Легендарные тюрьмы. «КАЗАРМА 303»

«Казарма 303» была самой страшной тюрьмой Албании, начиная с 1968 года вплоть до падения албанской коммунистической диктатуры в 1991 году. Эксплуатация медного рудника, находящегося рядом с полуразрушенной тюрьмой, который ранее разрабатывали заключенные, возобновилась в 2018 году.

В двух часах езды к северу от Тираны Зенель Дрангу делает остановку возле моста, перед тем как машина проделает еще семь километров по извилистой и ухабистой дороге, ведущей к тюрьме «Спач», скрывающейся между гор в округе Мирдита.

– Тюрьма начиналась прямо здесь. Эту дорогу мы называли «дорогой слез». Но памятный знак, который мы поставили здесь в конце августа 2018 года, не понравился местным коммунистическим властям и был снят…

Бывший заключенный, крепкий 69-летний здоровяк, являющийся президентом Ассоциации политзаключенных, начинает свой страшный рассказ.

Именно здесь, возле моста останавливались автобусы Народной Социалистической Республики Албании – небольшой европейской «Северной Кореи», являвшейся хранительницей сталинских догм вплоть до 1991 года. Матерям и женам заключенных приходилось пешком преодолевать семикилометровую дорогу в надежде обнять отца, сына или мужа во время 25-минутного свидания, проходившего под пристальным надзором. При этом, пока женщины добирались до тюрьмы, существовал риск быть похищенной, а иногда и изнасилованной…

«Опозоренные» семьи
Согласно коммунистической идеологии, эти женщины, молодые и старые, а также все их семьи, являлись «опозоренными». Их попавшие в тюрьму родные являлись «пятнами», позорящими коммунизм, и, соответственно, бросали тень на свои семьи, членов которых запросто можно было уволить с работы или отправить в ссылку в сельскую местность. Так что быть родственником политзаключенного было и позорно, и опасно.

– Мои братья и сестры, мои кузены – все являлись «опозоренными». Им было запрещено получать высшее образование, и из-за меня у них не было будущего, – рассказывает Зенель Дрангу.

Однако многие местные жители думали, что эта тюрьма, называвшаяся в народе «казармой 303», действительно была воинской частью, а не страшным местом заключения и каторжных работ. Рабочая партия Албании, главой которой являлся параноидальный диктатор Энвер Ходжа, в период с 1968 по 1991 годы отправляла сюда не только осужденных за общеуголовные преступления, но и многих представителей интеллигенции, художников, религиозных деятелей, диссидентов, выражавших недовольство рабочих и крестьян. Все они признавались виновными в саботаже, попытке побега из страны или в антиправительственной агитации и пропаганде.

Тюрьма, созданная природой
Это место, затерянное в горах, было настоящей естественной тюрьмой, которой не требовалось никаких стен. Зенель Дрангу рассказывает, что Мехмет Шеху, кровожадный премьер-министр и правая рука диктатора, лично облетел это место на вертолете и выразил радость, что было найдено такое идеальное место для заключенных.

– Он сказал: «Вам никогда не выбраться отсюда! А в случае империалистического вторжения вы все будете тут же казнены», – говорит бывший заключенный Зенель Дрангу. – Даже солдаты, охранявшие это место, чувствовали себя, как в тюрьме. И это делало их агрессивными.

Зенеля Дрангу посадили в 1973 году. 24-летний молодой человек мечтал о другом мире, тайно слушая «Радио Ватикана» и «Голос Америки». Вместе со своим другом он бежал и пересек границу с Черногорией.Оба они были быстро отправлены обратно в свою страну югославским режимом и там приговорены к 16 годам тюремного заключения, как и остальные 13 692 албанца, пытавшихся сбежать из коммунистического «рая» (988 убиты на границе). Его друг, оспоривший приговор, был казнен.
В мае того же 1973 года условия содержания под стражей: голод, камеры на 54 человека каждая, с соломенными матрасами, располагавшимися в три яруса, и бесчеловечный труд в близлежащем медно-пиритовом руднике были настолько жестокими, что заключенные устроили восстание.

– Все 1 400 заключенных вставали в 5 утра на проверку. Если кто-то вдруг опаздывал, перекличка начиналась заново. Надо было встать пораньше, чтобы успеть умыться. Те, кто по какой-то причине не шел на работу в шахту, должны были целый день читать «монументальные» произведения Энвера Ходжи, изданные в семидесяти томах.

Поиск человеческих останков еще не начался
Стоя посреди обветшавших зданий полуразрушенной тюрьмы, заброшенной и разграбленной после краха коммунистического режима, Зенель Дрангу показывает место, где мятежники в отчаянной браваде вырезали с албанского флага красную звезду и размахивали этим флагом, требуя положить конец режиму. Четверо лидеров восставших были казнены, еще 66 заключенным ужесточили наказание.

