Владимир Осечкин. Точка зрения.
Что на сегодняшний день является революционным с точки зрения предложений правительства в рамках Концепции развития уголовно-исполнительной системы? Пункты, которые больше всего вызвали раздражение у общества и серьезным образом возмущают правозащитников, таковы.
Первое. Правительство предлагает разрешить надзирателям, тюремщикам, сотрудникам ФСИН бить, избивать заключенных и применять к ним спецсредства, в том числе электрошокеры за любое нарушение правил внутреннего распорядка СИЗО и колонии. До этого электрошокеры вообще отсутствовали в списке спецсредств, и применять спецсредства по действующему законодательству, можно, если заключенный нападает на сотрудников, либо предпринимает попытку сбежать с территории учреждения. Теперь правительство вдруг почему-то предложило разрешить сотрудникам ФСИН избивать и пытать заключенных за любое нарушение правил внутреннего распорядка. Нарушением правил распорядка является, например, незастегнутая верхняя пуговица, или если человек покурил в неположенное время в неположенном месте, либо отказался делать зарядку, либо, якобы, со слов администрации, отказался поздороваться с конкретным сотрудником учреждения. Вот за эти формальные нарушения правил СИЗО и колонии правительство предлагает разрешить тюремщикам пытать и избивать заключенных.
Второе. Правительство предложило сократить прокурорский надзор за деятельностью сотрудников ФСИН. Если сегодня сотрудники ФСИН применяют физическую силу и спецсредства к заключенным, то они обязаны тут же сообщать об этом прокурору, чтобы прокурор мог проверить, законно или незаконно избивали заключенного. В этом законопроекте предлагается уведомлять прокурора, только если заключенный будет убит, либо ранен. То есть, если человека, заключенного за то, что он покурил в неположенном месте, либо не застегнул верхнюю пуговицу, измолотят резиновыми палками, но не ранят и не убьют, то тогда, на основе этого законопроекта, сотрудники ФСИН не должны будут уведомлять прокуроров, прокурор об этом не узнает, не сможет приехать в колонию и проверить, за дело или не за дело били заключенного. Это основные два момента.
Третий момент, это электрошокеры. На сегодняшний день, когда человек попадает в СИЗО и в колонию, его диагностируют на наличие заболеваний: ВИЧ, туберкулез, с целью выяснить, может ли он кого-то заразить. Кардиограмму у заключенных не снимают и не изучают на предмет наличия сердечно-сосудистых заболеваний. Мы внимательно ознакомились с законопроектом, пообщались с медиками, с учеными в том числе, и пришли к следующему выводу. Если человека, который имеет сердечно сосудистое заболевание или у которого стоит клапан в сердце или кардиостимулятор, ударить электрошокером, то это может привести к остановке сердца и летальному исходу. И никакая реанимация не доедет до этой колонии, которая может располагаться в сотнях километров от больницы. Соответственно, у правозащитников вполне обоснованный вопрос, разумно ли с точки зрения здравого смысла, правового государства, нашей конституции позволять надзирателям бить и пытать заключенных за малейшие нарушения правил?
За последние несколько лет сама практика привлечения недобросовестных сотрудников ФСИН к уголовной ответственности выросла в разы, благодаря работающим общественным и наблюдательным комиссиям во многих регионах, благодаря, в том числе нашей социальной сети «ГУЛАГу.нет», где зарегистрировано более 8 тыс. человек, которые отправили более 4 тыс. заявлений о пытках и коррупции со стороны сотрудников ФСИН. За последние несколько лет увеличилось число сотрудников ФСИН, которые осуждены за превышение должностных полномочий с применением насилия. Мы общаемся не только с заключенными и их родственниками, но и с сотрудниками ФСИН. Сегодня во многих регионах сотрудники отказываются выполнять приказы руководства, если руководитель изолятора или колонии предлагает какого-то заключенного избить за его недостойное поведение, либо за то, что он слишком много жалоб пишет. В России с 2009 г. действует закон об общественных наблюдательных комиссиях, об общественном контроле соблюдения прав людей в местах лишения свободы. На основе этого закона Общественная палата РФ формирует в каждом регионе общественные комиссии. Наши координаторы во многих регионах входят в ОНК, либо контактируют с наблюдателями, имеющими право заходить в СИЗО и колонии, лично общаться с заключенными, от них принимать жалобы, информацию, после этого сразу обращаться в ФСБ, СК, генпрокуратуру. Горячая линия нашей организации: 8-800-555-24-25.
