РУССКИЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ

СЛУШАТЬ ЭФИР
(17.11.2022)

Язык российских законов в десять раз сложнее литературного, а 87 законов читать сложнее, чем «Критику чистого разума» Иммануила Канта. К таким выводам пришли ученые Института государственного и муниципального управления НИУ ВШЭ. Проблема эта не только российская. Парламент Новой Зеландии недавно принял закон «о простом языке». Он предписывает писать документы не канцеляритом, а стилистически грамотно, простыми словами, без сокращений и жаргонизмов. Новозеландцы пришли в ужас, когда посчитали, сколько «средств и времени тратится на уточнение информации, отслеживание плохо заполненных форм, успокоение расстроенных граждан, которые не могут найти то, что им нужно, или понять информацию, как только они ее найдут». Упрощение лишь одной формы, в которой было почти 100 % ошибок, сэкономило казне 1,5 миллиона местных долларов в год.

Спор о слове из трех букв

И это речь идет о лаконичном английском, что уже говорить о многогранном русском. История о том, как тысячи российских компаний затаив дыхание ждали решения пленума Высшего арбитражного суда о том, сколько стоит союз «или», стала уже легендой. По ст. 36 Земельного кодекса РФ у собственников зданий есть право на «приватизацию земельных участков или приобретение права аренды». Законодатель не учел, что в «Толковом словаре русского языка» Ушакова у союза «или» пять значений. Чиновники учли первое – разделительное, и запретили выкуп тем, кто взял землю в аренду. Арендаторы же указали на присоединительное значение союза и с отказами на выкуп пошли в суд. Тогда пленум ВАС принял сторону чиновников, а депутаты быстро исправили ошибку, указав, что право выкупа у собственника здания остается вне зависимости от времени заключения договора аренды.
Юристы могут рассказать тысячи историй изматывающих споров из-за тяжеловесного и малопонятного языка законов, их сложной и запутанной структуры, в которой мысль автора тонет в бесконечных деталях. И ситуация со временем становится только хуже. Если в 2019 году «перещеголяли» Канта 77 законов, то в 2020-м – уже 87. Ученые ВШЭ отмечают, что с усложнением языка текст закона в среднем стал длиннее в 2,5 раза, а статья увеличилась в 3 раза. В топ-10 самых сложных для восприятия законов попали акты, регулирующие пенсионное обеспечение, вопросы соцзащиты и исполнительного производства.

Не навреди

Однако эксперты предупреждают и об опасности бездумного «сократительства». Например, ч. 1 ст. 44 Жилищного кодекса: «Общее собрание собственников помещений в многоквартирном доме является органом управления многоквартирным домом» можно бы сократить до: «Многоквартирным домом управляет собрание жильцов». Но въедливые юристы спросят: кто такие жильцы, какого дома, сколько их должно участвовать в собрании? То есть, выкинув часть терминов, можно серьезно исказить смысл. Получится ли канцелярско-юридический без потерь перевести на живой государственный, и нужен ли для этого отдельный закон?

МНЕНИЯ ЭКСПЕРТОВ

Людмила Айвар
Доктор юридических наук, профессор, вице-президент Союза адвокатов России

