Франция: История становления джихадизма

Что произошло в Тулузе? Как стало возможным, что юноша, алжирец по национальности, но родившийся во Франции, решился на такой поступок – убил 7 человек, среди которых и дети? Что явилось причиной? Почему проморгали спецслужбы? Кто склонил молодого парня к такому поступку? На все эти вопросы еще предстоит найти ответы.

Но уже сейчас ясно, что, как пишет газета «Либерасьон», терроризм, какова бы ни была его сила или организованность, всегда вызывает трудный для демократии вопрос: как защищаться?

Как сообщают средства массовой информации, ссылаясь на источники в правоохранительных органах, дьявольская сеть европейского джихадизма, в которой вращался застреленный при штурме квартиры террорист Мухаммед Мера, начинает приобретать имена и лица. После того, как стало известно о том, что отчим Мера Сабри Иссид сидит в тюрьме за вербовку боевиков для войны в Ираке, появились сведения, что Мера встречался с «Белым Эмиром» - Оливером (Абдлаллой) Корелем. Корель, родившийся в Сирии в 1947г., перебрался во Францию в 1983. Он не смог выучиться на фармацевта и также занимался вербовкой террористов для Ирака. Французская прокуратура, между тем, выдвинула официальные обвинения против старшего брата Мера, Абделькадера, который также был вовлечен в вербовку боевиков для иракского джихада и был одним из наиболее заметных салафитов на юге Франции.

Да и родной отец Мухаммеда Мера, оказывается, дважды сидел в тюрьме, в том числе и за торговлю наркотиками.

И сам «убийца на скутере», отбывший срок тюремного заключения, вызывал подозрения и находился под контролем спецслужб.

Как противостоять терроризму? Некоторые государства, столкнувшись с этой формой насилия, отступают от правовых правил: вводят чрезвычайное законодательство, приостанавливают общественные свободы, устанавливают усиленный контроль над гражданами путем составления специальных картотек или наблюдения за средствами связи.

Глава государства Николя Саркози уже сам дал ответы на некоторые вопросы, предложив ужесточить антитеррористическое законодательство, чтобы молодежь не получала террористическую подготовку в Пакистане или в Афганистане, а французские тюрьмы не превращались в центры вербовки участников мусульманской «священной войны» - джихада.

Все это хорошо. Но как сделать так, чтобы хотя бы минимизировать влияние террористических организаций на молодежь, противостоять вербовщикам, которые, как оказывается, «работают» и во французских тюрьмах? Только ли во французских? Нет, конечно, есть они и в тюрьмах США, и в тюрьмах Германии, и Великобритании…

Мы предлагаем читателям подборку статей на эту тему, опубликованных во французской прессе. Как говорится, только дураки учатся на своих ошибках, умные учатся на ошибках других. Так давайте учиться, чтобы в один прекрасный день нас не постигло несчастье, как, например, в Норвегии, или вот теперь – во Франции.


МОХАММЕД МЕРА – ЧЕЛОВЕК В СОТНЕ ОБЛИЧИЙ

Эмелин КАЗИ, Ариан ШЕМЭН
Le Monde

Кто-то утверждал, что Мохаммед Мера был «коренастый», имел «шрам или татуировку на левой щеке». Что у него был «холодный» взгляд, из тех, которые «не забываются». Не надо так уж доверять всем этим свидетельствам. Мухаммед Мера, по словам адвоката Кристиана Этелена, был «красивым и обаятельным юношей». У него были темно-русые волосы, на которые он часто надевал яркие кепки, тихий голос – в общем, он выглядел как «ангел». Так утверждает советник. Но и адвокатам тоже не надо так уж сильно доверять.

Человек, который менее чем за одну неделю, убил-казнил очередями из пуль, выпущенными в спину, 3 солдат-парашютистов 17 полка, расположенного в Монтобане, а затем 3 детей и отца семейства, которые ожидали автобус перед еврейской школой в Тулузе, не был ни ангелом, ни демоном.

