Александр Мохов. Точка зрения.
К сожалению, необходимого уровня преподавания в вузах медицинской этики и деонтологии сейчас нет. Этим дисциплинам практически не уделяется ни внимания, ни времени. Специалисты гуманитарного профиля по этому поводу бьют тревогу уже давно, что проблема стоит остро, часов недостаточно, дисциплины эти преподаются на младших курсах, и впоследствии студентами просто забываются. Анализ возникновения конфликтов врачей и пациентов, показал, что зачастую их причиной является несоблюдение норм этики и деонтологии. Тем более такое становится возможным, если речь идет о вспомогательном медицинском персонале, который эти дисциплины даже не проходил.
Нет уверенности, что проблема будет решена столь примитивным способом, как распространение методичек. Проблема, как уже было сказано, носит более серьезный характер, соответственно, ее решение должно быть тоже всесторонним и комплексным. Должна осуществляться качественная подготовка по медэтике и деонтологии, переподготовка на занятиях по повышению квалификации. Необходимо специалистам всех уровней напоминать основы, разъяснять, приводить примеры.
Личный опыт также немаловажен, ведь когда некая проблема человека не коснулась лично, он к ней равнодушен. Например, у чиновника, который не стоял в очереди, не получал льготу, одно отношение, если же он на себе испытал какие-то социальные проблемы, он и говорит и действует по-другому, по-человечески, если можно так сказать. Не способствует простоте обращения и доминирующий сейчас техноподход ко всему. Раньше студентов учили писать, например, судебные заключения понятным языком и для судьи, и для следователя, и для обывателя, не умничать. Сейчас этому также не учат.
Предложение такой формы регулирования сферы целительства и эзотерики, как уголовное преследование, является, по сути, пальбой из пушки по воробьям: громко, дорого и малоэффективно. Еще Петр I активно боролся с целителями, знахарями, травниками, но мало что у него вышло. Боролись с этим явлением и в СССР. Отчасти эта борьба удалась: загнали целителей в глухие углы, но при отсутствии уголовной ответственности в тех глухих углах они и произрастали. В нынешней правовой парадигме в Уголовном кодексе РФ имеются нормы, которые позволяют привлекать к уголовной ответственности отдельных «деятелей» этой сферы. Другое дело, что занятие это для правоохранителей неблагодарное, тяжелое, а санкции незначительные.
Необходимо сосредоточиться на самом главном, а не бороться со следствием. В первую очередь, на проблеме доступности и качества медицинской помощи в стране. Фактически сегодня в первичном звене в зависимости от региона дефицит врачей варьируется от 30% до 50%. Далее идет проблема доверия к медицине. Оно у нас, в силу разных причин, например, в обвинениях в коммерциализации, формальности медицинских услуг, невелико. И только решив эти ключевые вопросы, можно приступать к определению мер контроля и воздействия в отношении целителей, магов и других. При этом первые – целители, наиболее просты с точки зрения определения терминов и правовых норм, есть их статус, требования к обязательному лицензированию, стандарты оказания медицинских услуг, а вот со второй частью все гораздо сложнее. Это не медицинская практика, скорее, эта сфера имеет прямое отношение к психологии. Но и тут до сих пор в России нет профильного исчерпывающего закона о психологической помощи. Таким образом, сначала надо формировать законодательство, предъявлять требования, а затем спрашивать за их исполнение.
Все, что касается определения качества медицинской помощи или услуг даже основополагающих направлений, достаточно неустойчиво. Но в случае косметологии, эстетической хирургии, надо понимать, какова ее цель. Улучшающие внешний вид операции проводились еще в Древней Индии, а также в других древних цивилизациях. То есть, это давнее направление. И чтобы определиться с критериями, важно ответить на указанный вопрос. Если это – устранение дефектов, которые негативно влияют на качество жизни, то в данном случае можно выработать определенные критерии. Но совсем другое дело, если есть просто желание человека изменить что-то во внешности, которое переменчиво во времени. Здесь приходится идти по зыбкой почве, когда кроме гражданско-правового договора никаких иных критериев нет. Отсюда риски особенно на первоначальном этапе, так как один участник правоотношений субъективно понимает одно, второй – видит другое. Все это создает проблемы, которые на сегодняшний день практически трудноразрешимы помимо общеизвестных рекомендаций в виде использования формы информированного согласия и т.д. для защиты добросовестного врача. При этом существует и проблема недобросовестных врачей, которые рекламируют те услуги, которые не могут исполнить на высоком профессиональном уровне.