Сложность законов существенно затрудняет защиту прав граждан

Когда в 1799 году к власти во Франции пришел Наполеон, он велел подготовить Конституцию и при этом сказал: «Пишите кратко и неясно». Наши законодатели, кажется, следуют лишь второму из этих двух советов. Но стоит отметить, что не все российские законы непонятны гражданам. Законодательные акты есть разного порядка: кодифицированные, постатейные и т.д., и написаны они по-разному. Например, Семейный кодекс написан достаточно простым и четким языком. Существует юридико-правовая техника написания законов, но она не определяет содержательный уровень, она о том, как составлять закон: преамбулу, статьи, пункты, части.
Примечательно, что чем выше и статуснее орган, принимающий различные нормативные акты, в том числе постановления пленума Верховного суда, постановления Конституционного суда, тем он пишет их более юридически грамотным, но и более заковыристым языком с латинской терминологией, которая простому гражданину неизвестна. Если раньше Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы были достаточно просты в понимании, то в новой редакции они это свойство утратили. Но как исполнять закон и защищать права, если никто не понимает, как правильно его толковать и применять. Это создает дополнительные проблемы и законодателям и правоприменителям, и, конечно, гражданам.
Конечно, хочется, чтобы закон звучал: «Не влезай, убьет», чтобы было максимально понятно, чего нельзя делать и какие будут правовые последствия в случае нарушения норм. Чтобы он был четким, понятным и структурированным. Но то ли из-за того, что в России разучились писать такие законы, то ли из-за того, что в Госдуме или других структурах – субъектах законодательной инициативы не так много юристов, появляются документы с максимальным нагромождением терминов, сложных юридических конструкций. При этом в любом органе государственной власти, который занимается написанием законов, есть специальные структуры, которые проверяют нормативные акты на правильность их написания, возможные противоречия с другими нормами, правильное употребление терминов и так далее.
Сложность языка законов приводит к тому, что их не все понимают. Вполне возможно, что законодатель подводит систему судопроизводства к тому, что без адвокатов граждане не смогут защитить свои права, как это происходит в США. Там без знания законов, прецедентов, правоприменительной практики в суд идти бесполезно. Но в Америке 10 адвокатов на 100 человек, а в России – на 100 000 всего один. Но если в России не предусмотрено обязательное бесплатное участие адвокатов в процессах и государство пишет непонятные законы, надо их либо комментировать, принимать постановления пленумов вышестоящих судов, публиковать обзоры судебной практики, нести это в широкие массы, чтобы люди понимали, как это применяется. В любом случае, язык законов, особенно с большим количеством нагромождений юридических конструкций, нужно упрощать.

Денис Савельев
Кандидат юридических наук, научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге

В российских законах есть предложения из 200 слов

Институт проблем правоприменения при Европейском университете проводил свое исследование сложности языка российских законов. Его результаты и аналитические записки к нему есть в свободном доступе, каждый желающий может с ними ознакомиться. Сотрудники проверяли лексическую и синтаксическую составляющую российских законов, а также судебных актов периода 2014-2017 годов. Вывод был сделан однозначный: читаемость правовых актов ухудшается. Что касается судебных актов, то к моменту исследования она уже снизилась и продолжает держаться на этом уровне без явных признаков дальнейшего ухудшения. Воздействие на правоприменение не было целью исследования, однако в отчете было отмечено, что удобочитаемость многие правоведы и лингвисты в своих монографиях и аналитических исследованиях напрямую связывают с увеличением времени на понимание актов, издержек правоприменения и количеством судебных ошибок.
До уровня первого класса улучшать читаемость невозможно, но необходимо изыскивать баланс читаемости и юридической наполненности законов. Понятно, что количество слов в предложении невозможно уменьшить до нуля, но и более двухсот слов в предложении, как это иногда бывает в российском законодательстве, – это перебор.

Наталья Оганова
Доцент департамента правового регулирования экономической деятельности Финансового университета при правительстве РФ

