Юлия Галуева

Сегодня риэлтор – это не профессия, а призвание. Формально, чтобы быть риэлтором – посредником при заключении сделок с недвижимым имуществом – сейчас не нужно иметь специального образования. Законопроект о риэлторской деятельности предполагает его наличие для профессиональной аттестации, однако «образовательные программы в области риэлторской деятельности» – всего лишь курсы обучения, не имеющие никакого отношения к юридическому образованию. Между тем, заключение сделки без юриста в надежде, что риэлтор – гарант того, что «все будет хорошо» невероятно рискованно.

В отсутствие единого закона риэлтором может работать абсолютно любой активный человек, имеющий силы и желание перерабатывать большое количество объявлений о продаже жилья. Ограничить их какими-либо рамками, на мой взгляд, невозможно.

Следует понимать, что риэлтор – это только помощник в анализе существующих предложений на рынке недвижимости и выборе оптимального варианта покупки или продажи.

Риэлтор НЕ может и НЕ должен отвечать за юридическую чистоту сделки, если он работает в одиночку. Агентства недвижимости в штате имеют юристов, которые изучают документы перед сделкой и дают определенные заключения. Но при этом надо помнить, что цель риэлтора – сделка любой ценой, потому что для него это способ получить вознаграждение. Зачастую риэлторы агентств предлагают своим клиентам рискнуть, не предупреждая о возможных негативных последствиях.

Сделать риэлторскую деятельность профессиональной и саморегулируемой – значит разделить риэлторов на тех, кто вступит в СРО и тех, кто будет продолжать заниматься «представительской деятельностью». Это удорожит стоимость работы риэлторов, но не обеспечит надежность заключаемых сделок. Кроме того, у людей появится ложное чувство, что раз профессиональный риэлтор участвует при подготовке сделки, в дальнейшем проблем не возникнет. Это не так. И даже знание риэлтором основ юридической грамотности, а также курса правовых аспектов при заключении сделок никогда не заменят высшего юридического образования.


Дальше...

К сожалению, я не вижу каких-либо перспектив в более легком пути для мам по взысканию алиментов после декриминализации статьи "злостное уклонение от уплаты алиментов". Потому что фактически закон немножко изменяет систему привлечения к ответственности недобросовестного родителя, то есть вводится административная ответственность, и в случае, если повторное нарушение родителем совершается, соответственно, уже он может быть привлечен к уголовной ответственности. Но, тем не менее, какого-то механизма, как заставить родителя работать или как заставить его не скрывать доходы и каким образом получить информацию о том, где он работает и какие у него есть источики средств к существованию, закон не дает. И фактически получается ситуация, что у нас изменяется вид ответственностию. Но, мне кажется, что как уголовной ответственности не сильно боялись недобросовестные родители, и привлечение к уголовной ответственности было более чем редким случаем, точно также не побоятся они и сейчас административной ответственности. Потому что административный штраф, к которому они могут быть привлечены, это 20 тыс. руб. Да, предусмотрена мера исправительных работ, мера административного ареста, но отсутствует механизм привлечения к таким видам ответственности, и следовательно, вероятнее всего, максимальное наказание это будет штраф 20 тыс. руб. И говорить о том, что женщине, которая одна* воспитывает ребенка, станет в этом случае проще получить деньги на его содержание, не приходится.

Очень часто прибегают недобросовестные алиментоплательщики к такому способу, как существенное занижение собственной заработной платы или получение заработной платы на кого-то из родственников, например, когда работодатель лояльно к этому относится. Очень многие компании, к сожалению, идут на зарплату в конвертах по вполне понятным причинам. И вот как раз механизма, как выявить недобросовестного работодателя и как выявить реальный размер заработной платы, в настоящее время не существует. А это как раз, как мне кажется, один из ключевых моментов, который помог бы взыскать средства на содержание ребенка в том размере, который, по крайней мере, является более или менее адекватным. К сожалению, в данном случае и мама ничего сделать не может, потому что при данной справке судебный пристав исполнитель разведет руками и скажет, что теоретически можно только требовать взыскания алиментов в размере прожиточного минимума на ребенка. Но, к сожалению, даже прожиточный минимум* чуть больше 10 тыс. руб., не обеспечивает того нормального существования, какого мы хотим для своего ребенка. Поэтому законодатели должны подумать и направить каким-то образом решения на то, чтобы предоставить судебным приставам возможность запрашивать информацию о работодателе, с тем, чтобы более активно получать информацию в налоговых органах, с тем, чтобы ответы на запросы шли не в течение 1,5 месяцев. Пристав отправил запрос, 1,5 месяца ждет ответ или не дождается ответа от работодателя, потому что запрос был проигнорирован. А должно быть: онлайн-запрос отправил, в течение 2х суток получил ответ. Это необходимо для того.чтобы эффективно провести все мероприятия и понять, какой доход у человека реальный, каким образом он живет, как тратит свои деньги, есть ли у него имущество, что это за имущество, и каким образом можно обеспечить достойное существование его ребенку, если он сам отказывается это делать.