Мохаммед, со смеющимися глазами и широкой улыбкой, был очаровательным парнишкой, который любил носить вещи марки «Лакост», любил часы и спортивные костюмы. Он был еще не совсем созревшим молодым человеком, безработным, способным часами смотреть жестокие фильмы («сцены с обезглавливанием», как говорит прокурор Парижа Франсуа Молен, возглавляющий расследование). Вроде бы, его любимым киногероем был Терминатор. Одновременно он был убийцей с видеокамерой, снимавшим то, что он творит. Это был парень, который заявил, что он, если о чем и сожалеет, то только о том, что убил так мало.

Четвертый из пяти детей

Мохаммед Мера родился 10 октября 1988г. в Тулузе, во времена президентства Миттерана. Его родители прибыли во Францию из Алжира. Его мать – Зулика практически одна воспитала детей: 3 мальчиков и 2 девочек. Он любил играть в футбол и, наверное, мог бы стать неплохим футболистом. Он мог бы стать автослесарем, как надеялись его воспитатели в тюрьме. Наконец, он мог бы стать дилером, главарем банды. Но, как оказалось, он стал лишь мелким городским негодяем. По крайней мере, он был таковым до рокового марта-месяца.

Как нередко случается у рядового преступника, родители, как правило, разведены, отец куда-то исчезает. Мохаммед был еще совсем юным, когда его семья покинула Бельфонтэн, район, где прошло его детство, и переехала в квартиру в районе Изар, тоже предместье, но чуть поближе к центру города. В семье он слепо следовал за двумя старшими братьями. Мохаммеду не было и 14 лет, когда он в первый раз убежал из дома. Как-то вечером, в январе 2005г., он поругался с одной из воспитательниц в общежитии «Меркадье» и ударил ее кулаком в глаз. Было ли это началом всего? Он убежал к своей «большой сестре», той, которая, как это часто бывает, заменяет родителей, и двери которой всегда открыты для младшего братишки.

В Бельфонтене о маленьком Мухаммеде Мера почти никто ничего не знал. В Изаре же, наоборот. Этот квартал, куда он переехал после развода родителей и где быстро стал известен своими выходками. От центра Тулузы до этого северного пригорода на метро всего лишь полчаса езды, но вечером горожане не рисковали показывать там и носа. Плохая репутация, много наркотиков. И у Мухаммеда многие приятели приторговывали ими. Да и у него самого неприятности с антикриминальной бригадой полиции множились, а вызовы к судье становились все чаще: по словам его адвокатов, в возрасте от 15 до 23 лет он, в общей сложности, представал перед судьей 7 раз. «В конце концов, для его возрастного периода это не так уж и много. В общем, это беда всей молодежи из бедных кварталов», – говорит мэтр Аксель Шорье, 5 раз защищавший его в ссуде по делам несовершеннолетних.

В тюрьме

Камни, брошенные в муниципальный автобус в 2004г., обошлись ему всего лишь в «предупреждение». Затем последовали кража мобильника, угон мотоцикла, оскорбления, езда без прав. За все это он предстал перед тулузским судом, а затем в апреле – перед судьей по применению наказаний: одним словом, классика. Наказания усиливались, а когда ему исполнилось 18 лет, то месяцы условного заключения трансформировались в месяцы реального заключения. По выходу из тюрьмы он даже не стал искать какую-нибудь работу. В то время, как пишет газета La Dépêche du Midi, юридический эксперт Ален Пенэн указывал, что Мера отличается «антисоциальным поведением» и что отсутствуют положительные тенденции, и советовал применить во время его нахождения на свободе «психологическое сопровождение».