В стремлении к упрощению языка законов не сгубить бы юриспруденцию

При абсолютно верном стремлении к упрощению языка нормативных актов не дойти бы до крайности. Можно, конечно, все упростить до одного клика, до простейших инструкций вместо нормативно-правовых актов, минутного принятия одним нажатием клавиши решения, которое определяло бы судьбу или имущественную составляющую конкретного гражданина. Но ведь существует сложнейшее нормативно-правовое регулирование, законодательное регулирование, правоприменение, а юриспруденция – это высокая наука. Низкий уровень финансовой и правовой грамотности населения России является большой проблемой. Но решать ее за счет того, чтобы все упростить без разбору – неверно. Кто и как это будет делать? При множестве названных сомнений и вопросов, ответов на них пока нет, и это вызывает тревогу за возможный результат: в стремлении упростить, не сгубить бы необходимые правовые нормы и юриспруденцию как науку и сферу деятельности.
Кстати, именно на юристах лежит ответственность за разъяснение правовых норм гражданам, повышение юридической грамотности населения. Да, важнейшие нормы прописаны в Гражданском кодексе, а все, что им не урегулировано, можно закрепить в договоре. Но ведь никто не заставляет писать его той терминологией, которая непонятна гражданам.
Таким образом, юристам сложность языка законов не нужна. Она скорее выгодна чиновникам, которые, принимая чрезвычайно запутанные правовые акты, вполне возможно, занимаются лоббированием интересов определенной группы людей. Есть еще одна причина сложности формулировок: невысокий уровень специалистов, которые занимаются написанием правовых актов – зачастую это поручается вчерашним выпускникам без опыта работы в правовой сфере.

Мария Большакова
Председатель комиссии по открытости власти, информационной политике и коммуникациям Общественной палаты Московской области, первый главный редактор справочно-информационного портала «Грамота.ру»

Публичная речь понятнее и приятнее, когда излагается просто

Всеобщее избавление от засоряющего язык канцелярита, жаргонизмов и пониженной лексики начинается с избавления от языкового сора каждого человека в отдельности. С его уважительного отношения к словам и нормам языка. И дело не в длине языковых конструкций. Лев Толстой, как известно, писал предложениями размером с современную справку для администрации президента. Но в его предложениях видны смысл, образы и мысль автора.
Нет смысла ополчаться на профессиональные термины и пытаться их вымарать. Они несут значимую нагрузку. Большинство профессий обладает своими укоренившимися за многие десятилетия жаргонизмами, спецификой построения фраз и текстов, терминологией. Юристы в этом списке – не исключение. Их цель в том, чтобы каждое внедряемое понятие трактовалось максимально конкретно, без разночтений. Однако надо понимать, что в русском языке это практически невозможно: у нас очень яркий язык. Полстраницы яркого английского текста – это примерно страница «сухого» текста на русском.
Кроме того, страшны даже на сами канцеляризмы, а те действия, которые стоят за ними. Если вчитаться, видно, что в языке официальных документов очень часто используется пассивный страдательный залог: «уроки проводятся», «решения принимаются» и т.д. Кем, кто актор? Очень похоже на попытку снятия с себя ответственности. В разговорной речи мы ведь не говорим: «Мною прочитана книга». Мы употребляем глаголы в личной форме: «Я пошел», «Я сделал». Мало того, что это воспринимается проще, так это еще и означает принятие ответственности за свои действия. Очень засорил русский язык своего рода посев, плоды которого мы до сих пор пожинаем в виде большого количества англицизмов там, где абсолютно спокойно можно подобрать эквивалент или аналог в русском языке.
На самом деле, как говорится, все гениальное просто и плох тот профессор, который не может объяснить восьмилетнему ребенку, чем он занимается. Публичная речь гораздо понятнее и приятнее, когда мысль излагается просто. В этом плане стоит брать пример с президента Владимира Путина: с его словарного запаса, техники выстраивания предложений. Его речь, его ответы понятны всем. Те же, кто считают, что чем непонятнее, тем значимее и интереснее, ошибаются.

