Валерий Степанов. Точка зрения.
На классическую модель завода «Жигули» еще никто не устанавливал «крякалки» и стробоскопы. Те, кто имеет на крыше своей машины мигалку, это люди обычно либо весьма состоятельные, либо занимающие административные посты. Поэтому стесняться в штрафах не нужно. Я вас уверяю, что если штраф будет не 20 тысяч рублей, а 200, а еще лучше – 500 тысяч – то это явление сократиться просто-таки до единичных случаев. Обычные граждане не нарушают правил пользования спецсигналами.
И потом. Такого рода нарушения происходят ведь не на пустынной дороге между двумя деревнями. Там-то никто не «крякает» и не «скрипит», и пропуска никакие «липовые» не предоставляет. Мигают, как правило, на оживленных трассах, при огромном скоплении автомобилей.
Человек, которому будет угрожать полумиллионный штраф за «кряканье»… Он, как правило, разумный, просто их материальное положение позволяет ему заплатить 2,5 тысячи сегодняшнего штрафа и никак от этого не пострадать. В этом и дело. Поэтому, применительно к «мигальщикам», я за уголовную ответственность и 500 тысяч штрафа. Не надо лишения прав и ограничения свободы. «Крякнул» – 500 тысяч заплати и «крякай» дальше.
Что для меня в этой истории не совсем понятно... У нас в Уголовном кодексе есть ст.327, которая предусматривает ответственность – правда там наказания, будем честно говорить, либеральные – за использование липовых удостоверений, документов, которые либо освобождают от каких-то обязанностей, либо дают какие-то права. Вот за изготовление таких документов и их использование предусмотрена уголовная ответственность.
Конечно, в тюрьму сажать таких людей не стоит. Но можно ведь изменить норму в УК и дописать там: «пол-лимона» штрафа за это дело. Я уверяю – «левые» разрешения и удостоверения мало кому понадобятся.
Валерий Степанов
Кажется, Ходорковскому при решении вопроса об условно-досрочном освобождении – когда анализировалось его поведение в заключении, было поставлено в вину «незаконное отчуждение» продуктов питания лицам, с которыми он вместе отбывал наказание. То есть человек поделился куском хлеба или парой лимонов с таким же человеком. Это расценивается как нарушение режима содержания, а потом еще влияет на решение вопроса о том: «заслуживает ли человек снисхождения – условно-досрочного освобождения или не заслуживает?». Ну, это смешно, конечно!
Я кому-то в переходе дал милостыню. Меня, что, должны подвергнуть административному взысканию?..
У людей множество наклонностей, с которыми стоит всячески бороться. Но быть против нормальных потребностей души человеческой – поделиться с тем, который страдает… Абсурдно. Вообще все начинания искоренить в человеке человеческое рано или поздно заканчивались крахом.
Милосердие регламентом запретить, конечно, нельзя. Закон – это такое положение, которое должно исполняться. А государство (потому что мы говорим о государстве) должно иметь силы в случае не исполнения закона принудить каждого, кто не исполняет его, к исполнению. В противном случае это не закон, а просто бумажка. Поэтому представить себе закон, который бы запретил милосердие, очень сложно.
Государство (я, конечно, говорю про наше) в разные периоды времени по-разному боролось с бродягами. Очень был показательный в этом плане период, когда в 1980 году в Москве проводились Олимпийские игры: город «зачистили» полностью от нищих – чтобы они «не портили картину» – всех просто вывезли за территорию и все. Тогда была другая социально-экономическая формация, мы жили в социалистическом государстве, и вопрос был решен в духе времени.
В Советском союзе Уголовным кодексом была предусмотрена статья за бродяжничество, попрошайничество и тунеядство. Людей, которые злостно уклонялись от работы, просто отправляли в колонию, а там уже человек «приобщался к полезному труду». Эта история давняя.