Мохаммед Мера увлекался механическими работами. Ему действительно нравилось чинить автомобили – выправлять помятые крылья и т.д. Накануне своего 16-летия, 21 сентября 2006г., ему, никогда не блиставшему в школе, удалось получить место ученика мастера по ремонту кузовов в Тулузе. Он начал жульничать с моторами. Ездил он без прав и обожал престижные автомобили и опасные гонки. Вместе со своими «коллегами по кварталу» они снимали друг друга на видео и размещали его в интернете. Профессия ему нравилась, хозяин мастерской, который испытывал к Мера симпатию, тоже. Именно он являлся гарантом его условного осуждения. Так продолжалось вплоть до того момента, когда он похитил дамскую сумочку в холле одного банка. Это ему стоило 18 месяцев тюремного заключения, которое он отбыл в следственном изоляторе города Сейсс (департамент Верхняя Гаронна) – с декабря 2007 по сентябрь 2009 гг. Именно это заключение и перевернуло всю его жизнь.

Хозяину авторемонтной мастерской, в которой работал Мера, по всей видимости, надоели его выходки. «Когда при встрече с Мера во время его заключения, я объяснил ему, что и его хозяин, и центр профессиональной подготовки не горят желанием вновь брать его на работу, я почувствовал, что Мухаммеда сильно разозлило это решение», – вспоминает его адвокат Кристиан Этелен.

Хотя он и не показывал вида, но Мера был очень горд тем, что у него есть «взрослая» работа. Однажды, когда судья назначил ему время встречи, он самолично написал ему письмо с извинениями, что не может прийти. И хотя орфография письма хромает, но оно вполне читабельное и очень выверенное по форме: «В 10 часов утра, в четверг 21 сентября 2006 года, начинается мой первый рабочий день в новом для меня предприятии. Соответственно, Вы понимаете, что я не могу позволить себе отсутствовать. Если Вам необходимо подтверждение, что у меня действительно есть работа, я могу Вам его доставить… Со всем к Вам уважением и примите мои самые искренние пожелания».

«Хочу тебя на куски разрезать»

Так кем же на самом деле был Мохаммед Мера? Учтивый парень, с уважением относившийся к своему работодателю и к представителям власти? Или это тот же самый парень, который угрожал своей пожилой соседке, пожаловавшейся на него летом 2010г., что он вербует молодежь в джихадисты? Мохаммед Мера спустился к ней на этаж в маске и в камуфляже с муляжом бомбы в руках. Парень умел выглядеть устрашающим. «Ты сдохнешь, хочу тебя на куски разрезать», – орал он, вместе со своим лучшим корешем Низаром, на воспитательницу, сопровождавшую группу несовершеннолетних на каток в городе Бленьяке. 2 года назад он угрожал кинжалом девушке, которая пришла к нему с упреками, потому что он заставлял ее младшего брата смотреть видео «Аль-Каиды».

В то время Мохаммед Мера проживал в квартире на улице Сержанта Вине, в чистеньком тулузском квартале. Там же он и готовился к своему последнему штурму.

Мохаммед Мера совершенно не походил на тех фанатиков, которые отказываются даже руку пожать тому, кто не знает их молитв. «Я встретил его 3 недели назад в одном кабачке, он курил там кальян», – говорит один его друг, который ходил вместе с ним в начальную школу.

«Мохаммед отмечал рамадан, вот и все», – добавляет другой. В отличие от своего 29-летнего брата Абделькадера, он никогда не носил камис (штаны и длинная рубаха у салафистов). Абделькадер отличался от Мохаммеда: Густая борода, традиционная одежда, жена, «закутанная с ног до головы» – так вспоминают о нем бывшие соседи по кварталу Жолимон. Он был религиозным фундаменталистом. Абделькадер, который, по-видимому, занимался отправкой джихадистов в Ирак (хотя никакого следствия по этому делу не было), вот уже несколько месяцев как обосновался в сельской местности, в Отриве, в 40 километрах к югу от Тулузы, в настоящем «доме правоверного мусульманина», заполненном полками с журналами и книгами по мусульманству.

Под его влиянием младший брат проникся идеями «Аль-Каиды»? Или все произошло в тюрьме, как это случилось с одним другим французом – Халедом Келькалем, также по происхождению алжирцем, помешавшимся на идеях фундаментализма? «С моей точки зрения, религиозное созревание Мухаммеда произошло именно в камере, вместе с сокамерниками. Вовсе не в Афганистане он превратился в радикала», – полагает его адвокат. Что произошло во время двух поездок Мера в Афганистан в 2010 и в 2011гг., остается тайной.