– Они могут быть похоронены там, – говорит Зенель Дрангу, глядя на склоны гор на другой стороне реки.
Останки одного журналиста и двух студентов, казненных в 1979 году, вероятно постигла та же участь.
– Они написали Энверу Ходже, что хотят умереть при коммунизме, но при умеренном коммунизме, как при Брежневе, – говорит Зенель Дрангу.

Поиск человеческих останков еще не проводился. Умерших от истощения, болезней или побоев хоронили на кладбище в долине.

«Не ешь, молчи и будь доволен»
Зенелю Дрангу, поскольку в те времена он был молодым, высоким и сильным, удалось выжить в тех страшных условиях.

– Я один из немногих выживших, – говорит он.

Стоя перед единственной ржавой сохранившейся шахтной вагонеткой, валяющейся посреди этого пустынного ландшафта, бывший заключенный вспоминает, как ему и другим приходилось работать в качестве ломовой лошади.

– За 24 часа нужно было наполнить 900 однотонных вагонеток. Вольнонаемные выполняли техническую работу, готовили взрывчатку. Некоторые из них сочувственно относились к арестантам, другие же не брезговали сообщить, что тот или иной заключенный не выполняет норму, и его за это могли отправить в карцер. В этих карцерах цементные пол и стены были настолько холодными, что приходилось постоянно двигаться, чтобы выжить. А одеяло было таким тонким, что сквозь него можно было видеть луну и звезды.

– 29 ноября, – продолжает Зенель Дрангу, – мы празднуем освобождение от фашизма и нацизма. Это важная дата для Албании. Но потом мы пережили еще более худшие времена. Фашистский принцип «Ешь и молчи» трансформировался в «Не ешь, молчи и будь доволен». Мы должны были быть самой счастливой в мире страной.

Выйдя из тюрьмы в возрасте 40 лет, Зенель Дрангу узнал, что его мать умерла 6 лет назад. Он познакомился с женщиной, которую для него подыскали родственники.

– Освободившиеся заключенные должны были быстро жениться. Это было партийное требование. Считалось, что женатые не будут мутить воду и участвовать в восстании, – объясняет он.

Сделать из разрушенной тюрьмы мемориал
От этого места, имеющего трагическое прошлое, символизирующее преследования инакомыслящих со стороны албанского тоталитаризма, остались только каменные стены. В 2015 году международная неправительственная организация World Monuments Fund¹ включила тюрьму «Спач» в число пятидесяти памятников на планете, которым угрожает полное разрушение. Если до сих пор эта тюрьма не до конца разрушена, так это благодаря финансированию, предоставляемому Швецией, и работе общественной организации «Культурное наследие без границ», основанной шведскими архитекторами.

В 2017 году эта НПО очистила и обезопасила место, где находится тюрьма, отремонтировала некоторые, наиболее подверженные разрушению, стены, установила ряд указательных знаков.

– Мы хотим сделать это место памятником и местом для учебы, – объясняет Неди Петри, сотрудник НПО. – У нас пока очень мало исторического материала. Наши поиски документов, карт, фотографий не очень успешны. Эта информация до сих пор засекречена. Управление архивов лишь недавно создано и только начинает свою работу, – объясняет он.

История, которую не изучают
Семеро студентов, приехавшие сюда работать вместе со шведской НПО и родившиеся уже после падения режима, говорят, что они не знают эту страницу истории страны. Один из них – Марко – хочет понять, за что пострадала его семья. А вот, например, Этильда слышала, как ее родственники говорили, что при коммунистах было все хорошо.

– Это наше самое большое несчастье, – вздыхает Зенель Дрангу, – потому что история Албании не преподается ни в школах, ни в лицеях.

Социалистическое правительство Эди Рамы, находящееся у власти с 2013 года, понемногу начинает приподнимать занавес истории диктатуры. Мирела Кумбаро, министр культуры, поддерживает идею сделать из тюрьмы «Спач», а также из тюрьмы «Телепена», которая также во времена диктатуры, в 1948-1952 годах, являлась местом для интернирования инакомыслящих, памятные места. Но на территории «Спач» пока ничего не меняется. За исключением того, что медный рудник и новый, примыкающий к тюрьме завод вновь эксплуатируются с начала 2018 года турецкой горнодобывающей компанией Tete, которая получила 30-летнюю концессию. Эди Рама лично приехал 4 февраля 2018 года, чтобы посетить новую промышленную площадку, которая обеспечивает 200 рабочих мест в долине этого бедного региона. А проходя мимо бывшей тюрьмы, он даже не остановился…

Перевод
Александра ПАРХОМЕНКО

На фото: тюрьма «Спач» («Казарма 303»), позади новый завод.

¹ - World Monuments Fund– международная некоммерческая организация, занимающаяся сохранением исторической архитектуры и объектов культурного наследия по всему миру посредством полевых работ, адвокации, выдачи грантов, образования и обучения.

07.10.2019

Мари ВЕРДЬЕ LaCroix