Сейчас обстановка изменилась: мы живем в эпоху рыночной экономики. А это предполагает (ну, по идее) больше свободы, для каждого человека, чем при социализме. В том числе он имеет право умирать от голода, но не работать.
Запретить верующим подаяние – это вряд ли возможно. С другой стороны, возникает вопрос: а как само государство справляется со своими обязанностями по отношению к гражданам? Наличие бродяг, бомжей и других лиц, которые ведут маргинальный образ жизни – это, наверное, неизбежность большого общества. Тем более на этом этапе развития, на котором мы находимся.
Нельзя сказать, что государство ничего не делает для того, чтобы хоть как-то с этим явлением бороться. Причина понятна: люди без определенного места жительства ведут себя недостойно и тем самым отравляют жизнь другим гражданам. Насколько мне известно, принимаются меры, создаются ночлежные дома, где бомжи могут переночевать, помыться и поесть.
В приютах и ночлежках, безусловно, предъявляются определенные требования, то есть, там нельзя «как хочу». Надо вовремя приходить, соблюдать определенные требования режима этого учреждения, там, конечно, не разрешено распивать спиртные напитки и т.д. А многие из бомжей соблюдать правила не хотят или не могут выдерживать требования этого режима.
Если мы говорим о реабилитации, возвращении таких граждан к нормальному образу жизни – то это огромные затраты, которые нашему государству не по плечу. Оно и людей с меньшими проблемами не в состоянии обеспечить. В провинции, где зарплаты по 5 000 рублей – это практически нищенское существование для людей, которые добросовестно работают и не пьянствуют. Спрашивается, что может сделать провинциальное руководство для своих граждан? Поэтому они, так или иначе, тянутся в мегаполисы. Это порождает проблемы и для них самих, и для горожан. А реально ли для властей те же самые проблемы разрешать, но уже в гораздо более крупных масштабах? Если нет, то, хотя бы, стоит приветствовать то, что делается другими, например, верующими.
Милосердие в человеке заложено от природы. Тяжело видеть рядом с собой человека страдающего, бездомного, голодного, оборванного. Как запретить потребность хоть чем-то помочь законом?
Валерий Степанов
Депутаты предлагают надевать ошейники освободившимся из заключения подофилам. Потому что вот есть страны, в которых те или иные подобные формы применялись. Что касается ошейника, то, конечно, этого делать нельзя. Потому что человек отбыл наказание – перед законом он чист.
Как контролировать освободившихся из мест лишения свободы и отбывавших наказание за преступления против детей? Уже приняты некоторые меры, например, не допускать до работы в учреждениях детских, дошкольных и т.д. На мой взгляд, это хорошая мера, оправданная.
Что касается непосредственно этого «ошейника» и перемещения бывшего преступника. Возникает вопрос: допустим, система слежения с привлечением технических средств ГЛОНАСС может отслеживать перемещения человека. Ну и что дальше-то? Больше при помощи этого технического средства ничего нельзя сделать. Ну, будет видно, что он двигается… Мимо чего? Что он в это время делает?
А на детей – тоже ошейники одеть? И тогда будет видно, что синий ошейник – это педофил, а красный – это ребенок? И если они вдруг сблизились, то тогда будет видно, что для красного существует какая-то опасность?
Я, возможно, чего-то не понимаю.… Конечно, какие-то технические достижения хороши. Но в моем представлении этот ошейник ничего не дает. Можно отследить движение, да? Но человеку ведь не запрещено передвигаться. Он, так или иначе, будет двигаться. Тогда стоит помечать все учреждения, где находятся дети: школы, детские сады, детские площадки и т.д. Чтобы было ясно, что там на этого человека следует обратить внимание.
А вот если просто сделать, чтобы это электронное приспособление бросалось в глаза.… Вот идет человек с ошейником – мы все теперь знаем, что это человек, склонный к педофилии. А дальше? Во-первых, его личная жизнь подвергается опасности в виде провокаций пьяных людей или лиц, пострадавших от каких-то других педофилов. При нашем теперешнем состоянии в обществе этого нельзя делать. Я категорически против.