«Часть в тени»

«Что касается вопросов религии и политики, здесь он воздвиг глухую стену и никогда не касался этих вопросов. Часть себя Мера хранил в тени», – рассказывает его адвокат. Только позднее ему стало кое-что известно. Свои поездки он скрывал даже от матери. «Он ей говорил, что ездил в Алжир. В какой там Алжир? В Пакистан! – говорит один из близких к их семье знакомых. – А его мать жаловалась: «В Алжире его просто околдовали»».

Старший, Абделькадер, в 2006 и в 2007гг. несколько раз посещал Египет, чтобы, как он всем объяснял, «изучать Коран». «Как же! Изучать Коран! – иронизирует бывший знакомый. – Он ездил в Каир к братьям-мусульманам». «По возвращению из своих поездок, – рассказывает сегодня одна из их прошлых соседок, – оба парня вели себя очень сурово с Зуликой, своей матерью. Они требовали, чтобы она носила хиджаб».

Если кто-то из младших позволял себе сигарету, стакан вина или посещение кабачка, в результате в семье возникал скандал. «Однажды, – рассказывает близкий знакомый матери, – Абделькадер и его второй младший брат даже схватились за ножи. И все из-за того, что младший курил». Как-то после обеда, в июле 2010г., вспоминает этот знакомый, Мухаммед отправился в информационный центр отделения Иностранного легиона в Тулузе. Он принял условия, которые рекрутеры предлагают кандидатам: пробыть в подразделении Иностранного легиона одни сутки. Но уже после подъема Мера там больше не видели. Отказался от своего желания вступить в легионеры? Или его просто вежливо выпроводили, как это утверждает хороший знакомый семьи? По крайней мере, говорит он, Мера какое-то время после этой неудачной попытки находился в «подавленном состоянии». Во всяком случае, это была его вторая крупная жизненная неудача. Возможно, второе изгнание.

«Связанный с «Аль-Каидой»»

Может быть, именно потому, что Мера не удалось вступить в элитное войсковое подразделение, он и возненавидел парашютистов? Представителям полицейского спецназа RAID, с которыми он долго разговаривал во время осады квартиры, в которой Мера забаррикадировался, он признал, что заранее готовил два нападения и выслеживал новые цели – военнослужащего и 2 полицейских. Журналисту с телеканала France24, с которым он связался в ночь с 20 на 21 марта, прямо перед началом штурма его убежища, он заявил, что «связан с «Аль-Каидой»». Он хотел также «отомстить за закон, запрещающий ношение хиджаба, и за участие Франции в войне в Афганистане». А что касается еврейской школы, то он хотел «отомстить за наших маленьких палестинских братьев и сестер».

Его мать узнала о трагической смерти детей, расстрелянных «убийцей на скутере», увидев заголовок в газете La Dépêche, которую читала ее соседка по этажу в многоквартирном доме в квартале Мирай. «Я боюсь, пойду запрусь дома», – прошептала она и закрыла дверь на 2 оборота ключа. Ее Мухаммед недавно был у нее, с мотоциклетной каской в руке. В те выходные он также виделся со своими друзьями из дискотеки «Калипсо», которые проводили «вечера без алкоголя» и посещали «занятия по джихадизму». Он также по привычке зашел в интернет, в один из популярных городских блогов, на котором и сегодня размещены фотографии Мухаммеда – «классного парня» одного из районов Тулузы.

На фото: Мохаммед Мера; тюрьма в г. Сейсс, в которой Мера отбывал наказание; бойцы спецподразделения RAID.


