Виктория Дергунова. Точка зрения.
Несмотря на декларируемое равенство родительских прав в части обязанностей по воспитанию детей, гендерное равенство, законодательство по социальному обеспечению в большинстве случаев получателем определяет матерей. Когда был введен материнский капитал, даже пришлось принимать поправки, чтобы уравнять в правах и одиноких отцов.
Что касается предложенных мер поддержки отцов, то можно сказать, что и без господдержки они могут продолжать род. Наверное, лучше прописать меры ответственности, что наряду с поддержкой должна формироваться ответственность мужчин за их потомство. Ведь даже получив «отцовский капитал», не факт, что именно мужчины на него будут содержать детей. Скорее, надо решить вопрос с алиментами, чтобы отцы также несли ответственность за детей, не перекладывали её на матерей или на государство.
По статистике должниками по алиментам в основном являются мужчины, а взыскателями – женщины. Конечно, есть примеры, когда отцы одни воспитывают детей, и им тоже требуется помощь, но в плане их материального обеспечения и мер поддержки должно также соблюдаться равенство. Поэтому непонятно, о каких мерах идет речь – в законодательстве они закреплены, по части материального обеспечения тоже ситуация улучшается с каждым годом – недавнее послание президента Федеральному собранию это подтверждает.
Я как адвокат выступила с инициативой регулировать сферу имянаречения. Поскольку у нас в законе нет никаких требований, которые бы предъявлялись к тому, что может из себя представлять имя человека, у органов ЗАГСа отсутствует какое-либо право отказывать человеку в регистрации выборанного ему имени. Причем это не зависит от того, выбрал ли он его для себя или для ребенка. Мне показалось,что нарушен некий баланс и общественных интересов, публичных интресов, и частных интересов. В том числе баланс между правом роителей называть своего ребенка так, как они захотят, и интересами самого ребенка на нормальное существование и на то, что общество защитит каким-либо способом его право на имя. Я выступила с инициативой о том, что нужно как-то эти отношения по поводу выбора имени упорядочить. На тот момент меня не поддержали. Более того, меня обвиняли в разжигании межнациональной розни. Но инициатива нашла отклик у депутатов, у сенаторов, и сейчас она превратилась в некий законопроект.
Это ни в коем слчае никакой не список имен, у нас большая страна, народ у нас многонациональный. И невозможно было бы этот список постоянным образом либо унифицировать, либо дополнять новыми именами. И потом, если выбранное имя какое-то зарубежное отсутствует в списке, что ж теперь человеку обращаться в суд для того, чобы в список его включить и отстоять свое право на выбранное имя? Нет. Законопроект представляет собой просто установку, что такое имя человека, что оно может из себя представлять только от обратного: что не может входить в имя челвека, аббривеатуры, сокращения, различные цифры, ранги, должности. И соответственно, если человек приходит регистрировать имя, сотрудники ЗАГСа смотрят, соответствует ли оно требованиям, предъявляемым к имени или нет. Если соответствует, то он без проблем это имя зарегистрирует. Если нет, то ему будет отказано в регистрации имени, и отказ можно будет обжаловать в суд.
Здесь речь не идет о том, чтобы спекулировать на том, что мы называем своих детей как угодно. Речь о том, что человек не может назвать себя с использованием ненормативной лексики с точки зрения общественного интереса, человеческих норм. И поскольку у нас отсутствуют установленные законом требования к имени, то сейчас человеку не может быть отказано в регистрации любого имени. Негативно это влияет или позитивно, сейчас этот вопрос не рассматривается. У нас многие нормы не рассматриваются с моральной точки зрения. Слишком большие алименты мы платим или слишком маленькие… Вопрос не в этом, а в том, что должно быть законом установлено. что из себя представляет имя человека. Если человек называет себя матерными именами, а мне присылали такие сканы паспортов, когда я занималась этим вопросом, то обращаясь к нему в общественном месте по имени, я могу быть оштрафована за употребление ненормативной лексики в общественном месте. Меня это сильно не устраивает.
