Виктор Костромин

Тема коррумпированности судей и методах борьбы с этим явлением поднимается постоянно, особенно в последние 10 лет. Можно только отметить, что в последнее время все чаще и чаще судьи попадаются на прямой взятке. Но общим сложившимся правилом является то, что на судей бесполезно жаловаться с учетом реалий судебной и правоохранительной систем, при которых поймать за руку нечестного судью можно только на прямом подкупе, а все остальное остается в тени. Проблема не в том, кто попадает в судьи, кто рассматривает случаи нарушения, какие квалификационные коллегии принимают по ним решения (можно ведь создать дисциплинарную комиссию, когда люди жалуются), проблема в том, что судьи принимают не объективные решения, не тек как требует закон,
С одной стороны неверно вмешиваться в деятельность судов, но с другой – чувствуется огромное недоверие к судебной системе, и это подрывает устои власти, устои справедливости. И даже те решения, которые были приняты объективно, взвешенно, справедливо, но не понравились какой-то стороне или обществу, воспринимаются также негативно, как и работа тех судей, которые стараются быть объективными и справедливыми, и их немало. Но их не видно за теми, кто порочит честь профессии.   


Дальше...

В России неплохое антикоррупционное законодательство, неплохие УПК и УК, у нас проблема в правоприменении, в исполнении законодательства, в неотвратимости наказания за коррупцию. Да, множество людей считает, что в России коррупцию победить трудно. Нам пишут обращения, жалобы на чиновников, либо молчат, потому, что боятся или не верят. Но, что интересно, нарушив закон, многие ведь сами предпочитают откупиться. Но в то же время, при стагнировании экономики, когда у людей падают реальные доходы, почему-то получается, что у тех, кто находится у власти, принимает решения, доходы не падают? 

Что касается инициативы Минюста, это вообще другая ситуация, напрямую к коррупции, как её воспринимают в обществе, не имеющая отношения. В СМИ и обществе напутали всё! Еще в 2013 году на Совете по вопросам противодействия коррупции Президент дал получение провести мониторинг правоприменения законодательства в этой сфере. По его итогам в 2016 году Министерство труда выпустило соответствующий обзор и только сейчас, в 2019 году, дошла наконец-то мысль, что получился огромный перекос и его надо исправлять. Речь ведь идёт о дисциплинарных взысканиях чиновникам за несоблюдение требований и ограничений антикоррупционного законодательства.

Чиновник- это же не только министр, это же большая армия сотрудников ведомств и служащих на местах. И в ситуации, когда человек не по своей воле нарушил требования, допустим, банк не ту справку выписал, в НДФЛ ошибка, и он не мог это предвидеть, его ждёт наказание. Комиссия по этике может за это дать дисциплинарное взыскание, а если работодатель и члены комиссии недобросовестные, то могут и увольнять. У людей могло что-то сгореть, как, например, в Хабаровском крае, но судебная практика показывает, что людей реально увольняют. Речь идет именно о таких вещах, а не об освобождении от административной и уголовной ответственности за коррупцию. Очень многое в этой связи зависит от комиссий, а в них не представлен независимый орган, который беспристрастно бы оценивал обстоятельства. По идее и по закону там должны быть представители общественности, гражданского общества. 


Дальше...

Ныне определённые законом правила дарения и получения чиновниками подарков работают слабо. Получалось иногда, что прописывают, что сдали подарки, но на самом деле этого не сделали. Когда подарок оценивался уже в десятки и сотни тысяч рублей, только в этом случае чиновник вынужден был его сдавать. И то, когда он был подарен прилюдно. 

Почему определили такой порядок, когда прописано, что именно можно дарить? Практика показала, что администрирование этого закона чрезвычайно сложно. Хранение и оценка подношений – достаточно дорогое удовольствие. И поэтому было принято решение четко определить, что знак внимания должен быть выражен в конкретном виде, и ничего кроме этого.

На самом деле, несмотря на кажущуюся малозначительность этого вопроса, он часть большого комплекса. Проблема в том, что власть нам никогда не объясняет свои шаги. Соответственно, у людей возникает закономерные вопросы.

