НОЧНЫЕ ТЮРЕМНЫЕ УЖАСЫ: СТЕНЫ ТЮРЬМЫ ПРЯЧУТ ЧЕЛОВЕКА, НО НЕ ЛЕЧАТ ЕГО

Людей, страдающих психическими расстройствами, в тюрьмах слишком много, что вызывает тревогу. Изоляция, насилие, отсутствие уединения, незащищенность... Тюремная среда ослабляет или ухудшает психологическое состояние заключенных.

Психиатрические больницы всегда были частью жизни Кайла, даже до того, как он стал взрослым, даже до того, как он оказался в тюрьме. Он всегда боролся – по его собственным словам – против идеи «быть сумасшедшим». Борется с этим он и в тюрьме.

Кайл Х. приговорен к пожизненному заключению. С 2001 года он находится в исправительном учреждении «Ривер-Норт» в штате Вирджиния (США). Он откровенно рассказывает, как проходит обычный день, когда стоит нескончаемый гул голосов и когда он сам себя не узнает.

В своем письме он объясняет: «Так не всегда. Есть хорошие дни и плохие дни. Как мне убедиться, что я четко излагаю свои мысли, чтобы все понимали, через что я прохожу?» Ниже мы публикуем рассказ Кайла, как проходит его обычный тюремный день.

Вонючий холодный пот
Утром, когда зажигается свет, я, как правило, уже не сплю. Не думаю, что хоть раз в жизни мне удавалось спокойно проспать всю ночь, не говоря уж о последних девятнадцати годах. Самые лучшие ночи, это когда я не помню снов, когда я просто просыпаюсь, и мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя, вспомнить, кто я и где я. Такие утра мне нравятся.

Другие утра… совсем не такие. Часто я просыпаюсь ночью, кусая кулак, чтобы не закричать из-за одного из тех ужасов, которые преследуют меня и пробуждают ото сна. Для тех, кто не знает, холодный пот воняет. Почти так же, как моча. Врачи называют это «ночными ужасами», но я хочу понять, что именно меня пугает. Все, что я знаю, это то, что сон никогда не был для меня передышкой. Никогда.

Затем начинается день. Встав с постели, чтобы помочиться и умыться, я стараюсь не смотреть на себя в зеркало. Я не знаю, что я там увижу. Иногда не могу разобрать лицо: его заменяет размытое пятно. Иногда я вижу лицо, которое вовсе не мое.

Худшие дни – это когда я вижу свое лицо, но знаю, что это какой-то незнакомый мужчина с другой стороны наблюдает за мной.

Иногда я замечаю, как он двигается через секунду после меня, слегка рассинхронизировавшись. Он наблюдает за мной. Не знаю, что такое темный человек, но меня это пугает. Ночью, когда лежу в постели, я иногда чувствую, как он стоит в зеркале и смотрит на меня. Однако попытки поймать его взгляд тщетны. Как только я пытаюсь посмотреть ему в глаза, он исчезает. Так что я предпочитаю вообще не смотреть в зеркало. Даже когда я знаю, что он смотрит на меня, ухмыляется, издеваясь над моим страхом перед ним.

Время течет странным образом
Двери камеры открываются. Я беру часы и кладу их в карман. Не то чтобы я обращал особое внимание на время, но мне нужно следить за его течением. Время течет странным образом: это не всегда время, которое должно было пройти. Иногда я теряю два или три часа, и я понятия не имею, где был. Внезапно я понимаю, что я больше не там, где только что был. Кто всем этим заправляет? Что я делал? Методы, которые мне пришлось применить, чтобы не дать другим понять, что со мной происходит нечто странное, просты, но, тем не менее, разочаровывают меня.

По крайней мере, часы говорят мне, как долго я исчезаю и сколько часов мне нужно наверстать.

Сегодня это хороший день. У меня встреча с «Телепсихом»¹.