Дальше...

Ситуация с Турцией и Египтом получилась достаточно разная, но по обоим направлениям сложная. Что касается Турции, то по закону (и на сайте Ростуризма имеется соответствующее объявление), туристы, отказавшиеся от поездки, имеют право требовать с туроператора возврат полной стоимости турпродукта. Это связано с тем, что Турция признана страной небезопасной для посещения в том порядке, в каком это предусматривает законодательство. Соответствующее уведомление Ростуризм опубликовал, и, следовательно, все туристы могут смело отправляться к тем лицам, у кого они приобрели турпродукт.

Что касается Египта, ситуация несколько иная. Дело в том, что Египет небезопасной для посещения страной официально не признан, несмотря на запрет авиаперелетов, который имеют место быть, Ростуризм не провел всю необходимую процедуру, но не провел, видимо, по каким-то объективным обстоятельствам – потому что не получил соответствующих указаний от полномочных органов, и небезопасной для посещения туристов страной Египет не признан. Именно поэтому в случае отказа от турпродукта по уже объективным сейчас причинам – турист просто не может добраться до Египта – он может требовать с туроператора только те денежные средства, которые туроператор не направил на реализацию будущего отдыха туриста – не оплатил за его билет, не оплатил за его гостиницу. То есть ту сумму, которая фактически осталась у туроператора. Как правило, эта сумма ничтожно мала, и, естественно, в сравнение со стоимостью турпродукта не идет.

Если вам обещают вернуть 30% от полной стоимости – это даже достаточно значительная сумма возврата. Это значит, что туроператор, вероятнее всего, провел переговоры с авиакомпаниями, то есть были не оплачены или возвращены какие-то денежные средства, оплаченные за билеты. Возможно, еще не оплачены в полном объеме средства за отели.

Вариантов развития ситуации с Египтом может быть несколько. Вполне возможно, что в этот период до момента отлета конкретных туристов Египет таки будет признан небезопасной для посещения страной, и в этом случае на туроператора будет возложена 100% ответственность. Но, к сожалению, перспектива, о возврате лишь непотраченных турооператором средств в лучшем случае и банкротство турфирм весьма вероятнее, потому что вал требований возвратов, который сейчас последовал от туристов, никаких других вариантов туроператору не оставляет. Вероятнее всего, страховки имелись не у всех; вероятнее всего, страховыми суммами не погашаются те обязательства, которые возникли у туроператора, следовательно, другого пути у туристической индустрии, как банкротство, в такой ситуации, видимо, нет.

Чтобы оказывать какую-то денежную поддержку коммерческим организациям (в данном случае все туристические компании – это коммерческие организации), необходимо найти какое-то основание. Мне сложно сказать, найдет ли государство основания для того, чтобы в такой, достаточно непростой момент финансировать риски, а здесь формально это риски предпринимателей. Юридически такой обязанности у государства, естественно, нет.

Я встречала случаи, когда клиент и турооператор находили некий, что называется, компромиссный тур. Туристам меняют направление, они соглашаются на какие-то определенные условия доплат, а туристические компании, причем, достаточно крупные туристические компании, естественно, которые имеют серьезный вес на туристическом рынке и могут каким-то образом договориться – и с авиакомпаниями, и с гостиницами за рубежом, предусмотривают какие-то возможности получить определенные скидки, и, следовательно, обеспечить цену своим турам, может быть, ниже, чем она была бы. Таким образом, потери туриста от перемены места отдыха не столь значительны, как они могли бы быть.

Но сейчас, честно говоря, достаточно серьезная паника на рынке. Потому что впереди Новый год и предложить туристам какую-то альтернативу уже невозможно просто потому, что уже все раскуплено было еще летом. А предлагать какие-то дорогие варианты нет возможности, потому что, к сожалению, сейчас самыми пострадавшими от невозможности вылететь на отдых в Турцию оказались не самые обеспеченные слои населения, которые не могут купить дорогую путевку в какое-то более спокойное, но более далекое направление.


Дальше...