С оплатой труда заключенных ситуация просто аховая. Несколько месяцев назад в ЛИО№3 (Лечебно-исправительное учреждение), там где отбывают наказание больные туберкулезом, наши координаторы провели расследование и вскрыли то, что на территории лечебного учреждения в жилой зоне начальник учреждения организовал несколько производств, и больные с открытой формой туберкулеза делали деревянные срубы, бани, которые потом продавались на свободу людям,. За эту работу заключенные получали 200-300-400 руб. А те, кто работали на швейке, шили варежки, опять же больные туберкулезом, получали 25-30 руб. согласно чекам, которые к нам поступили.
Россия от СССР унаследовала пенитенциарную тюремную систему, которая складывалась и строилась во времена ГУЛАГа и НКВД, большинство тюрем и колоний построены именно во времена ГУЛАГа. Сегодня всему обществу нужно объединятся, активным гражданам нужно вступать в региональные общественные наблюдательные комиссии, и только так мы сможем изменить эту систему в лучшую сторону.
Многие, кто работает в колонии, не выдерживают, и начинается профессиональная деградация, на многих деструктивно влияет учреждение, и не сотрудники делают лучше заключенных, а сами сотрудники подчас становятся хуже, чем те люди, которых должны охранять и перевоспитывать. Вчера, позавчера нам стало известно, мы уже об этом в СК и ФСБ сообщили, о том, что один из сотрудников УФСИН по Москве угрожает убить начальника УФСИН, расстрелять его только за то, что тот его уволил. Не все сотрудники такие, большинство честные и порядочные, но, к сожалению, встречаются и коррупционеры, и оборотни в погонах, садисты. К сожалению, гулаговская субкультура пока осталась, эта проблема не разрешена и очень важно об этом открыто говорить. И очень важна принципиальная позиция современного руководства ФСИН на перестройку нашей тюремной системы. До сих пор мы фиксируем в целом ряде учреждений так называемые «тренировки», когда приезжает спецназ, командир спецназа лазерной линейкой показывает на конкретную точку на теле осужденного, а боец спецназа наносит соответствующий удар, который приводит либо к временному параличу какой-то части, либо вообще к «отключению» человека. Таким образом сотрудники спецназа готовятся применять силу на живых людях. Это страшная практика. Сегодня при Геннадии Корниенко этой практики гораздо меньше, чем при Александре Реймере. Тогда регулярно в Подмосковье спецназ УФСИН приезжал тренироваться, в том числе на следственно-арестованных. Все проверки это филькина грамота, делаются для галочки, чтобы отчитаться перед центральным аппаратом ФСИН, что все хорошо.
Самое главное в нашей работе, это сохранение принципа неотвратимости наказания. Сотрудник ФСИн должен понимать, что если он совершит преступление, превысит свои полномочия, нарушит закон РФ, этого человека мы изобличим и добъемся возбуждения в отношении него уголовного дела.
К сожалению, до сих пор есть практика заказных приговоров, в тюрьмы попадают в том числе и невиновные. При том, что президент потребовал прикратить практику заказных уголовных дел, мы в частности в рабочей группе по противодействию коррупции при столичном бизнес-омбудсмене очень часто рассматриваем жалобы предпринимателей, в том числе и из СИЗО, когда они рассказывают, как у них отобрали какой-то дорогой объект недвижимости в Москве, а их определили в СИЗО. Поэтому в этом плане есть еще очень серьезная работа и для государства, и для правозащитников, и для журналистов.
