Александра Марова. Точка зрения.
Ужесточение законодательного регулирования ответственности за неуплату алиментов – один из эффективных путей борьбы с этой проблемой. Однако, даже на федеральном уровне законодательство в этой сфере в большей степени рамочное. Оно совершенствуется, в чём-то становится лучше, проблема с неплательщиками алиментов стала за последние 10 лет менее острой, но, тем не менее, она остаётся всё равно колоссальной.
С одной стороны есть уголовная статья, которая подразумевает санкции за злостную неуплату алиментов, с другой стороны, добиться наказания по ней практически невозможно: там есть миллион лазеек, как этого избежать. Инициатива, предложенная Министерством юстиции об исключении такой лазейки – необходима и своевременна.
Создание так называемого «Алиментного фонда» и ужесточение уголовной ответственности вплоть до лишения свободы могут идти в одной связке. Такой фонд давно надо создавать – об этом уже столько лет говорится. Не всегда возможно найти ответчика, не всегда он исполняет обязательства, даже будучи найденным. Почему в это время наше достаточно богатое государство с неограниченными ресурсами не может поддержать женщин и детей, которые оказались в трудной жизненной ситуации? Как минимум, социально незащищённых категорий. И пока государство выполняет за недобросовестного гражданина его функции, он какие-то санкции заслужил. Конечно, лишение свободы – это крайняя мера, но если она будет действовать, то может стать эффективным инструментом профилактики безобразного отношения некоторых родителей, в основном отцов, к своим детям.
15.11.2019
Случаи родительского «киднеппинга», к сожалению, очень распространены и в последний год наблюдается всплеск обращений к нам с жалобами на то, что, несмотря на наличие судебного решения в пользу одного из родителей, второй уводит ребёнка, скрывает его, не даёт встречаться. И, самое страшное, что в случае, если удерживает ребёнка отец, не он занимается воспитанием, он отдаёт его на попечение бабушки и дедушки. Причём, нет разницы – это состоятельные, успешные родители, или среднего достатка. Не знаю, что в головах у этих людей, но ребёнок занимает далеко не первое место в родительских «войнах».
Мерами, предусмотренными действующим законодательством проблему решить невозможно. Ответственности нет, мер воздействия на таких родителей тоже никаких нет. Есть насущная необходимость выходить с инициативами изменения законодательства. Необходим целый комплекс мер, начиная от ужесточения ответственности за укрывание ребёнка, и заканчивая определением алгоритма действий, который должен применяться приставами, судами, органами опеки и другими госструктурами, задействованными в этом процессе. Предложенная законодательная инициатива механизма передачи ребёнка от родителя лишённого или ограниченного в правах – полумера, она действовать эффективно не будет.
При достаточно несовершенном законодательстве, которым родители не поставлены в определённые рамки и они понимают, что ничего им за «кражу» собственного ребёнка не будет, родители, которым не дают встречаться с ребёнком, идут на крайние деструктивные шаги. Всё потому, что они не могут решить эту проблему законным способом. Это не их вина, это их беда. И государство должно задуматься над тем, что если взрослые люди не в состоянии мирно разрулить споры, необходимо выстроить всю систему таким образом, чтобы ребёнок был защищён от произвола родителей. На мой взгляд, если мы ответственность переведём из административной в уголовную, это очень многие головы охладит. Но делать это, как и лишать родительских прав, надо только после того, как система будет выстроена.
На сегодняшний день у органов опеки имеются несколько ключевых болевых точек. Во-первых, нет утвержденного инструментария, которым сотрудники опеки могли бы руководствоваться при проведении оценки, и диагностики ситуации в семье. Ведь сейчас действует только акт обследования жилищно-бытовых условий, утвержденный на федеральном уровне, который предполагает преимущественно оценку внешних условий и совершенно не затрагивает вопросы, связанные с детско-родительскими отношениями, с любовью и привязанностью родителей и детей.
Поэтому, у нас часто встречаются перегибы, когда забирают ребёнка, где, допустим, антисанитария в доме, но родители и дети тесно связаны и любят друг друга. Или, напротив, когда органы опеки ни на что не обращают внимания, и ребёнка оставляют чуть ли не умирать. Нет точки объективизма, получается, у каждого сотрудника опеки точка опоры – это его сугубо личное мнение, что такое хорошо, что такое плохо. Но это принципиально неправильный способ принятия решения о судьбе маленького человека.