14.10.2022Задача преподавателя в высшей школе – отфильтровать информацию и далее ее в доступной форме преподнести аудитории. Каждый гражданин, который является получателем любой информации, должен делать для себя то же самое – понимать источник происхождения информации. В нынешнее время чаще всего источником является бизнес, чиновники, реже ученые и совсем редко – некое профессиональное сообщество. Необходимо осознавать, почему эта информация распространяется, кто в этом заинтересован. Это то, что называется цифровая или информационная гигиена. Сейчас этому не уделяют достаточного внимания.
К сожалению, профессиональные сообщества, в частности врачи, тоже не активны. Жалуются, конечно, на обилие недостоверной информации и в сфере медицины и по отношению к отдельным врачам, но общего понимания и донесения информации до вышестоящих инстанций, общества, нет, этим либо не занимаются, либо делают это в недостаточной степени.
Способы защиты врачей от фальсификации информации и нападок тоже основываются на профессиональном сообществе. На западе есть различные профессиональные медицинские ассоциации, врачебные палаты, которые занимаются не только узким кругом вопросов своей сферы, но и, что немаловажно, донесением знаний, позиции, пропагандой знаний, если угодно. В России тоже необходимо слышать консолидированный голос большинства профессионального сообщества. В период пандемии ковида был слышен голос чиновников, ученых, общественных деятелей, но мнение профессионального сообщества нигде не звучало.
Отсюда и защита. Тридцать лет как было сказано, что врач имеет право на страхование профессионального риска, может создавать сообщества для своей защиты, но этого ничего до сих пор нет. Поэтому так распространена травля, жалобы на врачей в количестве сотен тысяч, десятки тысяч исковых заявлений в суды по поводу некачественного, на взгляд пациента, оказания услуг. Более того, уж насчитывается ежегодно более 6,5 тысячи обращений в Следственный комитет, более 2,5 тысячи уголовных дел возбуждается каждый год в отношении врачей. Порядка трехсот из них доходит до судов. Причина: высокая степень конфликтности отрасли, при этом профессиональное сообщество и медицинские организации не заинтересованы в защите, Минздрав этой проблемой напрямую не занят. И получается, что если возникает конфликт, врач остается наедине с собой. Структуры, куда бы врач мог обратиться экстренно в случае организованной на него атаки в информационном пространстве, и оперативно до судебного разбирательства закрыть, по его мнению, лживую информацию, могущую разрушить его имя и картеру, нет.
Поэтому необходимо срочно создавать институт Уполномоченного по защите прав в сфере охраны здоровья, который будет рассматривать жалобы, и по резонансным случаям активно включаться и вести соответствующую работу. Это необходимо, чтобы врач имел через этот аппарат срочную связь с Роскомнадзором, уполномоченным блокировать фейковую информацию.
07.10.2022
В части подхода к регулированию оборота и потребления никотиносодержащих смесей и средств их доставки можно условно поделить страны на три группы: (1) с либеральным законодательством и подходом к правам личности, (2) с жестким запретительным подходом (либо существенными ограничениями) и (3) ищущим баланс прав и свобод.
Думается, самым эффективным является жесткий подход: мы должны четко понять, что вейпы – зло, судя по уже имеющимся результатам исследований, а далее определить, что с этим делать: запретить полностью или частично. При этом следует учитывать, что любое частичное ограничение или запрет порождают необходимость содержать целую систему органов, контролирующих и обеспечивающих ограничение.
Если табакокурение имеет давние корни и традиции, и поэтому в его случае запреты применять сложнее, то в части новых средств потребления никотина это сделать гораздо проще: запрещать сразу на входе. Необходимо жестко пресекать все попытки продать и навязать никотиносодержащую продукцию и не оглядываться на интересы бизнеса, соображения якобы меньшего вреда здоровью и поступления от акцизов в бюджет. Последнее никак не компенсирует тот урон, который наносит здоровью нации и каждого отдельного индивида курение, в том числе накотиносодержащих смесей. При жестком запретительском подходе не понадобится ловить контрафакт, доказывать, что это он, а не легальная продукция, проводить проверки, экспертизы. Попался на торговле и изготовлении – значит уже незаконное деяние.
