Новости недели с Рубеном Маркарьяном

Родственники жертв «русского Брейвика» вряд ли дождутся от него выплаты компенсаций. По 555 лет люди не живут. А раньше возместить причиненный вред пожизненно осужденный за расстрел 6 человек Дмитрий Виноградов и при желании не смог бы.  Если ему (а это еще под вопросом) разрешат работать в тюрьме, то в лучшем случае будет получать около полутора тысяч рублей в месяц. Выплатить же он должен по решению суда 10 миллионов. Вот ведь как. Преступник известен, приговор вынесен, а компенсация лишь на бумаге. Но все по закону.

Подозреваемым по легендарному делу маньяка Джека Потрошителя, убивавшего женщин в Лондоне 19 века, среди прочих становился и писатель Льюис Кэролл. Только злодеяния до сих пор не раскрыты, как и еще с десяток столь же загадочных убийств по всему миру. Тут, понятное дело, на  компенсацию вреда, причиненного преступниками, родственникам жертв не то что на бумаге, а и чисто теоретически надеяться не приходится, ибо опять же время неумолимо, а людской век конечен.

В 21 веке в цивилизованных странах ратифицировали Европейскую конвенцию по материальному возмещению ущерба жертвам насильственных преступлений. Ее смысл как раз в компенсации тем жертвам, преступления в отношении которых не раскрыты. Это некий стимул для государств обеспечивать соблюдение правопорядка профилактикой преступлений. Не сумели обеспечить, значит, возмещайте вред из казны. Так говорит эта Европейская конвенция, которую ратифицировал сегодня даже Азербайджан.

В России институт возмещения ущерба ложится бременем на тех, кто осужден, но, как видим, ставку на заработок либо конфискацию средств осужденных особо делать не приходится. А если преступление не раскрыто – тем более. Для соответствия европейским нормам и защиты прав потерпевших минюст РФ готовит законопроект, который позволит жертвам нераскрытых преступлений требовать денежных компенсаций за волокиту.

Таким образом минюст расширяет норму, которая сегодня касается только рассмотрения дел судом, на сферу судопроизводства. За медлительность следователей и сотрудников органов внутренних дел при расследовании дел потерпевшим гарантируется компенсация. Кажется, справедливо. Но выплачивать возмещение ущерба от нераскрытого преступления планируется из госказны. Именно этот момент вызвал дискуссию в экспертном сообществе, интернете, на форуме «ЗАКОНИИ» и в очередном эфире радиопроекта портала.

Не оспаривая пользы введения института компенсации за затягивание следствия как для государства, так и для гражданина, эксперты опасаются, что выплаты потерпевшим за каждый «глухарь» окажутся слишком разорительными для бюджета, а, следовательно, и для налогоплательщиков, в числе которых те же потерпевшие. Как выразилась в эфире одна радиослушательница, «полиция не чешется, мое дело не раскрывается, а я за это сама себе заплатить должна из своей пенсии?». Известный криминолог, Заслуженный юрист России, первый проректор – проректор по научной работе МГЮА Игорь Мацкевич, в свою очередь, склоняется к варианту, когда платить компенсацию должны все-таки правоохранители, по вине которых преступление осталось нераскрытым.

Председатель президиума Московской центральной коллегии адвокатов, национальный президент Всемирной Ассоциации юристов в РФ  доктор юридических наук Игорь Трунов еще три года назад говорил о том, что благородный институт компенсации жертвам нераскрытых преступлений не имеет отношения к казне. Так же решили недавно и сибирские судебные приставы, добившиеся выплаты компенсации семье несовершеннолетнего ребенка, пострадавшего от действий педофила. Родственникам преступника пришлось взять для этого кредит в банке. Так что ратифицировать цивилизованные конвенции мало, надо продумать, откуда деньги брать, как и кто будет исполнять нормы.

Кроме того, конечно, нужны четкие критерии, на основании которых такая компенсация может быть присуждена гражданину. То есть, назначена по решению суда, а не автоматически выдана любому потерпевшему, обратившемуся в минфин с заявлением о проволочках следствия. Это, по мнению юриста Вячеслава Голенева, спасет институт компенсации и от части недобросовестных правоохранителей, и от особо предприимчивых граждан.

Я бы акцент сделал вот на чем. Следствие должно работать без «висяков», чтобы государству не пришлось возмещать ущерб за виновных в волоките лиц. Тогда не нужна будет предлагаемая компенсация. Другое дело, когда, скажем, следствие работало по полной, но виновное лицо так и не было установлено, либо признано невменяемым, либо у него вообще нет материальных средств. В этом случае государство обязано как-то поддержать человека. Но это отнюдь не возмещение причиненного вреда. Иначе правоохранители либо начнут отбиваться от приема заявлений граждан о преступлениях, либо «вешать» дело на невиновного, лишь бы не «засветиться», заставив государство раскошелиться( так мы в принципе закроем людям возможность обращаться в правоохранительные органы за правовой защитой).И без того, по данным судебного департамента при Верховном суде России, за год суды присудили более 2,5 млн руб. за нарушение разумного срока уголовного судопроизводства. Кстати, допустим, присудили, а дальше что?

В практике юриста в сфере гражданско-правовых отношений Татьяны Гусевой – семь лет битвы со следователями и компенсация  за «нарушение разумных сроков на осуществление правосудия органами следствия». Она наконец получена. 100 тысяч (а ущерб гражданину был причинен на 7 миллионов). Казалось бы, победа: доверитель признан потерпевшим от разгильдяйства следователей. Но ни один из них ответственности не понес. Дело «висит», хотя виновный установлен. Осталось всего каких-нибудь три года, и следователи вздохнут облегченно и в последний раз прекратят это дело вполне обоснованно – в связи с истечением срока давности.

Выходит, судиться за «разумный срок» суда или следствия можно неразумно долго, а получишь в результате сумму намного меньшую, чем затраты на услуги адвоката. Вообще разумный срок – проблема мировая. В Италии 10 лет тянулось одно дело, люди пожаловались в Европейский суд, там дело рассматривали еще 10 лет. И сказали в итоге: нет, 10 лет это нормальный разумный срок…

Сегодня сам по себе закон о компенсации за волокиту следствия ничего не меняет в отношении к потерпевшему, который по-прежнему остается  второстепенной фигурой (в отличие от преступника) в судебном процессе. Зато мы можем заявить европейскому сообществу, что защищаем права потерпевших, подсудимых и осужденных  как следует.

Впрочем… Даже если компенсация будет выплачена жертве насильственного преступления или ее родственникам, виновный в его совершении может быть так и не обнаружен. Так что все-таки важнее для судопроизводства: наказать оперативника, который «ничего не делал», или раскрыть преступление? Как бы не стал закон о компенсациях за волокиту следствия, подобно норме о компенсации за необоснованное содержание граждан в СИЗО,  аналогом  не работающего закона о волоките суда, сомневаются юристы. Однако, есть еще надежда, что хотя бы следователи прокуратуры начнут работать эффективнее после того, как правительство запретило им   впадать в ступор, бредить, заикаться и вообще страдать заболеваниями, несовместимыми с профессией.

На днях двум московским полицейским, возбудившим дело против избитого ими профессора, предъявлено обвинение. По словам официального представителя столичного главка следственного комитета, виновные, допустившие принятие «необоснованного и скоропалительного» решения, привлечены к дисциплинарной ответственности, поскольку проверкой установлено, что патрульные превысили должностные полномочия. Максимальная санкция по этой статье – 10 лет.  Как хочется верить, что компенсации за причинение морального вреда и проломленный череп преподаватель крупного вуза с полицейских дождется. Профессору всего-то 79.