Надо разграничивать те мероприятия, которые проводит школа, и те, которые организовывают родители. Департамент образования Москвы может дать рекомендации школам о том, что должен представлять из себя "Последний звонок", образовательные учреждения от них отталкиваются. Но ведь главная претензия департамента к тому, что происходит после того мероприятия, что прошло в школе, к тому, что и как организовывают детям родители.
Алкоголь, битье витрин, купание в фонтанах – это вопрос воспитания ребенка и родительской ответственности. Да ребенок и без "Последнего звонка" в фонтане искупается и на лавке пива попьет, если родители не только считают это нормальным, но и даже поощряют. Здесь вопрос к родителям, а им выдать рекомендации невозможно. Даже если департамент или школа запретит родителям проведение праздника, как мы потом это проконтролируем, ведь, к примеру, родители на местах могут даже называть праздник не "Последним звонком"? Есть меры ответственности, выдвинутые Кодексом об административных правонарушениях, нужно от них и отталкиваться.
Ноу-хау большинства московских и подмосковных школ. Он стали брать с выпускников подписку о том, что в этот день они ни и капли алкоголя в рот на возьмут, а если они это обещание нарушат, то их не допустят к экзаменам, а вместо аттестата они получат справку. Это абсурд, когда допуск на ЕГЭ зависит от формата праздников, когда школа подменяет обязанность родителей по воспитанию и развитию ребенка. Может быть, школе следует давать родителям предписание, чтобы они не позволяли своим детям употреблять алкоголь накануне экзаменов. Но как можно брать такое обязательство с ребенка? По закону он и так не может и не должен его употреблять.
Думаю, надо предупреждать родителей, что в случае, если их ребенок придет нетрезвым на экзамен, они могут быть лишены родительских прав за участие в спаивании несовершеннолетнего. А не с ребенка требовать подписание бумаг о невыполнимом.
Законопроект о социальных воспитателях, берущих приемного ребенка в семью на основании трудового логовора и зарплаты, вызывает неоднозначное мнение. Я бы хотела как юрист порассуждать о том, что конкретно написано в законопроекте, а не о целях его принятия. Очень интересно, как он будет соотноситься с институтом приемной семьи. Если речь идет о трудовых отношениях, то любой человек, желающий взять ребенка, будет стремиться заключить именно трудовой договор, выбрать именно эту форму устройства ребенка в семью. Мы должны понимать, что на эти отношения будут распространяться нормы трудового права, и, соответственно, у нас будет определенный перечень оснований расторжения трудового договора. Возникает вопрос о поощрении, а если в отпуск уедет социальный воспитатель, с кем останутся дети на этот период? Как это вообще будет реализовано? Он же, получается, не будет выполнять свою трудовую функцию.
Потом, написано в законопроекте, что если трудовой договор с социальным воспитателем расторгается, то опека не прекращается. Но ведь сам договор является основанием того, чтобы эта опека возникла. Получается форма принудительной опеки, когда расторгнут трудовой договор. При этом я не получаю никаких денег, каково будет отношение к этому ребенку? Непонятно, каким образом это будет работать.
Сам законопроект вызывает вопросы. Указано, что социальный воспитатель должен представить некую программу развития ребенка. Какую программу, исходя из чего эта программа формируется, что вообще должно быть в нее включено, ничего этого не указано.
И вопрос сразу возникает дискриминации обычных родителей, потому что фактически они же тоже не могут работать полноценно, когда они воспитывают сложных детей. При этом сам законопроект не содержит категорий детей, которых берут на воспитание на основании трудового договора, то есть там нет такого, что «трудовые договоры заключаются только при принятии на опеку таких-то сложных детей...», там нет такого. Получается, что обычные родители в более уязвимом положении находятся, что у нас не выгодно быть родителем, выгодно быть социальным воспитателем и воспитывать не своего ребенка, чем воспитывать своего. То есть тоже не совсем понятно, как это все будет соотноситься.
Кого должен должен защищать институт социальных воспитателей? Тех, кто нанимается на работу, потому что трудовой договор защищает работника, или все-таки детей? И если детей, то в какой степени?
В законопроекте содержится ограниченный перечень оснований, по которым социальный работник может расторгнуть трудовой договор, что в принципе противоречит Трудовому кодексу и нормам труда в РФ. В принципе, очень и очень много нерешенных вопросов. Поэтому я считаю, что проект не доработан.