В приговорах суда написан срок лишения свободы, но никто не должен умалять честь и достоинство заключенных. Силовики часто обвиняют правозащитников в том, что мы стараемся представить заключенных этакими «одуванчиками», которых нужно защищать. На самом деле надо понимать, что 99% людей, которые проходят через места лишения свободы, возвращаются в наше общество. Они будут ездить с нами в лифте, в метро, в автобусе, здороваться, на рынке встречаться с нами, с нашими детьми, с нашими внуками, родителями. Поэтому очень важно, чтобы в местах лишения свободы они исправлялись и становились лучше, а ни в коем случае не озлоблялись. К сожалению, сегодня и чиновники ФСИН, и официальные лица, которые отвечают за реформу, почему то считают, что ресоциализацией осужденных нужно заниматься после освобождения заключенных из мест лишения свободы и уже несколько лет мечтают о некой службе пробации. А я считаю, что ресоциализацией заключенного нужно заниматься с первого дня, как только он оказался в СИЗО. Вот с этого момента государственная служба должна разворачивать историю и задаваться вопросом, почему этот человек совершил преступление, что его на это толкнуло и что нужно сделать за этот срок, что он находится у нас в СИЗО или в колонии, чтобы на свободу он вышел, действительно осознав свои ошибки, и вышел другим человеком, который уже не будет совершать зло.
До сих пор наша судебная система работает репрессивно. Там, где можно назначить штраф, условный срок, либо принудительные работы, чтобы человек мог работать на свободе и выплатить ущерб, его обрекают на, фактически, пытки. Раньше были трафаретные приговоры в гулаговские времена, теперь приговоры передаются на флешке. Следователь пишет текст обвинения, на флешке передает прокурору, прокурор судье, и более 80% приговоров по своему тексту повторяют постановление следователя о привлечении в качестве обвиняемого.
Правозащитное сообщество становится сильнее, сегодня оно консолидировалось против этого «кровавого» законопроекта. Обнадеживает позиция многих парламентариев, которые выступают сегодня с резкой критикой этого законопроекта. Я уверен, что свободная Россия, наша с вами Россия будет без пыток и произвола.
15.06.2015
С одной стороны, хочется поддержать любую гуманистическую идею, которая исходит от Минюста и от ФСИН, но в данном случае, предложение шутить с заключенными выглядит весьма цинично, если посмотреть на то, что происходит сегодня в российских колониях.
Мое мнение, надо сначала изменить кардинально отношение сотрудников к заключенным, убрать серьезнейший конфликт противостояния. Необходимо и тем и другим знать и свои обязанности, и свои права и четко их соблюдать. И конечно, исключить пытки, насилие и превышение должностных полномочий. Сейчас в недрах Минюста разрабатывается законопроект, уже одобренный правительством, согласно которому, при любом неповиновении заключенных сотрудник имеет право применить спецсредства, в том числе и электрошокеры, что может, конечно, привести к возрастанию смертности. В данном случае у меня, как у правозащитника, обоснованный вопрос, а что будет, если сотрудник пошутит, а заключенный не будет смеяться? У адекватного сотрудника, наверное, будет спокойная реакция. А если он неадекватный и понимает, что может применить спецсредства, это может привести к эскалации конфликтов. Поэтому еще раз скажу, необходимо комплексно подходить к этой ситуации. Данное предложение это маленькая полумера, которая без комплексного решения проблем мест принудительного содержания, ни к чему хорошему не приведет.
Понятия «кара» нет ни в уголовно-процессуальном, ни в уголовно-исполнительном кодексе. В приговорах, которые выносят суды РФ, значатся только сроки лишения свободы, но никоим образом не унижение чести и достоинства, и уж тем более не нарушение неприкосновенности личности. УИК четко разъясняет, что права человека в местах лишения свободы должны соблюдаться, в том числе и его личная безопасность. И задача государства охранять его здоровье и его жизнь там. И я вам хочу сказать, что по большей части те люди, которые сейчас находятся в местах лишения свободы, это люди, которые вернутся к нам обратно в общество через несколько лет. От того, какова система ФСИН, зависит, какими они вернутся к нам и будут жить с нами в одном доме, в одном подъезде, на одной лестничной клетке.