В тоже время, безусловно, какие-то организационно-бюрократические меры, которые уже используются в других странах, стоит брать на вооружение. Не допускать бывших педофилов к работе в детских учреждениях, а по месту их проживания предупреждать граждан при помощи листовок, газет. Если брать наше административно-территориальное отделение РФ, то у нас в каждом районе есть управление внутренних дел (УВД) или отдел внутренних дел (ОВД), участковые. Что касается деревень, то участковый должен предупредить соседей о том, что вернулся такой-то. Хотя его там и так все знают, но это прямая обязанность милиции. В таком мегаполисе как Москва, видимо, будет сложнее: огромное движение людей, к тому же ведь нужно на каждую квартиру приклеить листовку.
Но, с другой стороны, надо нам использовать технические средства. В домах сейчас существуют «Товарищества собственников жилья» (ТСЖ), давайте привлекать все эти структуры для привлечения, оповещения граждан о возможной опасности. Понятное дело, что при таком подходе этому человеку не захочется правила административного надзора нарушать. Во всяком случае, на территории, где он живет.
Но в целом я не вижу способов, которые бы на 100% позволяли контролировать поведение педофилов, вышедших из мест лишения свободы после отбытия наказания. Нельзя все возлагать на милицию, на полицию. Пока общество – мы сами - не будем бороться с негативами, которые имеются у нас, пока не будет активной жизненной позиции и неприятия педофилии в общественном сознании, до тех пор полностью проконтролировать «бывших» мы не сможем.
Валерий Степанов
На форуме «ЗАКОНИИ» прочитал о том, что российская школа находится в серьезном кризисе. Конечно, довольно трудно оценивать реалии современной системы образования, так как я учился очень давно и информацию на эту тему получаю только из СМИ. Тем не менее, хотелось бы поделиться мнением на этот счет.
Я очень благодарен тем учителям, которые в свое время у меня преподавали. Могу сказать, что полученные знания в школе не только позволили мне достаточно легко овладеть высшим образованием в последствии, но и в обыденной жизни не дают чувствовать себя человеком каким-то ущербным, неграмотным. А ведь не было радикальных нововведений, учились по старинке, по традициям советской школы, которые, кстати, были по достоинству оценены во всем мире.
Современные реформы в российской школе, по-моему, не совсем оправданы. Я не буду оригинален, если скажу, что ЕГЭ, не решает, во всяком случае, пока не может решить тех проблем, задач, которые декларировались властями при его введении. К тому же, сейчас в сельской местности опять-таки в связи с реформами закрывается много школ… Хорошо ли это? Не знаю…
Что касается высшего образования в России, то сегодня оно оставляет желать лучшего. Обратите внимание, сколько выпускников средних школ попадают в вузы. Большинство. О чем это свидетельствует? О том, что стало легко поступать. А если стало легко поступать, значит и само высшее образование упростилось, стало хуже, что ли…
В результате много молодых людей с дипломами и мало специалистов со знаниями. Кстати, поэтому львиная доля выпускников вузов идут работать не по специальности, а куда возьмут. И вот тут как раз становится ясно, насколько российское образование качественное в наши дни, ведь оно как бы с известным временным люфтом. Баллы в школах, в университетах – ерунда. Настоящие оценки учащимся выставляет жизнь.
Наверное, все это связано с теми сложностями, которые в настоящее время переживает страна. Однако, на мой взгляд, к кризису в образовании, да и не только, могло привести и то, что в нашем государстве нет идеологии, общенациональной цели.
Поэтому сейчас очень важно определиться, к чему мы все должны стремиться. Необходимо выработать какой-то план развития, провести соответствующие научные исследования. И только с учетом всего этого приниматься за реформирование различных социальных институтов. Причем, не забывая про мнения простых граждан, представителей всех категорий населения. Ведь любые начинания, непонятные для народа, как правило, проваливаются. А разве руководство страны в праве тратить огромные деньги на какие-то провальные проекты?