17.11.2022

в избранное

Добавление комментария

(Добавить через форум)

Когда в 1799 году к власти во Франции пришел Наполеон, он велел подготовить Конституцию и при этом сказал: «Пишите кратко и неясно». Наши законодатели, кажется, следуют лишь второму из этих двух советов. Но стоит отметить, что не все российские законы непонятны гражданам. Законодательные акты есть разного порядка: кодифицированные, постатейные и т.д., и написаны они по-разному. Например, Семейный кодекс написан достаточно простым и четким языком. Существует юридико-правовая техника написания законов, но она не определяет содержательный уровень, она о том, как составлять закон: преамбулу, статьи, пункты, части.
Примечательно, что чем выше и статуснее орган, принимающий различные нормативные акты, в том числе постановления пленума Верховного суда, постановления Конституционного суда, тем он пишет их более юридически грамотным, но и более заковыристым языком с латинской терминологией, которая простому гражданину неизвестна. Если раньше Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы были достаточно просты в понимании, то в новой редакции они это свойство утратили. Но как исполнять закон и защищать права, если никто не понимает, как правильно его толковать и применять. Это создает дополнительные проблемы и законодателям и правоприменителям, и, конечно, гражданам.
Конечно, хочется, чтобы закон звучал: «Не влезай, убьет», чтобы было максимально понятно, чего нельзя делать и какие будут правовые последствия в случае нарушения норм. Чтобы он был четким, понятным и структурированным. Но то ли из-за того, что в России разучились писать такие законы, то ли из-за того, что в Госдуме или других структурах – субъектах законодательной инициативы не так много юристов, появляются документы с максимальным нагромождением терминов, сложных юридических конструкций. При этом в любом органе государственной власти, который занимается написанием законов, есть специальные структуры, которые проверяют нормативные акты на правильность их написания, возможные противоречия с другими нормами, правильное употребление терминов и так далее.
Сложность языка законов приводит к тому, что их не все понимают. Вполне возможно, что законодатель подводит систему судопроизводства к тому, что без адвокатов граждане не смогут защитить свои права, как это происходит в США. Там без знания законов, прецедентов, правоприменительной практики в суд идти бесполезно. Но в Америке 10 адвокатов на 100 человек, а в России – на 100 000 всего один. Но если в России не предусмотрено обязательное бесплатное участие адвокатов в процессах и государство пишет непонятные законы, надо их либо комментировать, принимать постановления пленумов вышестоящих судов, публиковать обзоры судебной практики, нести это в широкие массы, чтобы люди понимали, как это применяется. В любом случае, язык законов, особенно с большим количеством нагромождений юридических конструкций, нужно упрощать.

Дальше...
Написал Айвар Людмила (Людмила Айвар) 18.11.2022 11:04
Институт проблем правоприменения при Европейском университете проводил свое исследование сложности языка российских законов. Его результаты и аналитические записки к нему есть в свободном доступе, каждый желающий может с ними ознакомиться. Сотрудники проверяли лексическую и синтаксическую составляющую российских законов, а также судебных актов периода 2014-2017 годов. Вывод был сделан однозначный: читаемость правовых актов ухудшается. Что касается судебных актов, то к моменту исследования она уже снизилась и продолжает держаться на этом уровне без явных признаков дальнейшего ухудшения. Воздействие на правоприменение не было целью исследования, однако в отчете было отмечено, что удобочитаемость многие правоведы и лингвисты в своих монографиях и аналитических исследованиях напрямую связывают с увеличением времени на понимание актов, издержек правоприменения и количеством судебных ошибок.
До уровня первого класса улучшать читаемость невозможно, но необходимо изыскивать баланс читаемости и юридической наполненности законов. Понятно, что количество слов в предложении невозможно уменьшить до нуля, но и более двухсот слов в предложении, как это иногда бывает в российском законодательстве, – это перебор.

