СВЯЩЕННИК И ТЮРЬМА

Тюремные капелланы убеждены, что их присутствие в маргинальной среде необходимо.

Между Гаэтаном и Мишелем существует невидимая связь. Удивительно. Ну что может связывать отчаянно мятежного подростка и капеллана следственного изолятора города Бреста¹.

– Только отцу Ле Дреффу я могу довериться в трудные моменты жизни, – утверждает этот 17-летний накачанный парень с озорными глазами. – Мы же здесь в отделении для несовершеннолетних, а это все равно, что в клетке со львами. Никогда нельзя показывать свои слабости, иначе тебя запросто могут раздавить.

И давайте не будем сравнивать наставления отца Мишеля Ле Дреффа с беседами с психологом.
– Это совсем не то же самое! – убежденно говорит Гаэтан, называя беседы со священником «евангельской традицией».

– Психолог хочет знать, что у меня в голове, он – мозговой врач. А с Мишелем все по-другому, он вроде моего личного доктора. И потом, я все же верующий! И для меня очень полезно видеться со священником.
Не надо, однако, представлять Гаэтана, как «мальчика из церковного хора».

– С 13 лет я то и дело попадаю в тюрьму за кражи. Не знаю, когда завяжу. В пятницу я освобождаюсь, а в понедельник, вполне возможно, вновь окажусь здесь за грабеж. – И парень делает заключение: – Да, я верующий, но настоящим верующим стану, лишь когда перестану порхать по жизни.

«Доктор душ»
Эти его слова, одновременно отвратительные, трогательные и противоречивые, не удивляют 71-летнего отца Ле Дреффа. За последние девять лет, что он провел в СИЗО Бреста, он видел и слышал почти все, что только можно.

– Многие заключенные, такие как Гаэтан, много говорят о морали, но не относят эти слова к себе, к своей жизни, к своим собственным поступкам. Я стараюсь по мере сил заставить их посмотреть на себя самих.
У каждого капеллана есть своя причина «быть за решеткой». Хотя все знают наизусть слова из Евангелия от Матфея («Я был в темнице, и вы навещали Меня»), но каждый придает особое значение своему служению в тюрьме.

– Здесь мы находимся в самой гуще человеческих страданий, на краю общества, – утверждает 57-летний отец Венсан Ферольди, капеллан в следственном изоляторе «Лион-Корбас». – Именно здесь, как и везде, или даже больше, чем где-либо, мы должны быть носителями надежды. Потому что именно здесь чаще всего мы ищем, в чем состоит смысл жизни.

Отец Ферольди признает, что причины его работы с заключенными не всегда были очевидными.
– Когда меня почти десять лет назад попросили отправиться в тюрьму, я боялся, что не смогу понять все те драмы, с которыми мне предстоит столкнуться, – вспоминает этот священник, которого весь следственный изолятор называет «доктором душ».

«Напоминать себе, что мы можем быть лучше»
Спустя несколько лет он сам попросил, чтобы его назначили ответственным за епархиальные тюремные службы.

– В то время я понял всю глубину проблемы, стоящей перед нами: заставить заключенных осознать, что Бог – вовсе не прокурор, что он любит их всех, несмотря на все их поступки.

Отец Ле Дрефф, в свою очередь, пытается, прежде всего, напоминать заключенным, что они «также способны совершать самые любящие и бескорыстные действия»:

– Агапэ² тоже им свойственна. Чтобы убедиться в этом, нужно видеть, как некоторые заключенные приходят на помощь своим более уязвимым товарищам, пытающимся совершить самоубийство.

Одна из бесед буквально изменила 37-летнюю Джеральдину, осужденную за незаконный оборот наркотиков. Как и Гаэтан, она почти каждую неделю встречается с отцом Ле Дреффом.

– Сидя перед ним, начинаешь думать о том, а что ты сама из себя представляешь. Знаете, очень сложно воспринимать себя, как какой-то ноль без палочки. Не то чтобы тюремный персонал был совсем уж бездушным. Проще говоря, те, кто здесь осуществляют за нами контроль, они просто работают, и это нормально. А что касается отца Мишеля, то ощущение такое, будто он здесь только ради нас. Чтобы напоминать нам, что мы тоже можем быть лучше.