Вторая проблема – это отсутствие централизованной системы подготовки специалистов органов опеки, которая готовила бы их к решению тех актуальных задач, которые стоят перед ними. Курсы повышения квалификации есть, но это сухая теория, хотя практика бывает намного обширней и сложней.
Приведение этой системы в необходимый баланс и вид очень долгая кропотливая работа, в основе которой – выстраивание поддерживающей структуры для семей с детьми. Для начала надо разграничивать семьи, которые находятся просто в кризисе: мало денег, потеря работы,
невозможность обеспечить блага своим детям, и совершенно другую категорию: семьи, которые жестоко обращаются со своими детьми, несут прямую угрозу жизни и здоровью своих детей. Сейчас обе эти категории оценивают под одну гребенку, не разбираясь. Поддерживающая среда – это безбарьерный доступ семьи и ребенка к тем услугам, которые им нужны. Это продленки, детские сады, дополнительный досуг,
медицинские услуги, услуги для детей с ограниченными возможностями. И при этом не надо собирать уйму бумаг, чтобы доказать, что ты в этом нуждаешься. Человек по месту жительства должен прийти в соответствующий орган и получить беспрепятственно эти услуги.
Пока этого нет, семьи от невозможности решить свои проблемы доходят до совершеннейшего кризиса, а потом система, которая им не помогла, не находит ничего лучшего, как изъять ребёнка. Если бы их «подхватили» на начальном этапе, многие семьи не дошли бы до такого кризиса и детских трагедий.
В тех же семьях, где есть угрозы жизни и здоровью ребёнка надо подходить тоже дифференцированно, уметь оценивать эти угрозы, Кроме того, когда органы опеки решают забрать ребёнка из семьи, он помещается в специализированное учреждение, а это убийство для его психики, полнейшая катастрофа. Вместо этого ребёнок может быть перемещен к близким и значимым людям, не обязательно родственникам, это могут быть знакомые родителей, друзья, которых ребенок знает, кому доверяет, и где он будет чувствовать себя в безопасности. Это будет более сохранно для его психики.
Для всех экспертов в области защиты детства, да и для родителей, а также и потенциальных родителей большим предновогодним подарком, без преувеличения, были те поручения президента, которые родились по итогам заседания Координационного совета по реализации Нацстратегии действий в интересах детей. Она включает в себя целый комплекс, часть законов уже Госдума даже приняла, часть на обсуждении. Тем не менее, есть большой рывок вперед.
Во-первых, это ясли. 360 тысяч мест в яслях должно быть создано в течение ближайших лет. Это прекрасно, это разрядит социальную напряженность для многих семей, для многих матерей, которые, к сожалению, не могут находиться со своим ребенком до полутора или до трех лет.
Это, безусловно, субсидирование ипотечной ставки свыше 6%, в зависимости от того, второй или третий родился ребенок. Это вопрос жилья для наших семей в стране. И я думаю, это прекрасная мера, главное, чтобы она в дальнейшем на местах хорошо работала.
Далее: меры по стимулированию рождаемости, многодетные семьи со скромными доходами будут получать теперь пособия. Там, по-моему, колоссальные деньги – 144 миллиарда рублей. Это все запланировано на три года. Это поддержка жизнедеятельности семьи, это прекрасно.
До 2021 года продляется материнский капитал, и это тоже про стимулирование рождаемости: если семья принимает решение родить ребенка, то государство будет рядом, оно поддержит. Я думаю, это такие основательные, фундаментальные меры, на основе которых уже в дальнейшем будет строиться что-то, может быть, более простое и легкое. Но такой прекрасный вектор задан. Это из позитивного.
26.12.2017
Такое ощущение, что идеологи инициативы о введении налога на малодетность в шкуре обычного человека, что называется, вообще ни разу не бывали, не жили и своих детей не воспитывали.
Начнем с того, что у нас уже давно несколько другие реалии, чем даже, например, в Советском Союзе, несмотря на все преимущества того строя. Подобный законопроект уже был отвергнут как нарушение Конституции, в части свобод граждан. Но самое-то главное другое: какое право вы, я, правительство имеет право говорить семьям, сколько детей им положено скольких рожать. Потому что, если мы посмотрим объективно, что сейчас в сфере детства происходит, поднять даже одного ребенка – требует колоссальных усилий. Причем как финансовых, так и эмоциональных, ресурсных, совершенно разных.
И это, откровенно говоря, дорого. Будь то в столице или где-то в какой-нибудь области, в какой-то деревне, это просто очень дорого, не говоря уж о том, что в Москве для подъема одного-двух детей нужны просто колоссальные средства, чтобы их просто вырастить. А если семья позволяет себе замахнуться на хорошее образование для своих детей, на культурный, образовательный досуг, то это просто влетает все в какие-то баснословные расходы.
