть два стола и телевизор. Там из поста охраны, сделанного из небьющегося стекла, охранник может осуществлять наблюдение сразу за двумя общими залами, разделенными длинной бетонной стеной.
«Все блоки одинаковы, – вспоминает Филипп. – Они все сделаны на один манер». На первом этаже, вспоминает он, находится блок 4, в котором находятся заключенные из хозяйственной обслуги тюрьмы. В блоке 5, который называют «дыра», содержатся те, кто нарушают внутренний распорядок, а блок 6 – это транзитный сектор.
На втором этаже – блок 7 для «худших из худших», и блоки 8 и 9, в которых сидят менее опасные. На третьем этаже блок 10 предназначен для тех, кто ведет себя хорошо, а в блоках 11 и 12 находятся те, кто хотел бы, чтобы их «защитила» администрация: педофилы, насильники, или, например, бывшие полицейские.
Сведение счетов
Вполне возможно, что «разборки» происходили в блоке 7, считает Филипп. «Очень возможно, что это бандитские дела, – говорит он. – Чаще всего ссоры происходят из-за наркотиков. Я никогда в жизни не видел столько наркотиков, сколько я повидал их в тюрьме».
Один вопрос мучает бывшего осужденного. Он вспоминает, что если происходила какая-нибудь драка, заключенные обязаны были вернуться в свои камеры, и что должно было пройти от 45 минут до одного часа, прежде чем специально экипированныйотряд охранников – «их называют Покемоны» – проникал во взбунтовавшийся сектор.
– В блоке 7, когда появился дым, парни не вернулись в камеры, – продолжает Филипп. – Чтобы не задохнуться.
Стены из бетона. Внутри, конечно, можно устроить пожар из матрацев или из одежды, но здание не загорится. Однако Филипп задает себе вопрос: может быть, надо было действовать быстрее, чтобы заключенные не успели задохнуться?
Хотя гипотезы, отчего погибли двое заключенных, склоняются к отравлению угарным газом, Филипп не исключает и другую причину.
– Везде есть камеры слежения, особенно в блоке 7, – говорит он. – Они записывают все, что происходит. Например, как был осуществлен поджог. Образ действия – это поджог. Все должно заволочь дымом, а затем можно нанести удар в спину. И человек умирает в одиночестве на полу. А машина скорой помощи прибудет только через час.
Газета LeSoleil напрасно ждала разъяснений, которые пообещало дать министерство общественной безопасности. Так что сравнить обещанную министерством информацию и предположения Филиппа невозможно.

«ЖИЗНЬ» В СЕКТОРЕ «F»

Я хорошо знаю жизнь, которая протекает в печально известной квебекской тюрьме Орсэнвиль. Более 20 месяцев я провел в блоке, в котором должно находиться 12 заключенных, но куда набивают 20 человек, размещающиеся на площади 39,6 м на 4,57 метра, т.е. на 181 квадратных метрах. Это постоянная переполненность, в условиях которой мужчины вынуждены жить в тесноте в камерах размером 2,7 на 2,4 метра. В простом пригородном бунгало и то больше места для небольшой семьи.
В четырех камерах кровати двухъярусные, а в остальных восьми простые. Там, где койки одноярусные, парням приходится спать на тоненьком матрасе прямо на бетонном полу, в нескольких метрах от туалета.
Летом – жара. Окна представляют из себя отверстия размером 12 на 90 сантиметров. Зимой – замерзаешь. Наступает ночь, тяжеленные металлические двери закрываются на все запоры, воздуха не хватает, и, в зависимости от сезона, либо помираешь от жары, либо замерзаешь от холода.
Два железных стола, за которыми 16 заключенных обедают, остальные едят в камере, так как не хватает мест. Эти столы составляют обстановку общей комнаты площадью 12 кв. метров. Есть еще телевизор, принимающий 20 каналов, который постоянно орет в этом бетонном мешке, и от которого раздается чудовищное эхо.
Запертые в этом, похожем на концлагерь, пространстве 23 часа в сутки из 24-х, подследственные сектора «F» квебекской тюрьмы страдают здесь так, что невозможно вообразить. И уже давно нет здесь,в Орсэнвиле, никакого спортивного зала, хотя люди думают, что он есть.
Одни обвиняются в совершении тяжких преступлений, другие – нет; однако все они считаются невиновными, пока не осуждены, и нельзя их держать в подобных условиях, которыми их наказывают в секторе «F»Орсэнвиля. Многие будут освобождены после нескольких месяцев, проведенных в этом аду. Все те, кого я там знал, навсегда запомнят тамошнее пребывание. Они совершенно не заслуживают такой участи. Доходит до того, что некоторые признают себя виновными в преступлениях, которые они не совершали – только, чтобы выйти из этого ада.
За одинаковое преступление лучше сидеть в других тюрьмах провинции Квебек, чем в самом Квебеке. Здесь редко проводятся программы по реабилитации, отсутствует лечение, нет психологов и психиатров. Если ты алкоголик, то в Орсенвиле есть только еженедельные собрания Общества анонимных алкоголиков, на которые могут попасть лишь 15 заключенных; иногда они бывают два раза в неделю, как поспешил сообщить официальный представитель министерства. Наркоманы, насильники, педофилы и все прочие выходят из этого зоопарка такими же, какими они туда попали.
Это заговор молчания, большая ложь властей и специалистов, которые работают в этой самой худшей тюрьме, которая обессмертила себя как ад Орсэнвиля. Именно они вводят в заблуждение население, убеждая его в том, что преступник, отсидев свой срок в Орсэнвиле, становится лучше. Очень немногие выходят оттуда лучшими, чем они туда попали.
Единственные, кто осмеливаются сказать правду – профсоюз охранников тюрем, Группа защиты заключенных да несколько адвокатов. Но их никто не слушает.

Филипп, Квебек.

Перевел
Юрий АЛЕКСАНДРОВ

На фото: центр заключения города Квебека.
 

13.08.2010

Информационно-правовой портал "ЗАКОНИЯ"