С «Телепсихом» я встречаюсь раз в три месяца. В небольшой комнате я усаживаюсь за маленький красный металлический стол, на меня надевают наручники, и загорается экран телевизора. Вот и она. Это моя врач-психиатр, с которой мы встречаемся уже четыре года – рекорд.

Во время последних наших свиданий я старался рассказывать ей как можно меньше, надеясь, что со временем медикаменты решат мои проблемы, но безрезультатно.

Теперь мне нужно сделать то, что я больше всего ненавижу: снять броню. Быть слабым опасно. Произнесение определенных фраз может отправить вас в черную дыру, но я должен хотя бы попробовать. Я знаю, что больше не могу так продолжать.

Небытие
Итак, я начинаю ей рассказывать. Я рассказываю о ночных кошмарах. Рассказываю, как это – провести 19 лет в тюрьме. Половину жизни я провел здесь. Я не знаю, сколько еще смогу продержаться. Я говорю, что потерял всякую надежду и что ничто не позволит мне изменить мою ситуацию. Я рассказываю ей о назойливых голосах, которые мучают меня в моменты покоя, о вопросах, которые я задаю сам себе о своей личности, и о страхе, что все хорошее в моей жизни – всего лишь галлюцинации, которые я придумываю, чтобы удержаться. Я рассказываю ей о высокомерном взгляде этой скотины из зеркала, как я хочу схватить его, чтобы задушить, из опасения, что он воспользуется возможностью перетянуть меня с собой на другую сторону, и я не знаю, что будет, если он это сделает. Я рассказываю ей о том, как он смотрит на меня, и как я ловлю его на рассинхроне, когда делаю резкие движения. Я говорю ей, как тяжело стало чистить зубы, так как мне так страшно смотреть в это долбаное зеркало. Что я устал сам себе задавать вопросы о своей личности и о том, как я боюсь однажды потерять контроль, и кто бы ни был ответственным, кто бы это ни был, займет мое место, и никто другой не поймет это.

Я рассказываю ей все это и чувствую, как слезы катятся по моим щекам, я ненавижу себя за то, что я такой слабак и позволяю им течь. Но что я могу сделать? Шлюзы сами открываются, и я не могу их остановить точно так же, как я не могу остановить слова, вылетающие из моего рта.

Я рассказываю ей о смерти, о том, что я больше не живу в этом мире, и почему мир от этого не изменится. Я рассказываю ей о своей смерти и о том, что не собираюсь оставлять после себя ничего, что стоит помнить, кроме того, что я убил того, кто делал добрые дела для мира. Никакого наследства, ничего полезного, заслуживающего упоминания. Я не боюсь смерти, я боюсь небытия. Я боюсь, что меня забудут и что я прожил жизнь, о которой не стоит вспоминать.

И все это я ей рассказываю… И когда я заканчиваю, я поднимаю глаза. Она даже не смотрит на меня. Она повернула голову вбок. «Мммм, – произносит она, как будто я только что рассказал ей о погоде. – Есть ли еще что-нибудь, о чем вы хотели бы мне рассказать?» Тогда я понимаю, что никогда не встречал ее, что она просто отражение, подобное тому, что я вижу в зеркале. Ей все равно, она не может или не хочет мне помочь. «Главное безопасность, а не здоровье» – вот как это здесь работает… Я чувствую, как моя броня возвращается на место. Я вытираю слезы и стискиваю зубы. Я никогда больше не потеряю бдительность. Я отвечаю на единственные вопросы, которые их интересуют, тюремную администрацию и ее, чтобы они могли сказать, что делают свою работу: нет, я не хочу причинять себе вред, нет, я не собираюсь навредить кому-нибудь еще, да, я буду продолжать принимать свои лекарства.

Этой ночью, лежа в постели, я чувствую, как он наблюдает за мной из зеркала. Я почти слышу его смех.
Этой ночью я опять не засну…

Перевод
Александра ПАРХОМЕНКО

На фото: тюрьма «Ривер-Норт».
 

¹ - «Телепсих» – психиатр, работающий с заключенными с помощью видеоконференцсвязи.

23.03.2022

Prison Insider