Валерий Степанов
Я сторонник того, чтобы бизнес был легальным. В том числе и такси. Пока трудно судить, как сложится ситуация, когда начнут действовать новые правила для перевозчиков. Возможно, действительно появятся крупные таксомоторные парки, которые будут доминировать на рынке услуг и занимать монополизированное положение.
Необходимым условием для того, чтобы крупные предприятия не подавили мелких участников рынка такси, должно стать наличие нормальных условий работы для этих мелких организаций. А ведь многочисленные бюрократические нормы могут привести к исчезновению небольших предприятий, оказывающих таксомоторные услуги. Понятно, что с крупными фирмами легче работать государству в лице налоговых органов, с крупным бизнесом чиновникам всегда «общаться» проще. Но от невольно этого страдает мелкий и средний бизнес, так уже было.
Если все будет складываться в русле прежней практики, когда нововведения, которые, декларируют необходимость наведения порядка (что само по себе нет смысла оспаривать, вспомнив хотя бы такой пример, когда на людей перевозят машины, которые по их техническому состоянию вообще нельзя выпускать на дорогу), делают невозможным функционирование мелких и средних фирм такси, то «как лучше» уже не получится. Этого не хотелось бы. Но предвидеть стоит.
С другой стороны, сесть и придумать закон, который при его .jpg)
реализации дал бы идеальный результат, практически невозможно. Поэтому пробовать и двигаться в намеченном направлении нужно, при этом корректируя и внося поправки.
В этом смысле мне вспоминается опыт, как немцы создают новые скверы, парки отдыха. Они разбивают площадку, сажают растения. А потом наблюдают, как люди ходят, и по выбранным пешеходами направлениям прокладывают асфальтовые дорожки. А у нас архитектор, сидя в кабинете, рисует на бумаге: тропинки должны быть здесь и здесь. А по ним никто не ходит, они неудобны, и люди протаптывают свои… Но почему бы не перенять полезный опыт?
Так и в законотворчестве: закон ставит целью навести порядок в определенной сфере. Может быть, сразу и не будут достигнуты поставленные планки, которые теоретически удачно декларировались. Но надо дорабатывать, совершенствовать нормы, и таким путем можно добиться приемлемого результата. У нас, к сожалению, часто уже при принятии закона видно, что требуется его трансформировать, но на это закрываются глаза, и к нему не возвращаются до тех пор, пока не назреют волнения или не произойдет катастрофа.
Зачем же ждать, когда люди начнут касками стучать?
Валерий Степанов
21.07.2011
Хочу кратко поделиться подробностями относительно решения Басманного суда г.Москвы об аресте двоих сотрудников управления «К» МВД России, один из которых - мой доверитель. Это решение незаконно и необоснованно. Причины такого вывода конкретно, скрупулезно и детально изложены мной в кассационной жалобе, поданной в Мосгорсуд.
Напомню суть. 7 июня 2011г. следователем по особо важным делам при председателе Следственного комитета России против моего подзащитного Темиргалиева, а также другого сотрудника управления «К» Куликова было возбуждено уголовное дело.
9 июня заместитель Генерального прокурора РФ своей компетенцией отменил постановление о возбуждении уголовного дела в отношении Темиргалиева и Куликова. Таким образом, по закону дальнейшее уголовное преследование ни в какой форме не может иметь места, поскольку в отношении этих граждан не возбуждено уголовное дело.
Суд располагал такими сведениями, поскольку представители генпрокуратуры при рассмотрении ходатайства органами предварительного расследования об избрании меры пресечения в отношении Темиргалиева в виде заключения под стражу еще в самом начале судебного заседания ходатайствовали об обозрении и приобщении к материалам уголовного дела указанного постановления заместителя генпрокурора. Данное ходатайство было принято судом и удовлетворено. Однако в прекращении производства по делу в связи с постановлением суд отказал.