Дальше...
Написал Савельев Денис (Денис Савельев) 18.11.2022 11:00
При абсолютно верном стремлении к упрощению языка нормативных актов не дойти бы до крайности. Можно, конечно, все упростить до одного клика, до простейших инструкций вместо нормативно-правовых актов, минутного принятия одним нажатием клавиши решения, которое определяло бы судьбу или имущественную составляющую конкретного гражданина. Но ведь существует сложнейшее нормативно-правовое регулирование, законодательное регулирование, правоприменение, а юриспруденция – это высокая наука. Низкий уровень финансовой и правовой грамотности населения России является большой проблемой. Но решать ее за счет того, чтобы все упростить без разбору – неверно. Кто и как это будет делать? При множестве названных сомнений и вопросов, ответов на них пока нет, и это вызывает тревогу за возможный результат: в стремлении упростить, не сгубить бы необходимые правовые нормы и юриспруденцию как науку и сферу деятельности.
Кстати, именно на юристах лежит ответственность за разъяснение правовых норм гражданам, повышение юридической грамотности населения. Да, важнейшие нормы прописаны в Гражданском кодексе, а все, что им не урегулировано, можно закрепить в договоре. Но ведь никто не заставляет писать его той терминологией, которая непонятна гражданам.
Таким образом, юристам сложность языка законов не нужна. Она скорее выгодна чиновникам, которые, принимая чрезвычайно запутанные правовые акты, вполне возможно, занимаются лоббированием интересов определенной группы людей. Есть еще одна причина сложности формулировок: невысокий уровень специалистов, которые занимаются написанием правовых актов – зачастую это поручается вчерашним выпускникам без опыта работы в правовой сфере.

Дальше...
Написал Оганова Наталья (Наталья Оганова) 18.11.2022 10:52
Всеобщее избавление от засоряющего язык канцелярита, жаргонизмов и пониженной лексики начинается с избавления от языкового сора каждого человека в отдельности. С его уважительного отношения к словам и нормам языка. И дело не в длине языковых конструкций. Лев Толстой, как известно, писал предложениями размером с современную справку для администрации президента. Но в его предложениях видны смысл, образы и мысль автора.
Нет смысла ополчаться на профессиональные термины и пытаться их вымарать. Они несут значимую нагрузку. Большинство профессий обладает своими укоренившимися за многие десятилетия жаргонизмами, спецификой построения фраз и текстов, терминологией. Юристы в этом списке – не исключение. Их цель в том, чтобы каждое внедряемое понятие трактовалось максимально конкретно, без разночтений. Однако надо понимать, что в русском языке это практически невозможно: у нас очень яркий язык. Полстраницы яркого английского текста – это примерно страница «сухого» текста на русском.
Кроме того, страшны даже на сами канцеляризмы, а те действия, которые стоят за ними. Если вчитаться, видно, что в языке официальных документов очень часто используется пассивный страдательный залог: «уроки проводятся», «решения принимаются» и т.д. Кем, кто актор? Очень похоже на попытку снятия с себя ответственности. В разговорной речи мы ведь не говорим: «Мною прочитана книга». Мы употребляем глаголы в личной форме: «Я пошел», «Я сделал». Мало того, что это воспринимается проще, так это еще и означает принятие ответственности за свои действия. Очень засорил русский язык своего рода посев, плоды которого мы до сих пор пожинаем в виде большого количества англицизмов там, где абсолютно спокойно можно подобрать эквивалент или аналог в русском языке.
На самом деле, как говорится, все гениальное просто и плох тот профессор, который не может объяснить восьмилетнему ребенку, чем он занимается. Публичная речь гораздо понятнее и приятнее, когда мысль излагается просто. В этом плане стоит брать пример с президента Владимира Путина: с его словарного запаса, техники выстраивания предложений. Его речь, его ответы понятны всем. Те же, кто считают, что чем непонятнее, тем значимее и интереснее, ошибаются.

Дальше...
Написал Большакова Мария (Мария Большакова) 18.11.2022 10:46
Аудиозапись радиоэфира
Написал П. В. (аdmin) 17.11.2022 18:03

ТЕМА НЕДЕЛИ ПРОВЕРОЧНАЯ ЖЕСТОКОСТЬ

Немотивированное ужесточение наказаний в виде замены условного срока на реальный нередко приводит в ступор не только осужденных и их защиту, но и само судейское сообщество. В июне 2024 года ВС даже пришлось...