У нас есть законодательные ограничения в законодательстве в сфере педагогической сферы: люди, у которых есть судимость, нервные расстройства и т.д., не могут работать с детьми. Няня - это тоже в своем роде педагог. Но как родителям проверить, что у нее нет судимости и психических заболеваний? По сути никак. Мы не можем запрашивать какие-то справки, физическому лицу их не предоставят.
Я считаю, на труд няни должны распространяться такие же ограничения, что и для учителей и воспитателей детсадов. Есть уполномоченный орган - министерство образования, пусть оно лицензирует деятельность нянь через ведомственное взаимодействие, запрашивает документы потенциальной няни, проверяет ее послужной список и таким образом выступает гарантом защиты прав малолетних детей, потому что у нас детство находится под защитой Конституции РФ. Если у родителей нет возможности проверить, кого они берут на работу, само государство, должно действовать в интересах ребенка. Тут уже сразу возникает ответственность. Не просто выдача бумажки. Это регулирование: есть стандарты поведения, есть ответственность - материальная, уголовная, административная, есть определенные запреты на занятие этой деятельностью, если человек не соответствует каким-то критериям или категориям, и есть, соответственно, база данных.
Да, конечно, не все родители готовы нести дополнительные расходы в связи с тем, что эта деятельность нянь будет лицензироваться. Это как с таксистом: если я хочу заплатить меньше, я поймаю частника, но это мой риск, я не беспокоюсь о своей жизни, или я заказываю такси с уверенностью, что меня доставят из пункта А в пункт Б и не изнасилуют, не убьют. Это выбор родителей. И среди них есть такие, кто хочет получить гарантию, что человек, который остается с их ребенком, вменяем, не имеет судимости, не педофил. Они готовы за это платить, готовы о своем ребенке заботиться. И если они не могут рядом с ребенком находиться, то ответственность за няню, которую нанимают, берет на себя министерство образования или другой уполномоченный орган. Пусть государство дает такие гарантии. Если мы хотим, чтобы родители работали, давайте создавать им условия для работы.
К вопросу о бабушках и дедушках. Это родственники, и по закону они имеют право находиться с ребенком, никаких специальных разрешений на это не требуется.
Насчет рекомендательных писем. Некоторые предлагают обязать бывшего работодателя няни заверять эти письма у нотариуса или у какой-то ответственной ассоциации ради гарантии их достоверности. Думаете, когда у родителей нет времени, чтобы находиться с собственным ребенком, то пойти со своей бывшей няней, которая от них уходит, заверять эти письма для будущего работодателя, они время найдут? У меня как-то это все в голове не укладывается.
Я считаю, должно быть лицензирование. Любое третье лицо для ребенка, помимо родителей - это источник повышенной опасности. И если родители не могут проверить, кого они к нему приводят, пусть государство выступает гарантом.
14.03.2016
Мое мнение о законопроекте, где предусмотрено наказание за домашнее насилие как за мелкое хулиганство, неоднозначное, потому что непонятно как домашнее насилие соотносится с мелким хулиганством, это раз. В-вторых, если мы выводим дела о домашнем насилии из сферы частного обвинения в публичное, тогда в принципе незачем приравнивать это к хулиганству. Действительно, у нас сегодня существует такая проблема, что потерпевшая сторона, жертва (это может быть и мужчина, и женщина), особенно когда дело касается женщины, сегодня подает заявление, завтра его забирает, эмоциональный фон женщины достаточно нестабилен, она психологически зависима от мужчины, и это может длиться годами.
В федеральном законопроекте написано, что они хотят приравнять домашнее насилие к хулиганству не только для того, чтобы защитить потерпевших от домашнего насилия, но и для того, чтобы защитить детей, которые живут в таких семьях. Тоже не совсем понятно, как защищаются права детей, если отца сажают за хулиганство. Поэтому отношение к законопроекту у меня очень осторожное. Надо еще как-то прорабатывать.
