Если законодатель стремится защитить работника от увольнения, то суд – нет
Сообщение новостей: где-то в Челябинской области сотрудник одной компании сообщил про «откаты» в полицию. И так получилось, что через десять дней после этого он упал с седьмого этажа и разбился. Вроде, вышел покурить, да неудачно. Хотя на самом деле он не курил.
В моей практике точно совершенно никто не выходил курить и не падал. Но о подобных случаях я, конечно, слышал. Один небезызвестный полицейский чин тоже вышел туда, где курят. Сам он не курил, но вниз головой слетел. Это преступление, и я думаю, что это скорее исключение из правил, когда такими кардинальными методами борец с коррупцией изолируется из процесса.
А в большей степени суть новых антикоррупционных поправок – защита работника не от преступного посягательства, а скорее от репрессий работодателей. Я думаю, что в более массовом порядке на сегодняшний день применяется в Российской Федерации такая форма давления начальства как дискриминация.
Кто такой борец с коррупцией на сегодняшний день, активист или нарушитель дисциплины? Если граждане начнут сообщать о коррупционных проявлениях на работе, раз уж у нас государство в лице аж первого лица провозгласило борьбу с коррупцией приоритетной задачей государства и общества, и нас как общество привлекает к этой сложной работе, то каким-то образом мы должны государству помогать. И вот что делать, если граждане вдруг начнут сообщать о коррупционных проявлениях на работе, а их за это будут увольнять безбожно? Судя по результатам голосования на форуме «ЗАКОНИИ», большинство респондентов, нами опрошенных, 52,5% – за то, чтобы увольнять руководителей, которые норму о защите заявителей нарушают.
Не так давно в Министерстве юстиции было заседание рабочей группы президиума Совета по борьбе с коррупцией, членом которой я являюсь, и там обсуждалась инициатива Минтруда, который предложил, чтобы на государственных, муниципальных предприятиях и ведомствах внедрить систему, при которой добросовестного активного сотрудника уволить нельзя без согласования со специальной комиссией.
А вот в бизнесе, в других предприятиях, не имеющих отношения к государству, в частных, такого нет. И поэтому любой сотрудник, обнаруживший у себя на предприятии коррупционные проявления, если он об этом сообщит куда следует, будет уволен, скажем, по сокращению штата, и он в суде правды не добьется. Вспомним небезызвестное дело дело Егора Попова. Сообщил о нарушениях финансовой дисциплины, о финансовых злоупотреблениях у себя на предприятии. Ну и что, устроили ему сокращение штатов. И тут действительно загвоздка в судах, потому что суды, которые должны стоять, наверное, во главе этой борьбы с коррупцией, почему-то как раз наоборот находятся. И пока им сверху кто-то не скажет, что вот теперь нам нужно защищать работника от репрессий работодателя, потому что у нас задача борьбы с коррупцией находится в приоритете, суды палец о палец не ударят.
Это проблема, которая, на мой взгляд, более существенна. Законодатель почему-то все-таки более расторопен в этом плане и законы принимает, а вот суды ту же самую 3-ю статью Трудового кодекса весьма вольно.
О ментальности нашего народа. Конечно, у нас исторически относятся к стукачам, к доносителям негативно. Наверное, надо пройти какой-то определенный барьер, какой-то рубеж, пока общество дойдет до размышления, что хуже: сообщить о случае коррупции куда следует, либо позволить преступнику, этому коррупционеру продолжать свою преступную деятельность.
Условно говоря, мне как работнику не нравится, что мой руководитель дает взятки налоговой, пожарному инспектору, трудовому инспектору, какому-нибудь полицейскому местному. Потому что эти люди берут деньги из моего кармана. Чтобы содержать их, работодатель недоплачивает мне. И когда люди поймут, что грабят их… а никому не нравится, когда грабят…сообщая об этом, они перестанут считать себя стукачами.
Минтруд начал все-таки с государевых структур, а потом на частные лавочки все-таки перейдут, чтобы каким-то образом человек должен быть прежде всего защищен от репрессий.
Но мне кажется, что самое эффективное – это не законодательство менять, а довести до сведения судейского сообщества, у которого какое-то мышление закостенелое: ребята, вы же здесь поставлены защищать права трудящихся прежде всего. Не законодатель, ни полицейские, не какой-то надзирающий орган и не президент России, а прежде всего суд. Вот, к сожалению, у меня очень много критики в отношении судейского корпуса в этой связи накопилось.
13.11.2017
Комментарии