Перспективность законопроекта, ужесточающего пользование автомобилями, зависит от того, каким образом законодатели решат построить модель ограничения. Потому что ограничение по гражданско-правовой части, то есть ограничение на право собственности, вероятнее всего, будет весьма затруднительно. Почему? Потому что, во-первых, для того, чтобы вносить изменения в законодательство в целом и, возможно, даже в Конституцию РФ, которая предусматривает определенные свободны и нерушимость права собственности, это должна быть не московская инициатива, а некая федеральная инициатива. С другой стороны, если законодатели решат действовать административным путем, то есть не ограничивать ни в коем случае право собственности как таковое, но ввести некие административные ограничения, наподобие платных парковок, то вполне возможно, что все предлагаемые инициативы в виде обязательности приобретения парковочных мест, обязательности гаражей или стоянок, будут очень существенно влиять на возможность приобрести машину. Такая возможность будет сохраняться, но реализовать эту возможность можно будет исключительно при соблюдении ряда ограничений.

Нам нужно понять, какую проблему мы должны решать – проблему количества автомобилей или проблему экологии. Проблема экологии, бесспорно, очень существенна, а для Москвы особенно, но не надо считать, что автомобили – это основная беда нашей экологической обстановки. Проблема с экологией в Москве есть, в том числе и из-за автомобилей, но и из-за других факторов тоже. Почему не начать с других факторов? Например, с фактора вынесения предприятий, которые загрязняют воздух, с фактора рекультивации отходов в Московской области. Если те свалки, которые есть в Московской области, привести в порядок, то вполне возможно, экологическая обстановка в области и, соответственно, в Москве сильно улучшится. То есть, мне кажется, что начинать с автомобилистов – это начинать с граждан как с незащищенного слоя, а не с бюджетных ассигнований в глобальные масштабные проекты, было бы не вполне справедливо, на мой взгляд. Я, именно как гражданин, как автовладелец, как человек, у которого семья, которому удобно передвигаться на машине, с ужасом думаю о том, что будет, если вдруг я каким-то образом буду вынуждена свое транспортное средство оставить возле дома, к примеру, или продать, потому что я не могу им пользоваться.


Дальше...

Я полагаю, что мера по лишению алиментов престарелых родителей, не плативших алименты своим детям, не очень эффективна. На кого направлена эта мера? На защиту тех несовершеннолетних детей, которые сейчас нуждаются в поддержке своих родителей? Если да, то мы сейчас говорим о тех родителях, которые либо злостно уклоняются от содержания своих детей, это маргиналы, алкоголики, наркоманы, которые не думают о том, что когда-нибудь через 20-30 лет они будут получать содержание от своего ребенка, у них такого мышления на 20-30 лет вперед нет, либо люди, которые оказались в ситуации невозможности помогать своим детям в силу каких-то объективных или субъективных причин. Это вопрос безработицы, каких-то сложных взаимоотношений между детьми и родителями, когда, например, один из родителей ограждает второго и от финансового содержания ребенка, и от общения с ребенком. Есть, конечно, категория безответственных людей, которые эгоистично относятся к собственным детям. Я думаю, эта категория также не задумывается о своем будущем, на что направлена предлагаемая мера, - «если ты не поможешь своему ребенку, он в будущем не поможет тебе».

Мне кажется, что меры необходимо направить на то, чтобы те дети, которые не получают содержание от своих родителей, получали бы содержание в принудительном порядке от тех же самых родителей. Меры, направленные не на угрозу в будущем, а на эффективное получение помощи сейчас. То есть, если родитель цинично уклоняется от содержания своего ребенка, то у нас существует уголовная ответственность, в том числе, за злостное уклонение от уплаты, хотя, к сожалению, статья практически неработающая. Надо развивать и придумывать те меры, которые помогли бы этим детям получить содержание от своих родителей, заставили бы родителей хоть как-то работать, хоть как-то помогать.

Мы зачастую сталкиваемся с тем, что бывают родители, которые ведут дворовый образ жизни, когда они с утра встречаются у пивного ларька, и там и проходит их день. Суду действующей нормой предоставлено право освободить детей от обязанности по содержанию своих нетрудоспособных родителей, если родители уклонялись от обязанности по содержанию детей. В данном случае будет судебный процесс, придет родитель и скажет, что нуждается в поддержке детей, что он малоимущий. И придет ребенок и скажет, что этот родитель уклонялся от его содержания, не встречался с ним, когда тот был маленьким, бремя заботы нес на себе второй родитель или бабушка с дедушкой. Суд будет разбирать эти обстоятельства. Да, это сложно доказать. Это ключевая проблема, что между началом обязанности и окончанием обязанности промежуток лет 50, а то и больше. Целая жизнь. Когда родитель содержит своего малолетнего ребенка и лет через 30 обращается к своему уже взрослому ребенку с просьбой о помощи, бесспорно, говорить о сборе дорказательств или о том, что может являться доказательством в данном случае и каким образом они должны быть представлены, сложно, и сейчас, наверное, в случае, когда возникают такие судебные процессы, представление таких доказательств практически невозможно.


Дальше...