ВНУТРИ АВСТРИЙСКИХ ТЮРЕМ

Сара Йоланда Косс – независимый журналист из Вены. Она провела углубленное расследование последствий Covid-19 в австрийских тюрьмах, которое финансировалось Австрийской академией наук. Своими взглядами на тюремную жизнь и ее последствиями она делится с Prison Insider.

«Кончай материться!» – говорят ​​двое охранников пожилому мужчине с трехдневной щетиной, седыми волосами и в полосатой футболке, которого они только что ввели в комнату. Он пожимает плечами, поворачивается в мою сторону к экрану компьютера и говорит: «Честно говоря, ситуация отстойная». Этот человек, Мартин Грубер¹, привык к этой среде. Ветхий офисный стул, чей-то раскрашенный бюст и статуя Будды в углу комнаты – это то, что он знает уже более девяти лет, время, которое он провел в тюрьме Зиммеринг в Вене. Ему 63 года, и он многое пережил. Последние два года были особенно тяжелыми.

Все началось в феврале 2020 года, когда в австрийских тюрьмах сложилась бедственная ситуация, и это еще слабо сказано. Covid-19 приближался к границам страны, риск заражения за решеткой был особенно высок, а СМИ транслировали кадры бунтов в итальянских тюрьмах: напуганные тем, что может случиться, если вирус их поразит, итальянские заключенные водружали транспаранты с призывами о помощи на крышах учреждений. В Австрии сотрудники отчаянно пытались предотвратить такую ​​ситуацию, что является сложной задачей в стране, где некоторые пенитенциарные учреждения не соответствуют минимальным требованиям внутреннего законодательства. Достаточно средств не выделялось из года в год.

Каждое учреждение на складывающуюся новую ситуацию реагировало по-своему.

В тюрьме Зиммеринг Мартин Грубер внезапно лишился своих привилегий. В Йозефштадте, еще одной венской тюрьме, заместитель директора Петер Хофкирхнер начал хранить смену белья и аптечку с лекарствами в своем кабинете, чтобы быть готовым на случай объявления режима изоляции. В этом же учреждении один заключенный провел более двух месяцев в добровольной изоляции для обеспечения своей безопасности. Весной 2020 года основным приоритетом стало физическое здоровье в ущерб психическому состоянию заключенных, их ресоциализации и защите общества.

Отмена режима полусвободы
Тюрьма Зиммеринг, в которой находится Мартин Грубер, считается своего рода «элитным университетом» в австрийской тюремной системе. Там отбывали наказание многие бывшие австрийские политики. «Престижность» этого заведения состоит не в его сверкающих белых стенах и не в его истории (бывший охотничий домик и резиденция австрийских императоров). Многие заключенные хотят оказаться в заключении в Зиммеринге из-за множества привилегий, предоставляемых учреждением. Чуть более 10% его обитателей отбывают наказание в режиме полусвободы, что является одной из самых мягких форм заключения в Австрии. Шансы на его получение зависят от вместимости каждого учреждения (количества персонала, количества комнат и/или учебных программ), что объясняет, почему в некоторых австрийских тюрьмах остаются вакантными места для помещения в условия режима полусвободы. Режим полусвободы означает не только возможность покидать тюрьму, чтобы работать в течение недели, а выходные проводить дома; он также подразумевает отсутствие решеток на окнах, открытые камеры, постоянный доступ к душевым, камеры с одной или двумя спальнями и общей кухней. «Наше отделение похоже на что-то вроде общежития», – говорит Мартин Грубер. Во время первой изоляции, связанной с Covid-19, все изменилось. Посещения и встречи были запрещены, помещения закрыты, заключенным, находящимся в условиях режима полусвободы, разрешалось выходить из тюрьмы только на работу.

На большинство моих вопросов Мартин Грубер отвечает быстро и точно, иногда с ноткой иронии в голосе. Но когда он рассказывает о своих свободных выходных, эмоции берут верх. Из-за двухлетней пандемии он потерял почти 144 дня свободы. А эти свободные выходные очень важны для него.

После смерти жены в 2018 году он несколько раз посетил квартиру, в которой они ранее жили, прежде чем решил ее продать. «Это было слишком болезненно, слишком много общих воспоминаний», – говорит он. Мартин Грубер выйдет на свободу через несколько месяцев и поэтому предпринял меры, чтобы найти новую квартиру, но она находится в плохом состоянии. Он планировал воспользоваться своими свободными выходными, чтобы отремонтировать ее, но теперь, когда его выпустят из тюрьмы, ему придется начинать новую жизнь без воды и электричества.

Дни в условиях режима полусвободы, которые он потерял, не будут вычтены из приговора Мартина Грубера, о чем он сожалеет. В более чем 100 других странах, включая такие государства, как Иран, Турция или США, судебные органы и политики отреагировали на пандемию более решительно: 600 000 заключенных по всему миру, в частности те, чье состояние здоровья было критическим, пожилые люди и заключенные, срок наказания которых подходил к концу, в период с июля 2020 по февраль 2021 года были освобождены.