Когда мы говорим о том, что надо стимулировать наших граждан иметь двух, четырех и более детей, то делать это надо не за счет тех, кто не может иногда себе просто финансово и как-то еще позволить родить более чем одного ребенка, а совершенно какими-то другими способами. В том числе выравнивая ценовую политику на детские услуги, на детскую инфраструктуру, на тот же культурный досуг, в части дополнительного образования. Чтобы это все было безбарьерно, доступно, неограниченно, чтобы, если семья с детьми в чем-то нуждается, чтобы она получала эту помощь либо услугу в части образования, лечения, организации досуга или воспитания ребенка, спорт тот же. Чтобы вот эти все вещи были доступны, понятны, и любая семья, хоть в кризис, хоть не в кризис, могла этим пользоваться.
Вот когда граждане будут чувствовать, что вот эта поддержка есть в их адрес, ну, я думаю, очень многие примут решение о рождении двух, трех и более детей.
Очень жаль, что депутаты быстро забывают, как это – быть простым, обыкновенным человеком, но, к счастью, не все. Поэтому надеюсь на разумных коллег авторов идеи о налоге на малодетность и вообще на адекватность членов правительства. Я все-таки надеюсь, что не светит нам такой закон.
Есть ряд законодательно закрепленных форм семейного устройства, приемная семья, безвозмездная опека, возмездная опека. Законодатели предлагают еще ввести понятие социальный воспитатель. Изначально задумка была несколько иная, нежели та, которая сейчас легла на бумагу. Задумка была направлена на решение двух задач. Это создание альтернативной формы помещения детей в учреждения, то есть если ребенок выявляется, его забирают у неблагополучной семьи, находят на улице, еще откуда-то он выявлен органами опеки, для того, чтобы не травмировать ребенка, не наносить ему серьезную психологическую травму, не хотелось помещать его в больничный стационар или в спецучреждение, хотелось его сразу поместить в семью, которая бы о нем заботилась. Ребенок был бы сразу обеспечен семейной заботой, опекой, пусть даже и временно. Идея была такая: временные семьи какое-то время смотрят за этим ребенком, обеспечивают ему комфортные условия пребывания, воспитания до помещения его в постоянную семью. То есть этот ребенок не исчезал бы из банка данных. Вот это была первая задача.
Вторая задача частично отражена в том законопроекте, который существует. Планировалось решить проблему с неустроенными детьми. Это дети-инвалиды, братья, сестры, которых нельзя разлучать, подростки с дивиантными формами поведения. Поскольку таких детей усыновить не стремятся, под них планировалось создать вот такую форму семьи, она может быть не временной, а постоянной, но которая была бы профессиональной, где родители знали бы, как решать проблемы подростков, профессионально решать проблемы инвалидов. Полагалось, что эта семья только этим ребенком занимается, выполняет индивидуальный план реабилитации и развития . Задумка была такая.
Первая задача вообще никак не отражена в законопроекте. Вторая задача отражена лишь частично. По сути, законопроект еще одна разновидность опеки. Непонятно, чем новая форма отличается от уже существующих. По законам самостоятельно граждане в этом не разберутся, и получится также, как сейчас получается. Приходит гражданин в органы опеки, говорит, я хочу взять ребенка, и органы опеки сами ему предлагают форму устройства ребенка, а давайте вы возьмете опеку на безвозмездной основе или усыновите. По каким критериям опека это определяет? Это все очень субъективно. И вот к этому субъективному добавится еще одна форма социального воспитания.
Размышляя о системе бэби-боксов, я совершенно точно примкну к тем, кто против. Идеологи установки этих устройств говорят о том, что вот эти «окна жизни» позволят снизить количество смертей новорожденных детей от рук матерей. При этом, если мы очень внимательно, без эмоций, посмотрим только факты и нашу статистику там, где эти бэби-боксы установлены, и зарубежную, то мы не увидим никакой связи между тем, что устройства поставили – и количество смертей снижается. Там есть снижение на 1-2 случая всего. Я знаю много известных мнений за рубежом, о том, что эти вещи никак не взаимосвязаны.
