В МАДАГАСКАРСКОЙ ТЮРЬМЕ: «ЗДЕСЬ ТЯЖЕЛО И МРАЧНО»

Поль Рафанохарана Майо, 59 лет, франко-малагасиец. Он был арестован 20 июля 2021 года в своем доме в Антананариву. Малагасийские власти подозревают его в участии в организации «государственного переворота», направленного, в частности, на устранение президента Малагасийской Республики. В ходе этой операции также было арестовано еще 20 человек. Поль провел две недели под стражей в полиции. Затем его перевели в одиночную камеру тюрьмы Циафахи, известной своей переполненностью и бесчеловечными условиями содержания. Для Prison Insider он рассказывает об этой тюрьме.

Меня зовут Поль Рафанохарана Майо, мне 59 лет. 4 августа 2021 года нас посадили в малагасийскую тюрьму Циафахи как политических заключенных. Эта тюрьма считается одной из самых страшных в мире. Поскольку меня несправедливо и произвольно продержали там более десяти месяцев вместе с двумя моими товарищами по несчастью, я могу засвидетельствовать, что эта репутация не преувеличена.

Я был приговорен к 20 годам принудительных работ 17 декабря после незаконного ареста, быстрого судебного расследования и смехотворного судебного процесса, игнорирующего все нормы закона. Я всегда нахожусь в одиночной камере, хотя должен быть вместе с осужденными за общеуголовные преступления. Этот специальный изолятор с одиночными камерами фактически предназначен для заключенных, подлежащих дисциплинарному взысканию в течение короткого периода времени, и считается «тюрьмой в тюрьме».

Находясь среди четырех стен, я могу сказать, что тюрьма хорошо соответствует понятию «фонхе», одному из малагасийских наименований, означающему «дом силы тяжести».

Здесь все тяжело, как бетонная кладка стен, ограждающих нас и усиливающих на пределе невыносимого зной лета и холод зимы.

Здесь все тяжело, как и удушающая атмосфера, исходящая от 1 000 заключенных, набитых в четыре отделения, рассчитанных на 500 человек, тогда как некоторые вмещают 200 заключенных на 50 мест.

Здесь все тяжело, как отвратительные запахи, которые постоянно поднимаются из канализационных труб, или как человеческие запахи, которые исходят от отделений, где нет водопровода и в каждом из которых есть только два туалета и три душевые лейки.

Здесь все тяжело, как и неоправданно высокое количество лиц, находящихся в предварительном заключении (почти треть заключенных), или как не менее огромное количество пожизненно заключенных, составляющих почти половину от общего числа уже осужденных.

Здесь все тяжело, начиная от метаболизма, которым здесь все страдают от единственного в день приема однообразной пищи, предоставляемой государством: скудное блюдо из чечевицы, сопровождаемое попеременно в течение трех дней кукурузой, маниокой и рисом.

Здесь все тяжело, как страшные крики агонии, которые в среднем раз в месяц пронзают ночную тишину, больного заключенного, умирающего от недостатка лечения.

Находясь среди четырех стен, я могу сказать, что одиночные камеры, которых всего пять, хорошо соответствуют понятию «траномайзине», другому малагасийскому слову, означающему «дом тьмы».

Здесь все мрачно, как полумрак, который постоянно царит в моей камере размером 4 на 3 метра, обрамленной унылыми и грязными стенами, и где я провожу большую часть своего времени, потому что разрешенная ежедневная прогулка длится всего от 30 минут до одного часа.

Здесь все мрачно, как крайняя и почти монашеская нищета меблировки, состоящей из гигиенического ведра и раскладушки без постельных принадлежностей.

Здесь все мрачно, как глазок видеокамеры, которая, в абсолютное нарушение национального и международного права, постоянно снимает меня и вмешивается в мою приватную жизнь.

Здесь все мрачно, как и редкость и краткость свиданий под наблюдением, то есть два раза в неделю и продолжительностью 15 минут.

Здесь все мрачно, как прозелитизм, осуществляемый в определенное время в пользу одной религии через установленные повсюду громкоговорители.

Здесь все мрачно, как и вечность нашего заключения в одиночной камере, хотя самый длительный срок, который может быть назначен, не должен превышать двух месяцев.

Здесь все мрачно, как заимствование нравов с воли, где процветает коррупция во всем и на всех уровнях, и где правилом является эксплуатация слабых сильными.

Все, чем мы живем между этими четырьмя стенами, отвечает тому, что сказал Нельсон Мандела в своих мемуарах: «О нации следует судить не по тому, как она обращается со своими самыми богатыми гражданами, а по ее отношению к своим самым бедным гражданам, а Южная Африка относилась к своим заключенным как к животным».

Потому что в 2022 году Мадагаскар тоже обращается со своими заключенными как с животными. Тюремные надзиратели, хотя многие из них являются нормальными людьми, вынуждены подчиняться приказам.

Их руководители не могут понять, что тяжести противостоит возвышение идей, сердец и душ, которые им никогда не удастся заключить в тюрьму, особенно когда преследуется высшее благо. И пусть тьме противостоит свет бесконечной любви наших близких, которая проникает к нам, и той безусловной и милосердной Вечности, которая переносит нас далеко за эти четыре стены.

Такие места не должны существовать в этом мире: Цифахи, к сожалению, одно из них.

На фото: в тюрьме Цифахи.

Наша справка:

Пенитенциарная система Мадагаскара
По официальным данным в 93 пенитенциарных учреждениях по состоянию июль 2021 года содержалось 27 611 заключенных, в том числе: подследственных – 46%, женщин – 5,5%, несовершеннолетних – 3,1%, иностранцев – 0,1%. Количество заключенных на 100 тысяч населения – 97 человека. Наполняемость тюрем составляет 251%. Высшая мера наказания – пожизненное заключение с обязательным привлечением к труду (смертная казнь была единогласно отменена парламентом в 2014 году, хотя она и не применялась с 1958 года). Условия содержания в тюрьмах оцениваются как очень тяжелые: заключенные подвергаются избиениям и насилию, испытывают нехватку пищи и медикаментов, камеры переполнены – на 1 кв. м может приходиться до 10 заключенных.

22.10.2022

Перевод Александра ПАРХОМЕНКО