Итог поразителен, но это факт: людям, в отношении которых не возбуждено уголовное дело, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. При полном отсутствии доказательств, подтверждающих необходимость применения данной меры пресечения. Все документы, что были для этого представлены следствием, не содержат доказательной конкретики, кроме словесных показаний двух свидетелей о якобы имевшей место взятке год назад. Уточню, оба свидетеля одновременно являются обвиняемыми (совсем по другому делу!) и находятся между собой в тесной связи.
Вообще доказывать факт получения взятки на основе лишь свидетельских показаний, на мой взгляд, достаточно сложно (хотя я не исключаю такого). Когда заинтересованные лица так просто утверждают, что они дали кому-то там взятку при сомнительных обстоятельствах, то, конечно, одного этого явно не достаточно. А доказательства обязаны отвечать требованиям относимости, допустимости и достаточности. Иначе говоря, чтобы обвинить кого либо в чем-то, нужно представить доказательства, которые
1. относимы к рассматриваемому происшествию, т.е. связаны с ним,
2. допустимы, т.е. получены в соответствии с законом, без фальсификаций,
3. имеются в достаточном объеме.
В нашем же случае доказательства нельзя назвать иначе как голословными.
Дела по взяткам, как правило, оказываются в суде, когда есть реальная фактура: кто-то задержан при получении взятки, это зафиксировано, скажем, на видео, в материалах дела в качестве вещественных доказательств имеются деньги, которые были получены, и т.д. А разговоры о том, что год назад я кому-то передал деньги, не имеют юридической силы.
Кроме этого, органам предварительного расследования необходимо понимать, что по нашему закону предварительное расследование заканчивается написанием обвинительного заключения, которое затем подлежит утверждению надзирающим прокурором. И если прокурор утверждает обвинительное заключение - только в этом случае - дело направляется в суд. Применительно к нашему случаю, с учетом позиции, которая была озвучена на судебном заседании и документы которой, а именно постановление заместителя генерального прокурора РФ Гриня об отмене постановления о возбуждении уголовного дела в отношении Темигалиева, были исследованы, понятно, что прокуратура никогда не утвердит обвинительное заключение по этому делу. Следовательно, содержание под стражей моего подзащитного не может быть признано законным.
Валерий Степанов
По поводу прочитанной на форуме «ЗАКОНИЯ» информации об оригинальном подходе судьи из Нижнего Новгорода к формированию «непредвзятого» мнения присяжных о виновности подсудимого при вынесении вердикта по уголовному делу.
Сама процедура участия заседателей в суде присяжных и полномочия судьи прописаны в законе достаточно верно. «При произнесении напутственного слова председательствующему запрещается в какой-либо форме выражать свое мнение по вопросам, поставленным перед коллегией присяжных заседателей» (ч. 2 ст. 340 УПК РФ).
Другое дело, что судья может злоупотребить это своей обязанностью при выступлении с напутственным словом к присяжным. В этом случае он должен нести ответственность за свои действия.
Я знаком с предложением о внесении поправок в статью 340 УПК РФ, которыми «напутственное слово» судьи определялось бы после предоставления обвиняемому «последнего слова». Как показывает практика, подсудимый в «последнем слове» редко говорит много и ярко в свою защиту (обычно он доверяет это адвокату). Поэтому, думаю, судье надо просто честно выполнять предписание законодательства, то есть не использовать формулировки и интонации, которые могут оказать давление на присяжных при ответе их на вопросы о виновности подсудимого.
Валерий Степанов
Я уже довольно долго живу на белом свете. А потому в предложении Минюста создать службу пробации я ничего нового не вижу.
В советское время была такая мера наказания, по простому «химия», когда осужденных отправляли не в колонии, а на строящиеся объекты. И эти люди жили в общежитиях, работали, ходили в магазины, над ними не было охраны (хотя вахту, конечно, несли). Таким образом, меры наказания пытались совместить с участием в жизни страны. И нельзя сказать, что это было бесполезно. Но только в те времена было действительно много строек, и там была нужна рабочая сила – ее было, куда направить.