Любая технология имеет и позитивные и негативные свойства, а также определенные риски. Перспективы цифровизации и внедрения искусственного интеллекта в сфере медицины в самом ближайшем будущем заключаются в обеспечении жизнедеятельности на протяжении жизненного цикла человека. С помощью технологий можно будет скоро мониторить основные физиологические показатели человека, их обрабатывать с помощью ИИ, выдавать текущие рекомендации, электронные рецепты. Вмешательство врача будет осуществляться лишь при необходимости корректировки лечения, наличии серьезных отклонений. Это, конечно, идеальная картинка, но ее реализация не за горами.
Главные условия, которые необходимо соблюсти при ее внедрении следующие: во-первых, цифровые технологии в сфере медицины должны быть просты в применении и доступны для потребителя, а во-вторых, необходимы серьезные организационные, финансовые и кадровые решения. С этим сейчас большая проблема. В отрасли наблюдается дефицит кадров в первичном звене. Можно до бесконечности улучшать сервис получения талона к врачу, но если самого врача нет, то и вылечить людей будет некому.
И еще одна важное условие – это обеспечение высокого уровня информационной безопасности. Врачебная тайна при всех технологических новинках должна остаться незыблемой. Этой чувствительной для человека информацией уже начинают сегодня пользоваться и банки, и страховые компании, и работодатели, и преступные элементы, и правоохранительные органы. Защита персональных данных находится, увы, на очень низком уровне.
Краеугольным камнем работы над правовым сопровождением сферы здравоохранения на ближайшую перспективу является вовсе не ковид, хотя он, безусловно внес свои коррективы в текущую повестку, а событие, произошедшее ранее – принятие изменений в Конституцию РФ. В частности, более четкая фиксация там семейных традиционных ценностей, поправки, связанные с охраной здоровья, и новое распределение взаимоотношений международного и национального права. С одной стороны, законодатель приводил технически целый рад законов в соответствие с обновленными нормами Конституции. А с другой – семейная традиционная повестка не могла не затронуть медицинские вопросы, поэтому появился ряд законопроектов в этой сфере, вызвавших серьезную дискуссию в экспертной среде. Пока такое обсуждение продолжается, законопроекты еще не приняты, так как законодательный цикл достаточно долог.
То, что интерес к проблемам, связанным с охраной здоровья, с финансированием отрасли, с вопросами прав и обязанностей пациента, его обязанностью сохранять и бережно относиться к своему здоровью, появился на повестке дня, обнадеживает. Другое дело, что не все вопросы готовы доктринально, законодатель порой ищет простые решения сложных вопросов, хотя стоило бы проработать их более глубоко и системно для обеспечения баланса интересов прав личности, семьи, общества и государства.
В частности, так сложилось, что понятие «семья» выпало из законодательства. Есть понятие «одинокие женщины» и т.д. но основы общества и государства – семьи в современном российском законодательстве практически нет. И например, получается, что каждый родитель может дать согласие на хирургическое вмешательство своему ребенку, женщина в одностороннем порядке решает вопрос с своем материнстве и так далее. Информация о заболевании одного из супругов не может согласно законодательству передаваться другому. И только в части взаимоотношений с детьми совсем немного учитываются интересы семьи. Поэтому этот пробел необходимо восполнять.
Сфера вспомогательных репродуктивных технологий для России далеко не новая, однако, наши ближайшие соседи имеют либо отдельные законы, либо соответствующие подробные статьи в законах, регулирующих сферу охраны здоровья, чего нет у нас.
Российский законодатель почему-то обошёл вниманием ключевые вопросы. В том числе такой важнейшей составляющей данной технологии, как договор: существенные обязательные, факультативные условия договора, ответственность сторон, кто есть ребенок – некий товар или субъект отношений, законодательно точно не определены. Всё отдано на откуп непосредственно участникам сделки, но это неверно. Поэтому и суды по данным спорам сталкиваются с проблемами, вызванными неопределенностью и домысливанием составленных договоров.
Такое отставание, в том числе от ближайших соседей, необходимо в самое ближайшее время наверстать. Причем, создавать регуляторные механизмы не только для отдельных составляющих, таких как суррогатное материнство, но в целом для сферы репродуктивного здоровья. Это должен быть отдельный всеобъемлющий нормативный акт, в котором всем аспектам репродуктивного здоровья граждан были бы даны чёткие определения, расписаны права и обязанности каждого участника.