Возраст, срок наказания, состояние здоровья: Мартин Грубер соответствует всем этим критериям. Он старше 50 лет и страдает бронхиальной астмой и лечится кортизоном.

Несмотря на введенные ограничения, вирус в конечном итоге не пощадил тюрьму Зиммеринг. Весной 2021 года в учреждении случилась вспышка. Отделения тюрьмы были изолированы, заключенных отправили в закрытые камеры, а охранники ломали головы, как развлечь запертых в камерах.

Отделения изоляции
В другой столичной тюрьме, расположенной ближе к центру Вены, еще один заключенный рассказывает мне о своей повседневной жизни в камере. Йозеф Пихлер, короткостриженый мужчина в белой футболке, содержится в Йозефштадте. Эта тюрьма, самая большая и самая переполненная в Австрии, расположена в самом сердце артистического буржуазного района Вены. Тюрьма, которую иногда называют просто «серым домом», была построена в XIX веке. Ее внешний вид в те времена должен был быть «одновременно ужасающим и спесивым, чтобы вселить ужас в тех, кто сейчас недостоин человеческого общества», как описывает это учреждение официальный сайт австрийской пенитенциарной системы. Сегодня до 75% обитателей этой тюрьмы составляют лица, находящиеся в предварительном заключении, а остальные – заключенные, осужденные на срок до 18 месяцев.

В марте 2020 года Йозеф Пихлер во второй раз попал в тюрьму Йозефштадт. Еженедельно сюда поступают около 80 человек. Вначале все происходит как обычно: ему устно сообщают о тюремных правилах, и он отвечает на вопросы анкеты, чтобы оценить риск суицида. Последнее очень важно в следственных изоляторах, где уровень самоубийств самый высокий. Но вместо того, чтобы попасть в обычную камеру, Йозефа Пихлера помещают в карантин. Йозефштадтская тюрьма переоборудовала ряд обычных отделений в отделения изоляции. Это стало одной из первых введенных в действие мер. Таким образом, Йозефштадту удалось почти полностью удержать вирус за пределами своих стен, в отличие от многих других тюрем Австрии. Однако эти защитные меры сделали первые две недели заключения еще более трудными для вновь прибывших. «Дни, проведенные в карантине, проходят очень медленно», – говорит тюремный пастор Герберт Триммель. Обычно он навещает новоприбывших в первые дни их заключения, но в тот период ему больше не разрешали это делать.

Йозеф Пихлер страдает астмой и хронической обструктивной болезнью легких (ХОБЛ). Первые два с половиной месяца заключения он провел в камере изоляции. Хриплым голосом он говорит: «Никто не знал, как реагировать на вирус».

Выйдя из камеры изоляции, он две недели работал в тюремной прачечной, где на стенах висели информационные плакаты от одного известного австрийского специалиста по вирусным инфекциям. Он видит в этом определенную иронию: в Йозефштадтской тюрьме содержатся заключенные более 70 разных национальностей, что делает общение затруднительным. Из-за введенного режима изоляции помещений стало меньше, поскольку комнаты, предназначенные для отдыха, были переоборудованы в камеры. Настольный теннис, как и прогулки во дворе, были запрещены, спортзал закрыт.

Как в обычное время
«Вообще в Йозефштадте не практикуется оставлять камеры открытыми», – говорит Герберт Триммель. До Covid-19 камеры могли оставаться закрытыми по многим причинам. Например, в переполненном и довольно маленьком женском отделении надзиратели не знали, в каких камерах содержатся сообщницы, которые не должны были встречаться до суда. Все двери оставались закрытыми ради того, чтобы не допустить нежелательных контактов.

Согласно австрийскому Закону о пенитенциарных учреждениях, заключенные имеют право проводить во дворе не менее одного часа в день. Закон также ограничивает максимальное количество лиц в камере – не более шести.

Камеры тюрьмы Йозефштадт могут вместить до десяти заключенных. Все камеры оборудованы раковиной и туалетом. Заключенные могут мыться два раза в неделю в душевой комнате.

«Нас часто критикуют, но что нам делать? Когда полиция производит аресты, новоприбывших нужно куда-то девать», – сокрушается Петер Хофкирхнер. При подозрении на Covid-19 заключенных изолировали. Когда это было возможно, персонал с помощью перегородок пытался разделить камеры с десятью заключенными на две отдельные камеры, потому что «нахождение в карантине с десятью другими заключенными в течение десяти дней ухудшает общение между ними», – объясняет Герберт Триммель, отвечающий за камеру «Коронавирус». Бывали случаи, когда на карантин сажали одновременно до 300 человек.