Но теперь, как мне представляется, объектов, где заключенные могли бы быть использованы в качестве трудового ресурса, не так много. Сегодня и добрым людям работы не хватает.
Да и вообще, на мой взгляд, решать какие-либо крупные народно-хозяйственные задачи с помощью подневольного труда бесперспективно. И самая главная опасность в том, что с подачи коммерческих фирм, может начаться целенаправленный отлов групп людей, которых, осудив, будут отправлять на выполнение соответствующих работ, заказов, строек.
Потому, если уж начинать такие преобразования, нужно быть очень осторожным и хорошо продумать, где эти люди (заключенные) могут использоваться. Ведь пробация – вынужденная мера. У нас сегодня переполнены колонии, но делать там нечего, а значит зарабатывать и обеспечивать себя они не могут. Государство хочет сократить колонии и, следовательно, расходы. Но на мой взгляд, нынешняя экономическая ситуация не позволяет использовать труд заключенных. Потому мне вся эта затея не очень нравится.
Валерий Степанов
12.11.2010Как обыватель я, естественно, испытываю интерес к тому, сколько зарабатывает и как живет элита, в смысле те люди, которые принимают решения, как жить МНЕ. А на какой машине ездят их жены – нет.
Казалось бы, когда человек беден, у него больше соблазнов использовать свои полномочия в корыстных целях. С другой стороны, многие наши чины достигли высот благосостояния не путем применения своих умений, знаний, а «по-родству по-знакомству».
У нас, к сожалению, богатый чиновник – не значит компетентный, грамотный управленец.
Хотя кризис показал, что многие наши олигархи весьма «способные» бизнесмены: понабрали кредитов, а по долгам за них расплатились мы. Такие люди в управлении страной не нужны.
Что я думаю, когда я смотрю на цифры доходов чиновников? Хорошо, что они не в убытке. Но мне не хватает расшифровки, каковы источники доходов жен: работа по найму, владение предприятием, держание акций, получаение иных дивидендов, особенно если супруга чиновника «вообще не работает». Ведь сама по себе цель публикации отчета о доходах не праздный интерес.
Мы, похоже, на заре строительства капитализма и пытаемся торить тропки в джунглях, где уже до нас проложены дороги. Например, в Штатах сенатор, губернатор, президент передают ведение бизнеса, если они имели его до избрания на должность, специальным организациям. Чтобы избежать соблазна одарить дочерние фирмы и племянников. Эти специальные службы или фирмы стоят в равных условиях с другими и управляют бизнесом чиновника. Доходы прозрачны, что не дает повода уличить сенатора или губернатора в сокрытии доходов. А у нас человек избран, имея заводы и пароходы, и скоро их становится еще больше, так как он наверняка использует в своих интересах служебное положение.
Институт делегирования полномочий у нас не проработан. А очень нужен.
Еще скажу, что препятствие коррупции – не просто отчет самого управленца, а открытость доходов его родственников. Вопрос не в том, что написано в декларации чиновника, а в том, откуда у его сына домик за 10 миллионов...
Покушение на жизнь человека и незаконное предпринимательство нельзя ставить в один ряд. В последнем случае нарушение может быть формальным: вот выпускает фирма хорошую продукцию, но не получила в срок лицензию. Разве уместен подход к ней, как к банде уголовников?
Кроме того, следствие, как известно, не обязательно заканчивается судом. Но даже если до этого дойдет, обвиняемый может быть оправдан. Зачем же ему сидеть в тюрьме?
Как судья могу сказать: уголовно-процессуальное законодательство движется в нужную сторону. Сегодня речь не идет о том, чтобы обеспечить присутствие обвиняемого в ходе расследования дела. Поэтому залог вполне адекватен как мера пресечения, к тому же в случае ее нарушения объект залога переходит к государству.
«Закония» в соц. сетях