У нас нет рекламы против домашнего насилия, потому что у нас вообще не принято выносить сор из избы. Я общаюсь со своими доверителями, и если они разводятся потому что их избили, то они не хотят об этом говорить, они просят обозначить причину развода как «неразрешимые противоречия». У нас отношение к женщинам в обществе таково, что если тебя бьют - сама виновата.
В Европе мне нравится система охранных ордеров. Если человек изначально проявил насилие в той или иной степени, физическое, психологическое, то его не сажают, а выдают охранный ордер, чтобы он не приближался к тому человеку, к которому проявил насилие, по истечении какого-то периода, пока не разрешится их конфликт. У нас такой системы нет. Избил жену и к ней же возвращается домой. Как можно обеспечить ее безопасность? То есть она должна сама с ним разводиться и обеспечивать свою безопасность.
Конечно, есть и злоупотреления со стороны женщин, они спекулируют на том, что умеют правильно падать, правильно ударяться и пишут, что причинен вред семье и их здоровью, просят завести уголовное дело и привлечь к уголовной ответственности, особенно когда идет спор о деньгах и о разделе имущества. Опасность спекуляций велика, но тем не менее я не вижу проблемы ввести охранные ордера, пусть ссорящиеся держатся на расстоянии. Если он ее не бил, то и не надо к ней приближаться, тем самым он обезопасит себя от различных провокаций.
В Великобритании при расторжении брака выясняется, по чьей вине семья распалась. Было ли насилие по отношению к одному из супругов со стороны другого, физическое, психологическое, экономическое. Имели ли место измены и т. д. И в зависимости от этого, невиновный супруг, то есть добросовестный супруг, который имел намерение создать семью, и который пострадал от действий недобросовестного супруга, имеет права на материальную компенсацию в том или ином виде. Это либо алиментные обязательства, либо перманентное получение какой-то компенсационной выплаты, либо это компенсация его расходов, то есть там целая масса вариантов. Почему бы у нас это не ввести?
Я категорически за инициативу адвоката Добровинского, потому что сейчас у нас роль суда в расторжении брака сводится к тому, что он формально его расторгает. Он при расторжении брака ничего не высяняет. Нет такого, что брак нельзя расторгнуть. Если кто-то хочет расторгнуть брак, его расторгнут. У нас добровольность брачного союза. Но если одна сторона страдает, после расторжения брака у нее явно ухудшается материальное положение, жилищные условия и т.д., то почему ее права должны ущемляться, если ее супруг в 50 лет полюбил 24-летнюю девушку? У меня есть такие примеры в практике. Очень часто жены военнослужащих ездят за своими мужьями, мужья становятся генералами, и женятся на 24-летних. А бывшие жены вообще ни на что не могут рассчитывать, если это имущество не будет признано совместным, смотря как оно приобреталось в браке. Получается в 50-55 лет женщина оказывается у разбитого корыта. Поэтому я отношусь к инициативе делить имущество при разводе в неравных долях уважительно.
Если человека тянет изменять, пусть он лучше сразу расторгает брак. Если есть проблема, то либо ее решайте, либо меняйте семью. Чтобы потом друг друга не обвинять, что кто-то ходил направо и налево. Лучше любите друг друга, доверяйте друг другу. А если что-то не получилось, будьте добры, разойдитесь также полюбовно, как вы создавали свою семью.
19.06.2015
Многоженство в исламе основывается на законах шариата. Но при этом тогда давайте не будем рассказывать друг другу о юридической ответственности таких супругов друг перед другом, потому что мы живем в РФ с федеральным законодательством в виде Семейного кодекса, который многоженство и многомужество не разрешает.
Обычно, если человек женат и у него есть на стороне еще гостевой брак, брак выходного дня, если мы это будем называть бытовым языком, то обычно эти браки всплывают не тогда, когда он разводится официально, а тогда, когда он становится наследодателем, уходит из жизни, и объявляются все потенциальные наследники, включая жен, которые таковыми не являются, с которыми он сожительствовал периодически. Шансов у таких жен немного. Единственное, в чем уравнивает законодательство, это в правах детей на имущество их родителей вне зависимости от того, рождены они в браке или не в браке. Это единственное, на страже чьих интересов стоит Семейный кодекс.
