Как я сидел в ливийских тюрьмах

Мы, двое журналистов - бразилец Андре Нетто и я, - передвигались вместе с повстанцами в западной Ливии. Той ночью, вопреки запланированному, нам не удалось прибыть в город Завия. Вместо него, мы, свернув с дороги, оказались в Сабрафе, в 20 километрах от нужного нам места. Мы разделились с нашим сопровождением и расположились в каком-то строящемся доме, подальше от милиционеров, патрулирующих улицы. Глубокой ночью мы увидели, как к нам приближаются одетые во все черное люди. Трое из них были вооружены дубинками, а у четвертого был пистолет. Они окружили дом, отрезав нам все пути отступления. Затем они забрали наши телефоны, заставили низко наклонить головы и повели к машине, осыпая ругательствами: «Предатели! Евреи! Сионисты! Вы хотите свергнуть Каддафи? Он вам всем покажет!»

Меня первого втолкнули в машину, за мной, получив от толстого милиционера удар по голове металлической трубой, влетел Нетто. В машине этот милиционер уселся позади нас, продолжая всячески нас оскорблять и периодически потчуя дубинкой. Проехали мы немного и остановились перед каким-то комплексом, окруженным вооруженными людьми. Там нас допросили, затем завязали глаза и отвезли в тюрьму. Дорога заняла 2 часа.

Теперь я знаю, что эта тюрьма находилась в городе Триполи (столица Ливии - Ред.). Там нас разделили. Все еще с завязанными глазами меня подвергли четырехчасовому допросу по поводу моего «сотрудничества» с The Guardian, этой «газетой британских неверных». После допроса меня повели в камеру.

По дороге с меня сняли повязку, и я увидел, что нахожусь в коридоре, освещенном неоновыми лампами, в который выходят примерно 20 железных, пронумерованных белой краской дверей с навесными замками. Каждая дверь была снабжена двумя маленькими окошечками - вверху и внизу. Коридор был усеян пустыми пакетами из-под сока, пластиковыми упаковками и прочим мусором.

Меня втолкнули в камеру под номером 11: помещение размером 2,5 на 1,5 метра, освещенное скудным светом от маломощной лампочки и без окна. В камере был грязный матрас, одеяло и жуткого вида подушка. За невысокой перегородкой - туалет, покрытый густой засохшей коричневой коркой, кран и ведро. В камере жуткая вонь канализации.

Сегодня 2 марта, и мне предстоит провести здесь две недели. Днем и ночью я слышу, как в замках поворачиваются ключи, как закрываются и открываются двери камер. Когда приходит моя очередь, меня выводят из камеры охранники, одетые в брезентовые штаны, майки с короткими рукавами и бейсболки. Один из них на удивление разговорчив. Он - здоровяк, носит зеркальные очки и одет в гражданское, что подчеркивает его высокое положение. «Все, кого мы захватили, являются проникшими сюда агентами Аль-Каиды», - как-то сказал он мне. В другой раз он громко славил полковника Каддафи. «Мы его любим», - говорит он мне.

В глубине коридора неистовствует какой-то, по всей видимости помешавшийся, заключенный. Его невнятные крики, приглушенные, словно у него во рту кляп, слышны днем и ночью по всей тюрьме. Эти крики действуют на меня хуже, чем все охранники, страх и вонь. Иногда он замолкает, наступает тишина. Затем он вновь начинает рыдать и кричать, по всей видимости, испытывая боль. Когда охранники проходят мимо, он просит вежливым тоном: «Не дадите ли сегодня чаю или кофе? А будут сегодня газеты?».

6 марта. Рано утром слышна перестрелка где-то за стенами тюрьмы. Неожиданно звуки стрельбы раздаются совсем рядом с камерами. Среди заключенных возникает оживление. Неужели это нападение восставших? Спасут ли нас? Похожий на сумасшедшего заключенный издает длительный победный крик. А сосед из камеры 12, как священник, все время повторяет: «О, Господи!». Вечером камеры начинают заполняться людьми. Меня переводят наверх, в более просторную камеру. Я слышу, как постоянно гремят засовы, как продолжает кричать тот несчастный… В новой камере также нет окна, но она побелена, а неоновый свет горит в ней днем и ночью.

А позже через стену я услышал первый приглушенный человеческий голос. Моя камера находится по соседству с двумя кабинетами для допросов, куда каждый день приводят каких-то людей. Каждый допрос начинается и заканчивается каким-то металлическим звуком, производимым человеком, входящим в кабинет и выходящим из него. Того ненормального приводили на допрос как минимум 2 раза.

Когда в кабинетах начинают говорить громче, я различаю фрагменты речи: «Аль-Каида», «интервенция в Ливию», «Муаммар», «кто это?», сопровождаемые пощечинами и глухими ударами, похожими на то, как если мешок с рисом стукнуть о стену. Слышны крики заключенных, которые умоляют, просят, рыдают…

Отрывок из допроса, который проходил в среду вечером:

- Встать!

Я слышу звук от пощечины, затем следует вторая, третья…

- Я сказал встать!

Кто-то ходит туда-сюда.

Эта сцена повторяется 5 раз подряд.

Где-то в холле телевизор поет песни, прославляющие Каддафи…

Четверг, 10 марта. Меня переводят в камеру номер 18 на первом этаже. Здесь также темно и грязно, но здесь, по крайней мере, у меня есть сокамерник. «Бангладеш», - говорит он мне, указывая на себя. Одетый в легкую рубашку, он дрожит от холода. После нескольких минут молчания он добавляет на арабском: «Холодно. Они забрали все мои вещи».

На следующий день я вновь сижу один, но к концу второй недели начинаю констатировать некоторые улучшения. На двенадцатый день заключения охранник приносит мне зубную щетку. На тринадцатый - кусок мыла и шампунь. Потом - чашку кофе и даже одну сигарету. 15 марта, вечером, улыбающийся офицер сообщает, что меня скоро освободят. Завязав мне глаза, меня отводят в душ и приказывают побриться. Я отказываюсь. Офицер настаивает, но я все равно отказываюсь. Он уступает. Час спустя я узнаю, что мое освобождение откладывается.

На следующее утро мне возвращают мои блокноты и фотоаппарат, затем снова завязывают глаза. Я должен лечь на дно кузова грузовика. После получасовой поездки меня заводят в какую-то комнату. Когда мне снимают повязку, я обнаруживаю, что снова нахожусь в своей камере. «Мы ошиблись», - бросает мне офицер, закрывая дверь. 2 часа спустя меня, опять завязав глаза, усаживают в грузовик. Офицер сообщает, что меня будут судить. С нами в грузовике находится вооруженный охранник. Грузовик останавливается, и охранник приказывает мне подойти к нему. Он снимает с меня повязку. Мы находимся перед каким-то зданием. К нам подходит какой-то человек, и меня ведут вверх по ступенькам.

Здесь я вижу 3-х своих коллег из газеты Guardian, приехавших, чтобы меня найти и вывезти из Ливии. Они говорят, что бразильского журналиста Андре Нетто выпустили шестью днями раньше.

Источник: Гейт АБДУЛ-АХАД The Guardian
Перевел: Владислав КРИВОШЕЕВ
На фото: в ливийской тюрьме.

[1] Изо всех этих тюрем были совершены массовые побеги - Ред.

17.05.2011

Электронная приемная Объединенной редакции ФСИН на портале "ЗАКОНИЯ"