С моей точки зрения, такой порядок по отношению не только к чиновникам, но и учителям и врачам, абсолютно правильный. Когда мы что-то дарим, мы всё равно таким способом покупаем внимание. Как бы это ни называлось: от души, по долгу службы и так далее. И с 90-х годов, и с нулевых, остаётся проблема: у большей части людей нет возможности подарить достойный подарок. Сегодня в обиходе о таких детях или родителях есть слово «нищеброд». Если где-то до третьего класса ребёнок не понимает, почему его так называют, то дальше он всё понимает, и это очень больно ранит. Хороший букет цветов из трех роз в праздники стоит где-то тысячу рублей. Плюс духи, плюс шоколадка. А если не один ребенок в семье? А если зарплата у обоих родителей в среднем около 40 тысяч? У многих родителей нет возможности купить даже цветы. Представьте, каково ребёнку, который с тремя цветочками приходит, а кто-то приносит роскошный букет? А праздников у нас много. Плюс вечно нужны на что-то средства сдавать, то на питание, то на что-то другое. В другой стране под названием Советский Союз не было такого! Было неудобно дарить, потому, что вроде как подкупаешь человека.

По поводу врачей – это серьезнейшая проблема. Надо разделить частные клиники и государственные. В частных проблемы этой нет – хотите, подарите цветы, но, как правило, обходится без этого. Во всех остальных, практика подарков, к сожалению, распространена. 


Дальше...

Сейчас чиновникам уже обойти налоговые декларации не получится, там же смотрится суммарный доход обоих супругов за три года. Допустим, он составил 20 млн. руб. Дальше смотрим, что они купили, за 5 млн. руб. машину, что-то еще, и тут выскакивает, что 11 млн. в год они платят за обучение своих детей. Если сумма трат превышает задекларированную, тогда соответственно это дело комиссии по конфликту интересов. И если несоответствие* выясняется, то государство подает в суд, и причина в* этой сумме, которую не могут объяснить, откуда она взялась. И тогда с чиновниками поступают просто, либо увольняют по недоверию, либо инкриминируют состав какого-то уголовного преступления, тогда уже соответствующие компетентные органы решают вопрос о привлечении или непривлечении к ответственности.

Сейчас уже появилась такая практика в судах, она небольшая, но есть. Есть еще такая особенность интересная, когда, допустим, некую сумму* задекларировал,* у него вылезло 5 млн. сверху, чиновник говорит «мне заняли товарищи». Есть такая сноска в законе, позволяющая поинтересоваться, позволяют ли доходы товарища занимать такую сумму. Товарищ может сказать, что он не чиновник, не хочет раскрывать свои доходы. Тогда соответствующие органы, как правило прокуратура, подают в суд, потому что по сути, если нет объяснения, не раскрыт источник, то получается, что декларация все равно не достоверна. Уже в суде спокойно в законном порядке разбираются: да, товарищ может занять такую сумму, вопросов нет. А может выясниться, что товарищ работает водителем, у него суммарный доход – 300 тыс. руб.

Сегодня такая практика в судах появляется, и она будет продолжена. Я бы рекомендовал декларировать честно. В этом и состот профилактика коррупции.


Дальше...

Без кооперирования гражданского общества невозможно сегодня бороться с коррупцией. НО: важно для психологического состояния общества, как мы называем людей, сообщающих о факте коррупции, потому что ментально люди не готовы к этому. Нужно очень точное определение, причем термин достаточно лояльный.

Скажешь «стукач», – и у людей сразу возникает отторжение на подсознательном уровне. Информатор – это скорее человек, который работает на спецслужбы. Разоблачитель – громковато… Заявитель – это ближе, нормальный юридический термин. Как ни странно, восприятие терминологии не учитывается почему-то при разработке и продвижении инициатив, при разъяснении, зачем такой закон нужен государству. Очень многое значит формулировка.

В западном законодательстве информаторы получают поощрение. Выплата в процентах от суммы, которую удалось сохранить для казны, если преступление предотвращено. Если проверка подтвердит сообщение о коррупции, будет суд, определится ущерб, лишь тогда пойдет речь и вознаграждении. Это тоже надо объяснять людям! А у нас людям и в Общественной палате, и в Госдуме, и в прессе, и на Первом канале донесли такую идею: ты должен «стучать», а тебе тут же за это деньги заплатят. А народ памятует все, что происходило в нашей стране… У нас вообще проблема – мы не объясняем законодательство.