Давайте рассуждать логически. Мама, которая готова на убийство своего новорожденного ребенка, для нее априори его жизнь не является ценной, и она не станет ценной только потому, что кто-то где-то в двух кварталах поставят вот этот ящик. Она не будет предпринимать действий для того, чтобы донести этого ребенка до этого ящичка. Его же надо обмыть после родов, надо накормить, чтоб не плакал, кто его туда будет нести, чтоб не привлекать внимание, его надо во что-то завернуть. И женщина, которая все это делает, это вообще никак не потенциальный убийца. Это женщина, которая почему-то не попала в поле зрения служб профилактики сиротства, им большой минус за это. Вот это, мне кажется, очень важно. Мы вообще не страна, в которой допустимы вот такие эксперименты с человеческими жизнями, судьбами. И ставить вот эти «окна жизни» на мой взгляд, это очень сильно идет вразрез с семейной государственной политикой.
Если мы посмотрим примеры, которые были, даже в Люберцах, вот на всю страну прогремело: в беби-бокс положили первого ребенка. А давайте вспомним, кого положили. Положили ребенка, которому месяц, который завернут в чистенькие пеленочки, в чепчике, без малейших физических травм на теле, он набирал в весе. Это о чем говорит? О том, что мать в течение месяца его кормила, о нем заботилась.
Видимо, что-то случилось в жизни, она эмоционально не справилась и посчитав, что никто ей не поможет, пошла и положила туда этого ребенка. И многие случаи, когда детки попадают в бэби-бокс, к сожалению, это большой минус службам профилактики и просто еще один ребенок лишился родной семьи.
Мне так кажется, что это просто потеря нравственности, потеря духовных ориентиров, благодаря многим процессам, которые есть в стране, и в частности, информационным потокам, многие женщины считают, что это допустимо. И, к сожалению, чтобы мы ни делали, - ни органы опеки, ни службы профилактики, ни эти ящики не помогут. Нужно понимать, что всегда останутся женщины, которые будут идти на такие шаги.
Казалось бы, общая проблема – в основном деньги. Но когда социальные работники, психологи, начинают разговаривать с мамой, прояснять, что в ее понимании «нет денег», выясняется, что часто за этой декларированной причиной стоит совершенно другое, и оказывается, что денег у этой женщины больше, чем у самого социального работника, такое тоже бывает. Просто она считает, что ребенок не вписывается в ее жизненные планы, что она хочет сделать карьеру. К сожалению, вот такая группа, пока не более 8%, набирает обороты, и нас тоже настораживает такой перекос ценностей, когда дети женщин благополучных практически обесценились.
Есть причины, которые лежат внутри семьи, взаимоотношения с родственниками, с партнером, от кого ребенок, позиция по отношению к самой маме и ее ребенку. Женщина часто может встретить такое, когда говорят: с этим ребенком на порог даже не показывайся...
Еще одна группа – женщины-мигрантки, это свойственно для крупных городов, где сосредоточиваются жители из Средней Азии, как правило, нелегально. Они нередко соглашаются на любую помощь и с радостью забирают своих детей, кто-то даже возвращается на родину.
30.08.2013
Программы профилактики социального сиротства, в том числе профилактики отказа от новорожденных, ведутся в 22 регионах и достаточно эффективно. Если говорить языком цифр, они сейчас выражают эффективность во всем, на примере наших партнеров из регионов, с кем мы сотрудничаем, в 2012 году 710 случаев было, когда в роддомах мамы говорили: я не смогу воспитывать ребенка, но после передумали. 375 ребятишек сейчас находятся в своих кровных семьях. Мне кажется, что за каждой отдельно взятой судьбой стоит чуть больше, и регионы надо вовлекать в создание служб по предотвращению отказов от детей на базе различных учреждений. Когда обучаются сотрудники этих служб. Когда выявляют маму, неважно с какой проблемой, может, у нее ребенок с патологией родился, либо негде жить, либо она в конфликте со своими родственниками. Выявляют такую маму в родильном доме и уже с ней проводят реабилитационные работы.
В разных регионах действуют разные программы. А вот единой государственной политики по профилактике отказов, к сожалению, нет.
Все полномочия по вопросам семейной политики спущены на уровень субъекта. Это свое собственное царство, и очень хорошо, когда в регионе есть понимающие органы власти, которые говорят, да, мы видим проблему и мы твердо намерены ее решать. Но есть регионы, где чиновники откровенно говорят: ну, как-то это все так волокитно, надо будет отчитываться, бумаги заполнять, нет, мы не хотим. И влияний на них нет абсолютно никаких, потому что как хочет этот регион, так он и живет, согласно нашему законодательству.
Александра Марова 
«Закония» в соц. сетях