ИЗБЕЖАТЬ ФУНДАМЕНТАЛИЗМА В ТЮРЬМАХ

RTL 

После убийств в Тулузе и Монтобане глава государства Николя Саркози отметил, что в тюрьмах получила распространение исламистская идеология, а также ее пропаганда. Именно в тюрьме Мохаммед Мера сблизился с фундаменталистами, которые и подтолкнули его к дальнейшим действиям, к поездкам в Пакистан и Афганистан. Это не новый феномен. В течение многих лет специалисты не раз предупреждали о такой опасности.

Радикальный исламистский прозелитизм в тюрьмах – это реальный феномен. Казалось, что в последние годы, в связи с тем, что в тюрьмах увеличивается количество официальных мусульманских священнослужителей, он ослаб, уменьшилось его влияние. Так считали различные наблюдатели.

Кристиан Этелен, адвокат «убийцы на скутере» (так называют Мохаммеда Мера – Ред.), полагает, что «если в личности этого парня произошел кардинальный слом, то он произошел именно во время его пребывания в тюрьме».

«Именно в тюрьме начался процесс его радикализации», – вторит адвокату прокурор Парижа Франсуа Молен. Но «это вовсе не означает, что это произошло именно из-за тюрьмы». Просто именно там «он пристрастился к более усердному чтению Корана», – поясняет прокурор.

«Мы не можем допустить, чтобы наши тюрьмы становились местами, где проводится идеологическая обработка и пропаганда ненависти и терроризма», – в свою очередь заявил Николя Саркози, потребовав от Министерства юстиции «углубленного размышления» по этому поводу.

В тюрьмах содержится определенное количество лиц, у которых отсутствуют какие-либо убеждения и которые подвержены влиянию.

«Существует что-то вроде ауры вокруг тех лиц, которые были в Афганистане или в Ираке. Такие лица могут попытаться довольно легко рекрутировать в свой круг других», которые «восхищаются ими и рассматривают их как повстанцев», – подчеркивает адвокат Доминик Мани.

В то же время, утверждает Луи Каприоли, бывший помощник начальника антитеррористического подразделения Дирекции по наблюдению за территорией, «таких подверженных влиянию людей очень мало».

«Большинство из этих молодых людей, выйдя из заключения, хотят гулять с девочками, кататься на БМВ или Мерседесах, иметь деньги за счет продажи «дури»… Они опять начинают вести разгульную жизнь, искать приключений, – утверждает г-н Каприоли. – Лишь единицы из числа таких молодых людей, как Мухаммед Мера, идут другим путем до логического конца».

Фархад Косроковар, директор исследовательских программ в Высшей школе по изучению социальных дисциплин, полагает, что имеет место другой феномен – «гиперфундаментализм» (самоизоляция, сектантское видение проблем…), который «притягивает больше», чем даже джихадизм. Впрочем, он также полагает, что имеет место «радикализация крайне право-неонацистских идеологий».

В сентябре 2008г. Мишель Аллио-Мари, бывшая в то время министром внутренних дел, утверждала, что «более сотни» заключенных встали на путь исламистской радикализации (из 63 тыс. заключенных).

Генеральный контролер мест заключения оценивает количество заключенных-мусульман в 30 – 40% от общего числа находящихся в пенитенциарных учреждениях. Эти данные, поскольку статистики о вероисповедании заключенных нет, он основывает на количестве приготавливаемых вегетарианских обедов или обедов без свинины.

Но он уточняет, что нет таких категорий, позволяющих измерить внедрение исламистских положений в места заключения». Он полагает, что «такие категории не существуют и никто не может претендовать на то, что они у него есть».

«Вот уже несколько лет нас призывают к бдительности, – вспоминает Селина Верзелетти, генеральный секретарь профсоюза пенитенциарных работников, – но у меня такое ощущение, что радикализация не так бы проявлялась в тюрьмах, если бы в них работало больше мусульманских священнослужителей».

У муллы Эль Хасана Эль Алауи Талиби, главного мусульманского священнослужителя в тюрьмах Франции, такое же мнение. «Там, где есть священник, нет самопровозглашенных имамов, потому что там эталоном является священник, – подчеркивает он. – Именно там, где нет священника, есть и риск».