Вознаграждение в принципе – это нормальная мотивировочная часть. В принципе оно и сейчас уже существует в каких-то делах по терроризму, то есть по большим преступлениям. На самом деле закон об информаторах, который не пропустили, страшен другим. Я разговаривал с одним человеком, она раскрыла в Красноярском Крае схему хищения леса, и ее в итоге уволили. И суд над ворами был, а ее все равно уволили, человек остался незащищенный.

Самое главное: система отторгает желание помочь в борьбе с ворами. Человек в коллективе заявил о факте коррупции. Его увольняют. Нужны поправки в Трудовое законодательство. Затем отношение самих сотрудников: «стукач».

А люди за семью свою тоже ведь боятся? Надо и физическую защиту в крайнем случае оказать.

Дело еще в том, что у нас основные деньги – в бюджете страны, естественно, идут распределения денежных средств, потоков, особенно в сфере государственного и муниципального заказа, и так далее.. Отсюда идет увод денег на собственный карман, грубо говоря, грамотно воруют по финансовым схемам. Так вот, один человек не может провернуть эту схему, понимаете? В ней замешано в качестве исполнителей более десятка людей. И наверняка там есть люди, которые «не в доле». Просто исполнители на уровне бухгалтеров, аудита, еще чего-то, но они понимают, что участвуют в «нехорошей сделке». И они бы могли о преступлении заявить, но они не защищены. Люди уводят миллиарды, хотя простой исполнитель мог бы все пресечь!

Почему сегодня мало заявителей о крупных взятках? Потому что уже никто не берет чемоданами, по большому счету, только идиоты, дейтсвут «схемами». И вот здесь как раз очень важны «простые люди», которые могут сообщить об этих вещах, но имеют право и надеяться на помощь государства. Пока решили распространить только на государственных муниципальных служащих – отдельную категорию, которая наиболее подвержена рискам коррупционного характера.

Изменения нужны и в законе «О прокуратуре», целый ряд поправок надо будет вносить в законодательство. Надо учитывать и следующее: коррупция работает вертикально и горизонтально. И там замешаны и те люди, которые закрывают глаза на нарушение. А почему они это делают?

Человек внутри заявил, что начальник вот это делает. Проводится проверка, и если это подтверждается – соответственно, принимают меры административного характера на данном этапе, потому что, возможно, нет прямого факта передачи денег или еще чего-то такого. Прокурор их прикрывает : «Да, это есть, но преступления не совершено». Но при этом человек, который дал такую информацию или заявил об этом, остается в том же рабочем коллективе. Соответственно, от него тут же избавляются. В целом у нас до сих пор защита свидетелей не развита, и куда-то переселять человека по защите свидетелей – это тоже проблема. Против него не только увольнение из системы, но против него встают и те, которые, так или иначе «в курсе».

Механизмов давления на этого человека огромное количество. И, конечно, государство должно просто принять закон о защите заявителя, его можно потом дополнять в связи с практикой, но необходимо, чтобы основа уже была для того, чтобы люди хотя бы не опасались.

А мотивировочная часть, финансовая, это просто премия за добросовестное отношение, гражданскую позицию, что человек не побоялся. Размер вознаграждения может обсуждаться. Скорее всего, это лучше как процент, по сути.


Дальше...

Конфискация исключена из системы наказания для того, чтобы развиваться дальше, не возвращаться к тому опыту, который мы прошли в свое время в Советском союзе. Там практически по каждой статье присутствовала конфискация имущества.

Я лично абсолютно против полной конфискации. Сегодня предлагается ее вернуть по двум тяжким статьям, через год предложат еще другие, не менее тяжкие статьи. Но проблема не в отсутствии полной конфискации, а именно в механизме осуществления, в правоприменении. Вопрос правоприменения у нас всегда, к сожалению, страдает. Особенно активно последние 3 года, федеральные власти пытаются вносить достаточно грамотные законы, но, как ни странно, начинает отсутствовать инструмент исполнения.