12.12.2014
В уходящем 2013 году есть у нас несколько правозащитных достижений. Летом была начата экономическая амнистия. Да, она прошла в урезанном варианте, не все предприниматели освобождены, но, тем не менее, первый знак, первый сигнал всей правоохранительной системе дан.
Следом мы подняли вопрос вместе с Госдумой о необходимости проведения амнистии для незащищенных слоев населения: это женщины, беременные и с маленькими детьми, престарелые, несовершеннолетние, инвалиды, тяжелобольные. И фактически всего несколько дней назад была объявлена вторая амнистия в этом году, что в принципе не свойственно для России. Эта традиция амнистии должна быть продолжена и в следующем году, и те, кто не попал под первые 2 амнистии, попадут под третью.
Но самое главное достижение в развитии общественного контроля и работы общественно-наблюдательных комиссий, которые во всех регионах РФ отслеживают уровень соблюдения прав граждан в местах принудительного содержания, – это, конечно, вынесение на рассмотрение в Госдуму инициативы об обеспечении ОНК фото- и видеоаппаратурой с тем, чтобы они могли проходить в изоляторы временного содержания, в изоляторы ИК с фото- и видеотехникой и фиксировать имеющиеся там нарушения.
По большому счету, везде мы открыто говорим о том, что, к сожалению, России в наследие от СССР досталась порочная тюремная система. Более 85-90% построек сегодняшнего ФСИНа – это наследие ГУЛАГа НКВД, на перестройку нужны реально триллионы рублей, а пока в бюджете таких денег нет, чтобы за 1-2 года это изменить. Но ситуация меняется, благодаря ОНК, и, конечно, если в следующем году у них появятся фотоаппараты и видео, общество и правительство узнают, что же реально происходит более чем в 500 российских колониях и 200 российских тюрьмах и следственных изоляторах. Я уверен, что деньги в бюджете найдутся, и общество поймет, для чего из бюджета надо вкладывать колоссальные средства в реорганизацию тюремной системы.
Мы подводили итоги работы нашей группы по защите прав граждан в местах принудительного содержания. Первый год нашей работы мы посвящали в основном развитию общественного контроля за тюремной реформой и за тюрьмами. На следующий год мы поставили себе задачу также взять суды и судебную реформу под общественный контроль. Буквально в начале следующего года начнется работа над законопроектом, который введет определенные ограничения по срокам для содержащихся под стражей. Сегодня есть четкая регламентация сроков содержания под стражей следственно-арестованных: до 12 месяцев можно провести в суде по обвинению в тяжких преступлениях, по обвинению в особо тяжких можно содержать людей до 18 месяцев. А для тех людей, в отношении которых ведется судебное разбирательство, отменяются приговоры, возобновляются, для таких предельных сроков содержания нет, и есть примеры, когда между заседаниями суда люди находились в СИЗО по 2-3-4 года и более. Вот здесь в данном случае важно восстановить право людей на справедливое судебное разбирательство в разумные сроки, очень важно ввести максимальную планку сроков содержания в СИЗО на стадии судебного разбирательства.
Также очень важно поднять тему реализации Указа президента Владимира Путина от 7 мая 2012г. под №601 п. Ф: установка вебкамер и осуществление онлайн-трансляций из судов. Мы выступаем активно за реальный общественный контроль за судами, и, я надеюсь, что в следующем году мы добьемся выработки и реализации федеральной программы по установке вебкамер во всех судах. И еще мы будем ставить вопрос перед депутатами по внесению изменений в УПК об отмене протоколов судебных заседаний и переводу всех судов на работу по стенограммам с тем, чтобы не было «человеческого фактора», не было ошибок, не было фальсификаций протоколов судебных заседаний. Чтобы стенограмма выдавалась автоматически сразу после окончания судебного заседания. Я уверен, что после реализации этих двух наших инициатив количество оправдательных приговоров вырастет в наших судах в разы.
Владимир Осечкин 
«Закония» в соц. сетях