Пока же всё сведено к отдельным технологиям и обрывкам в законодательстве. Решаются периферийные вопросы, а общие глобальные и действительно насущные – нет. При разработке общего документа, приоритетное право и защита должны быть обеспечены ребёнку, как родившемуся, так еще и не родившемуся. Подобные правовые механизмы есть в законодательстве многих европейских стран, в Канаде, когда вне зависимости – родная это мать или суррогатная, её могут принудить соблюдать права ребенка, в том числе на здоровье.
Использование синтетической химии в производстве товаров широкого потребления и продуктах регулируются в первую очередь техрегламентами, ранее национальными, теперь уже наднациональными, законами об обращении лекарственных средств, о техрегулировании, о защите прав потребителей и так далее. Но закон определяет некие общие границы, а сейчас они размыты. В советское время было производство средств производства и товаров народного потребления. Эти две группы практически не пересекались. Сейчас грань между ними скорее условная.
С точки зрения норм законодательства о защите прав потребителей и других, есть товары, рассчитанные на промежуточного потребителя в лице профессионала: врача, инженера, техника и так далее, и группа продукции, рассчитанная на конечного потребителя. Лица, которое не имеет специальных знаний и навыков, которому нужно очень подробно и доходчиво все описать, и класс безопасности в этом случае должен быть выше. Сегодня происходит смешение, и некоторые товары начинают перекочевывать из одной группы в другую. Так и произошло с сухим льдом. Изначально он был предназначен для производственных целей, торговли и так далее. Но потом бизнес решил расширить сферу его применения. Так же происходит и с другой продукцией. С точки зрения бизнеса это понятно, но риски все равно существуют.
Поэтому должны быть внимательны к таким вещам и государство, и сам потребитель. Ведь все есть лекарство, все есть яд – разница в дозах. Значит, необходимо выходить на проблемы образования, подготовки людей, формирования не только знаний, но и навыков обращения с товарами бытовой химии, или как сейчас говорят, компетенций. Пока у нас нет таких возможностей ни в школах, ни в вузах, хотя там читаются ОБЖ и БЖД как основные дисциплины. Самому главному, получается, - собственной безопасности они не учат.
06.03.2020
Ежегодно, ежедневно и даже ежесекундно в мире умирают люди, в том числе, от заболеваний неинфекционных, уходят женщины в родах, от множества других болезней, причем в разы больше, чем от нового короновируса. В частности, в мире наблюдается «тихая эпидемия» сердечно-сосудистых заболеваний, онкологических, сахарного диабета и других.
Однако, система здравоохранения должна предпринимать усилия для защиты от коронавируса, так как это новое заболевание, мы должны знать, что оно находится под контролем. Надо понимать, что когда говорят, что человек умер от коронавируса, это не совсем верно. Вирус-возбудитель делает своё печальное дело, а причинами смерти являются другие патологические процессы и состояния, которые стали возможны или усугубились в связи с внедрением коронавируса.
Кроме того, эпидемия высветила определённую проблему, которой власти, и, в частности, законодатель должны были заниматься, но этого не делали. Серьезные вспышка инфекций и полноценные карантинные мероприятия с 70-х годов прошлого века на нашей территории не наблюдались И власти расслабились. Вне зависимости от коронавируса, очевидно, что должна быть система мер, которая позволяет должностным лицам и «Роспотребнадзору» принимать меры по локализации распространения любой эпидемии. При этом должны быть прописаны механизмы защиты прав гражданина, который попадает в орбиту эпидемии. В этом плане в России не очень хорошая ситуация, потому, что вопросы недобровольной госпитализации, лечения у нас более-менее четко закреплены в отношении психических больных и больных туберкулёзом. В отношении других ситуаций у нас есть нормы о карантине, которые позволяют совершать комплекс противоэпидемических мероприятии должностным лицам, но вопросы защиты прав пациента, определения их особенностей, механизмов обжалования нарушений, не прописаны вовсе. Забыл законодатель эту группу правоотношений четко обозначить.
Поэтому в отношении граждан сейчас можно ссылаться лишь на сознательность, на перечень опасных для здоровья инфекций, куда в конце января срочно внесли коронавирус, Необходимо сейчас ставить вопрос о подготовке всеобъемлющего законодательного акта о предупреждении и лечении инфекционных заболеваний, в том числе, в недобровольном порядке.
Александр Мохов 
«Закония» в соц. сетях