В связи с этим вслывает вопрос недавней законодательной инициативы, приравнивать ли сожительство к статусу законных браков? Пока это только инициатива, обсуждаемая обществом. Мнения неоднозначные, мнения разделились. Я придерживаюсь мнения, что есть законный брак, он священен, мы должны формировать к нему ответственное отношение. Если мы сегодня приравниваем к браку сожительство, завтра допускаем в стране многоженство, так и до однополых браков недалеко.
У нас страна признает все верования, и ставить одно из них в преимущественное положение перед другими на уровне закона является дискриминацией своего рода. Поэтому у нас есть федеральный закон, перед которым все равны. Если мусульмане заключают союз по каким-то своим религиозным законам и расходятся в соответствии с этими законами, то зачем им наше федеральное право? если у них есть свои обычаи, они их придерживаются, то правовое регулирование этих обычаев просто не нужно.
Если гражданин не хочет иметь ребенка, то кто заставит его вступить в брак с матерью этого ребенка? Этого не сможет ни один социальный работник. И кто мешает отцам, не состоящим в официальном браке, быть ответственными за собственных родившихся детей, если мама не хочет их сама забирать?
Для профилактики отказов от детей с матерями надо проводить беседы: вы решили родить ребенка, но вы же изначально знали, будет оформлен брак с его отцом или не будет. Вы взрослая, вы живете с мужчиной, почему вы не допускали, что от этого рождаются дети. Вы должны сами нести эту ответственность. Надо выяснять причины, почему они отказываются. Я уверена, что причина «нет мужчины» надуманная, потому что женщина даже в браке рожает ребенка для себя: мужчина сегодня рядом, а завтра разведется и уйдет к другой женщине. И что, если они развелись, придется ребенка куда-то отдавать? Я этой зависимости не вижу.
И еще вопрос. Как власти будут выявлять этих мужчин, не состоящих в браке, потенциальных женихов, находить, звонить им: вы должны пожениться к моменту рождения ребенка. Я себе плохо представляю, как это будет работать в российской действительности. Сотрудники специальных служб будут бегать на работу к мужчине, говорить, вот, посмотрите на него – он не женится на своей беременной подруге. Совершенно не понимаю, как это будет выглядеть на практике.
Инициативы, связанные с проблемами семьи и детей, возникают все чаще. С чем это связано? Я считаю, что с социальной нестабильностью.
Нужно заниматься формированием сознания людей уважительного отношения к такому институту как семья. Нужно разделять детско-родительские отношения и супружеские отношения, это две разные категории отношений, не зависящие друг от друга. Нужно заниматься конкретной профилактикой, вести беседы, в институтах, начиная со школ, вводить курсы семейного быта. Я думаю, все, что идет на благо людей по формированию у них ответственного отношения к их поступкам, является позитивной тенденцией.
Если мы говорим об идее, то я за то, чтобы каждый автор некого произведения получал вознаграждение, и в случае, если это воспроизведение производится в коммерческих целях, то есть, с целью извлечения прибыли, здесь вопрос понятный. В целом в обществе это не предполагает никаких споров. Но вопрос в другом: почему такой негативный отклик у общества вызывает проект постановления? Потому что надо понять, насколько обосновано взыскивать плату с граждан, когда они используют произведение не в коммерческих целях: на каких-то социальных площадках, во время проведения социальных мероприятий, если кто-то собирается, и слушает музыку в кругу друзей, во дворе… Почему мы должны за что-то платить, если, например, если мы уже купили лицензионный диск?
Также непонятен момент, каким образом будет измеряться площадь, на которую воспроизведение распространяется: либо это кафе, либо это ресторан, либо даже открытая площадка, то там понятно как измерить площадь. Если же, например, это парк, каким образом и кто будет измерить площадь, на которой музыка будет долетать до людских ушей? Абсолютно непонятная история, как это будет реализовано на практике.
Также непонятна прозрачность механизма, каким образом и кто будет собирать средства, кто будет следить за их сбором, кто будет распределять, куда и кому их выплачивать и в каком размере. Поэтому такой непроработанный проект постановления Правительства и вызывает такие массовые вопросы в обществе.
Виктория Дергунова 
«Закония» в соц. сетях