«В итоге мне удалось убедить некоторых прихожан начать посещать тюрьму»
Простые верующие не всегда понимают, зачем священнослужители посещают тюрьмы. В то время как в некоторых местах священников не хватает, прихожанам хотелось бы, что священники уделяли им больше времени.

– Всегда и здесь и там есть недовольные, – признает 47-летний отец Тьерри Давид, капеллан в тюрьме «Флери-Мерожи». – Кроме того, обратите внимание, что наиболее критично настроенными являются те, кто меньше всего принимает участие в жизни прихода. Самые вовлеченные, наоборот, понимают наш выбор. Они знают, что наше служение в тюрьме – очень важное дело.

Не без иронии, капелланы часто отмечают, что на мессы в тюрьмы приходит иногда больше народа, чем на свободе.

– В следственном изоляторе почти 15% христиан приходят послушать мою проповедь по сравнению с 2% католиков в приходе, – говорит отец Ферольди.

Еще одно заметное отличие отмечает отец Ле Дрефф:

– Я всегда очень поражен тишиной среди заключенных, царящей во время богослужения.
Осознавая наличие скрытого соперничества между заключенными и прихожанами, отец Ферольди в последние годы постарался организовать диалог между двумя общинами.

– Мне удалось привлечь к участию в жизни тюрьмы «Лион-Корбас» нескольких прихожан. Некоторые работают в зале приема семей заключенных, другие стали визитерами, третьи создали группу по обучению компьютерной грамотности. Христиане как бы находят здесь свое призвание. В стенах тюрьмы. Независимо от того, за что попали сюда те или иные заключенные.

«Некоторые моменты могут быть прекрасными»
Тюремные священники также осмеливаются преодолевать ряд определенных препятствий, например, те, которые разделяют верующих разных конфессий. Об этом мало известно, но тюрьма часто является поводом для плодотворного диалога между католическими священниками и заключенными всех вероисповеданий. Редкая и ценная возможность для таких встреч, что не часто случается в приходах.
– Я был очень доволен долгими беседами с заключенными-мусульманами, которые хотели подчеркнуть точки соприкосновения между нашими двумя религиями. Они часто вспоминают, что Иисус признается и исламом, – подчеркивает отец Ферольди. Что еще более удивительно, это то, что о встречах просят и атеисты. – У некоторых из них возникает острая потребность понять, в чем же смысл жизни, и возникает желание разобраться в духовных вопросах.

Но иногда священник ничего не может сделать. Это особенно касается тех, кто кончает свою жизнь самоубийством. И таких случаев множество.

– Признание своей беспомощности перед лицом таких страданий для меня, несомненно, самое трудное, – признает отец Давид. – К счастью, бывают и прекрасные моменты: иногда какой-нибудь заключенный, от которого этого никак не ожидаешь, просит получить причастие.

Конец срока – один из самых неприятных моментов
Отец Ле Дрефф также вспоминает тех, кто в конце своего извилистого, но искреннего пути просит о причастии примирения.

– Это, очевидно, ключевой момент на их пути, но я могу заверить вас, что это очень важно и волнующе для нас тоже.

Те же эмоции испытал и отец Ферольди, когда заключенная-рецидивистка попросила, чтобы он благословил ее новорожденного ребенка.

– Я, безусловно, согласился, и когда вошел в ее камеру, стало понятно, что она безумно этого хотела. Она очень ждала этого благословения.

После интенсивности и результатов таких встреч конец срока, как это ни парадоксально, является одним из самых неприятных моментов для капеллана. По крайней мере, такое чувство испытывает отец Тьерри Давид:

– Наладившиеся прочные отношения заканчиваются ничем. Возникает определенная пустота.
Запрет капелланам по соображениям безопасности поддерживать связь с заключенными, покидающими тюрьму, часто приводит к жестокому разочарованию. Приходской священник не должен знать, где находится и что делает бывший заключенный. Не должен он знать, и что стало с его верой.

– Мы всегда задаемся вопросом, вложили ли мы свой камень в строительство здания, и есть вообще еще то здание, – с сожалением говорит отец Тьерри Давид.

Перевод
Александра ПАРХОМЕНКО

На фото: месса в тюрьме департамента Валь-д’Уаз.

¹ -  Брест – город на западе Франции, на побережье Атлантического океана.

² - Агапэ (девнегреч.) – любовь к ближнему.

07.12.2020

Мари БОЕТОН La Croix