Видеозвонки с целью компенсации
После строгих ограничений в первые месяцы система правосудия приняла меры по облегчению повседневной жизни в австрийских пенитенциарных учреждениях. Видеозвонки обсуждались годами, но так и не были приняты. Теперь же их ввели, чтобы компенсировать приостановку посещений. Было разрешено больше телефонных звонков и более длительных по времени. Были разрешены и дополнительные звонки в случае чрезвычайных обстоятельств, примерно как это было до Covid-19, когда допускались выходы из тюрьмы. Смерть матери, например, уважительная причина временного отсутствия. Петер Хофкирхнер, однако, уточняет критерии приемлемости этой меры: «Если заключенный не контактировал со своей матерью в течение 20 лет, он может с тем же успехом дождаться освобождения, чтобы отправиться на кладбище».

В тюрьме телефонные звонки стоят дорого, и не все могут их себе позволить. Хотя заключенным было разрешено совершать больше звонков в период Covid-19, они все равно должны были сами за них платить.
Те, у кого не было финансовых средств, могли изредка звонить за счет учреждения. Имеющим деньги заключенным звонить разрешалось практически без ограничений. Обычно финансовые резервы подпитываются за счет работы в тюрьме, и они аккумулируются для использования после освобождения. Йозефа Пихлера мало волнуют телефонные звонки: его мать умерла, отец болен раком и не может разговаривать по телефону. Но он говорит, что видел, как его сокамерники страдали от строгих тюремных условий. Они были «психологически подавлены», отмечает он. «На работе они опускали головы и просто смотрели в пространство», – так он описывает окружающую атмосферу весной 2021 года. В Йозефштадте психиатр, поскольку он один, может помочь заключенным только в двух-трех отделениях.

Реинтеграция после Covid
Летом 2020 года перед тюрьмой Зиммеринг прошла демонстрация. Белые стены изолятора сверкали на солнце, небо было голубым, а группа солидарности профсоюза заключенных выражала свое возмущение. Несмотря на установленные ограничения, просочилась информация о вспышке Covid-19. Активисты обвинили сотрудников тюрьмы в том, что они пренебрегают защитой заключенных от заражения и запрещают телефонные звонки с единственной целью – скрыть проблемы в учреждении. Пел хор, выступали активисты. В какой-то момент молодой человек схватил громкоговоритель и стал принимать музыкальные заявки от заключенных, наблюдающих за сценой из своих окон. Затем команда организаторов воспроизвела запрошенные песни через громкоговорители. Присутствовало всего несколько человек. Тюремные проблемы обычно не обсуждаются в Австрии, как с сожалением говорил один из участников – социолог и активист группы.

Исключением является Николаус Цекас, директор «Нового старта Вена», неправительственной организации, задачей которой являются реабилитация и профилактика преступлений. Он занимается этой темой в течение многих лет и говорит, что был озадачен упущенными возможностями во время пандемии: «Со стороны властей не было никаких инициатив по освобождению уязвимых заключенных. Это меня очень разочаровало». Однако существуют альтернативы, особенно в отношении преступлений, наказуемых лишением свободы сроком до одного года, которые составляют 70% приговоров к тюремному заключению в Австрии.

Реабилитация является одной из официальных целей пенитенциарной системы. Защита общества – вторая задача. «Эксперты сходятся в одном: тюрьма не делает людей лучше, а мир безопаснее», – говорит Николаус Цекас.

Вместо этого можно было бы задать себе следующий вопрос: сколько людей в Австрии следует посадить в тюрьму во имя общественной безопасности? По его словам, это даже меньше десяти-двадцати процентов от нынешнего числа заключенных. Очень жесткая ситуация во время пандемии Covid-19 может привести к долгосрочным негативным последствиям. Каждая крупица «нормальности» за решеткой священна и важна для будущего существования заключенных на свободе.

В тюрьме Зиммеринг Мартин Грубер составляет запросы и жалобы в Министерство юстиции. Ничего не происходит. Он не знает, как будет себя вести на свободе после десяти лет заключения, из которых два года прошли в условиях режима изоляции. «Вы должны меня понять, я провел столько лет за решеткой, у меня ничего не осталось. Ни квартиры, ни счета в банке, ни социальных связей. Мой дневной режим полусвободы и мои привилегии должны были позволить мне реинтегрироваться. Теперь у меня ничего нет», – заключает он. Пока я благодарю его за уделенное мне время, на его лице появляется легкая ухмылка: «Не волнуйтесь, у меня полно времени», – говорит он мне перед тем, как позвать надзирателя.

На фото: Сара Йоланда Косс; тюрьма Зиммеринг; тюрьма Йозефштадт; в отделении изоляции тюрьмы Зиммеринг.

¹ - Имена заключенных изменены.

15.08.2023

Перевод Александра ПАРХОМЕНКО