В плане конфискации мы столкнулись с тем, что не выполняются решения суда о кратных штрафах. Попался гражданин на коммерческом подкупе, что тоже является коррупционной статьей, или на каком-то мошенничестве, и штраф у него многомиллионный, а на 2-3 млн. руб. вообще все его имущество. Значит, он никогда не выполнит полностью решение суда. Люди, отрабатывающие определенную коррупционную модель поведения, прекрасно все понимают и прячут деньги. Когда, благодаря работе правоохранительной системы, мошенник попадает на скамью подсудимых, и решением суда признается виновным, то ему назначают кратный штраф, но у него ничего не оказывается, он нищий, а дети его вдруг стали миллионерами, у них вдруг фирмы образовались огромные. Откуда эти средства, конечно, у них никто не спрашивает.

И здесь мы столкнулись с огромной проблемой. У нас же служба судебных приставов исполняет приговоры суда, и у нее нет на сегодняшний день инструмента, чтобы найти эти активы, арестовать и доказать причастность конечного бенифициара этих денег. Естественно, эти активы могут быть и не здесь, а где-то за рубежом. Там ищут, там есть службы, которые занимаются и мошенничеством, и хищением, и коррупционными преступлениями. В итоге разыскивают, там и срока давности нет.

Предположим, у чиновника есть определенный доход и он его куда-то потратил, его годовой доход не соотносится с его годовым расходом. В Европе, если есть реальные доказательства криминальности этих денег, но нет доказательств, чтобы открыть дело и посадить его, детектив идет к судье, предъявляет доказательства, и чиновник сам объясняет добропорядочность приобретения этих средств. Откуда эти деньги взял? Если не может членораздельно ответить, как они к нему поступили, и заплатил ли с них налоги, то эти деньги конфисковываются в доход государства.


Дальше...

Идея премировать, побуждать граждан к получению денег за то, что они кого-то там, коррупционера какого-то, скажем так, сдадут? Я абсолютно убежден, что данная норма не будет работать, потому что механизм не позволяет этого делать.

У нас граждане как это воспримут? Они воспримут следующим образом. Раз он ворует, я уже оповестил об этом соответствующие органы, чтобы они приняли меры к этому коррупционеру. Но для того, чтобы доказать, что человек действительно коррупционер, существует такая норма, как факт передачи взятки, да? Она соответственно готовится. Это механизм, который чрезвычайно сложен сегодня, у правоохранительных органов сегодня и без того проблемы с этим, с доказательной базой.

Но там есть здоровое ядро, в тексте доклада об антикоррупционных мерах президенту. Что я имею в виду. Вот, представьте, мы в основном разговариваем о бытовой коррупции, где относительно небольшие суммы взяток. Но ведь основная проблема – это коррупционные связи лиц, которые распоряжаются бюджетом страны на всех уровнях сегодня, потому что, все-таки основные деньги в бюджете. Все, что связано с госзакупками, все, что связано со строительством, разрешительной документацией, это на самом деле блокирует, это уничтожает конкуренцию и в итоге порождает взаимосвязь коррупционного чиновника и бизнеса.

Так вот, что я имел в виду: было бы неплохо подумать о следующем. Может быть, наоборот, ввести как раз поощрение не в денежном эквиваленте. Если бизнесмен готов сам передать эти деньги, ту самую «взятку», тогда государство защищает его, а он получает этот подряд или выигрывает конкурс – как поощрение.

Встает вопрос о доверии власти. Человек, гражданин вообще обязан помогать своему государству, в том числе бороться с коррупцией, я даже не понимаю, почему у нас в мозгу понятие такой «стукач». Это насчет того, что надо мотивировать граждан. Я думаю, те обращения, которые уже существуют, власть должна видеть, реагировать на них, укреплять в обществе понимание неотвратимости наказания для коррупционера после сообщений о его «работе» от граждан. Потому что может быть совершенно противоположная ситуация.

Из моего опыта. Допустим, в Челябинской области (бюджет района 800 млн) был муниципальный депутат, он стал писать везде письма, где показывал, каким способом и где происходят хищения бюджетных денег. Ну и что вы думаете? Он сейчас сидит под домашним арестом за то, что он, якобы, фотоаппаратом ударил какого-то судебного пристава.

У нас даже честного человека подставить очень легко, и поэтому граждане не доверяют правоохранителям, если не сказать, как ни странно, боятся, сотрудничать с ними.


Дальше...