Он утверждает, что с 2006г., с момента основания Национального мусульманского духовного управления, ситуация начала улучшаться. Это Управление вместе с Пенитенциарной администрацией «практически утроило количество мусульманских священнослужителей в тюрьмах». В настоящее время их «без малого 150 человек».

Абдельхальк Эдддук, мусульманский священник в следственном изоляторе «Флери-Мерожи» (одно из крупнейших пенитенциарных учреждений во Франции – Ред.), подчеркивает, что религиозная культура заключенных, старающихся распространять радикальные идеи, «очень ограничена».

«Священники легко могут противостоять их проповедям и взглядам», – утверждает он. К сожалению, считает г-н Эддук, их крайне недостаточно.


«СОТРУДНИКИ ТЮРЕМ НАУЧИЛИСЬ ВЫЯВЛЯТЬ РАДИКАЛЬНО НАСТРОЕННЫХ ЗАКЛЮЧЕННЫХ»

Мари-Амели ЛОМБАР
Le Figaro

После гибели в результате штурма в Тулузе Мохаммеда Мера, который в 2008г. отбывал тюремное заключение, Николя Саркози поручил министру юстиции провести «углубленный анализ возможности распространения в тюремной среде экстремистских идеологий».

Директор по научно-исследовательской работе Высшей школы по изучению социальных наук (EHESS) Фахрад Косрокавар, специалист по исламистской радикализации в тюрьмах, дал интервью французскому изданию Le Figaro.

– Является ли тюрьма тем местом, где происходит радикализация и где рекрутируются джихадисты?

– Французские тюрьмы играли такую роль. Заключенные, близкие к радикальным мусульманским течениям, имели возможности вовлекать в них других лиц. И этот феномен процветал довольно долго. Власти либо не осознавали этого, либо говорили, что они ничего не могут сделать по причине «светского характера», т.е. они не могли вмешиваться в религиозные дела. Но после 11 сентября 2001г. произошли глубокие изменения. Теперь пенитенциарная администрация принимает во внимание все эти отклонения. Она стала осуществлять контроль тех заключенных, которые могут попасть под влияние радикального ислама, стала анализировать их поведение, обмениваться данными со спецслужбами.

– Какое сегодня насчитывается примерное количество таких заключенных, восприимчивых к экстремистским призывам, и что они из себя представляют?

– Точное число радикально настроенных заключенных невелико: примерно 100 человек. Среди них можно увидеть молодежь из пригородов, которая подпала под влияние, и обратившихся (не исповедовавших ранее мусульманскую религию – Ред.), готовых примкнуть к движению джихадистов. Есть среди них и мусульмане – выходцы из среднего класса, прекрасно интегрировавшиеся в общество, но которые в тюрьме попали под влияние.

– Как пенитенциарная администрация контролирует этих лиц?

– Сотрудники тюрем научились распознавать такие признаки. Например, человек вдруг стал отпускать бороду, одобрительно относится к разговорам о джихадизме, старается убедить и привлечь других. Проблема состоит в том, что экстремисты поняли, что им необходимо как бы «раствориться» в массе заключенных, стать «одинокими волками». Так легче остаться «не расшифрованными». Это своеобразная расплата за успехи спецслужб в борьбе с терроризмом. Радикально настроенный заключенный, чтобы скрыть свои намерения, не допустит такой ошибки, как отращивание бороды.

– И что же нужно делать?

– Продолжать учиться выявлять экстремистов и стараться не допускать, чтобы они могли контактировать с лицами, поддающимися влиянию. Остается проблема с их освобождением. По моему мнению, государство не всемогуще, каковы бы ни были его юридические возможности. И тут должно активно действовать гражданское общество. Семья, университеты, различные организации – все должны проявлять повышенную бдительность.

Перевод Владислава Кривошеева и Александра Пархоменко

05.04.2012

Электронная приемная Объединенной редакции ФСИН на портале "ЗАКОНИЯ"