Элитная служба со взяткой. Почему офицеры начинают бояться своих солдат - 23.01.2014

16 декабря 2013 года к нам в редакцию обратилась адвокат, родная внучка генерала армии, начальника штаба Первого Белорусского фронта во время Великой Отечественной войны, первого заместителя начальника Генерального штаба ВС СССР, Героя Советского Союза Михаила Сергеевича Малинина – Малинина Анна Генриховна.

Письмо адвоката не могло остаться без внимания нашей читательской аудитории.

Описываемая ситуация касается массового осуждения в уголовном порядке за должностные преступления офицеров 27-й отдельной мотострелковой бригады (в/ч 61899, дислоцированной в п. Мосрентген, г.Москва). Факты, излагаемые адвокатом Малининой А.Г. в своем обращении, свидетельствуют о том, что следствие проводится поверхностно и дела передаются в суд для улучшения статистики раскрываемости должностных преступлений.

Всем известно, что «взятка» – должностное преступление, с которым в настоящее время руководством страны поставлена задача бороться особенно активно. Но такое преступление не может доказываться лишь показаниями заявителей - подчиненных против своих командиров, так как любой подчиненный практически всегда недоволен своим начальником. В приводимых случаях получается, что солдатам достаточно дать показания против своих командиров, а следователю остается надавить на обвиняемого и склонить его к признательным показаниям. Как итог - неминуемый подрыв боеготовности воинского подразделения, когда нет обвинительных приговоров за неисполнение приказа, зато в массовом порядке есть обвинительные приговоры о взятках против командиров только по заявлениям подчиненных.

Эта проблема затронула меня как офицера запаса, выпускника Московского Суворовского военного училища и Московского Высшего общевойскового командного училища имени Верховного Совета РСФСР. Так сложилось, что я лично проходил войсковую стажировку в 1988 году именно в 27-й ОМСБР (в/ч 61899), в дальнейшем служил в 154-м отдельном комендантском (ныне Преображенском) полку. Я помню, что даже единичное осуждение офицера военным трибуналом (военным судом) было чрезвычайным происшествием, ложилось пятном на воинское подразделение, становилось основанием для многочисленных проверок.

Массовое осуждением в уголовном порядке офицеров в элитном военном подразделении Москвы означает, что в иных подразделениях вооруженных сил России дела обстоят намного хуже, и вся наша армия, весь ее командный состав – уголовники? Причем, бывшего министра обороны России привлекают к ответственности за халатность при многомиллиардных хищениях, а подчиненных ему офицеров осуждают за взятки и превышение должностных полномочий, но оставляют на службе, потому что служить больше некому?

Маркарьян Рубен Валерьевич - адвокат, главный редактор ЭСМИ «ЗАКОНИЯ», заместитель Президента Гильдии российских адвокатов, член Общественного совета при Министерстве юстиции РФ, кандидат юридических наук:

Указание «сверху» вынуждает следствие штамповать дела о взятках в армии

В связи с темой о «взяточном» скандале в элитной подмосковной воинской части у меня возникает вопрос: а где эти замечательные методы доказывания вины, которые нам показывают по телевизору? Хотя бы результаты оперативно-розыскных мероприятий. Если не  сложно было военнослужащему прийти к следователю или прокурору: «вот такое дело, нас за деньги отпускают в увольнение», то сложно было найти двух понятых, снабдить этого солдата диктофоном и провести оперативный эксперимент? Есть такое несложное мероприятие – аудиозапись. Если у вас нет результата оперативного эксперимента, уважаемые следователи, значит, факта взятки не было.

Если мы говорим о проверке доказательств, надо помнить, что доказательства оцениваются в совокупности. Для такого преступления как взятка недостаточно только заявления. Если мы таким образом будем доказывать должностные преступления, то получится как в 27-й бригаде – 100% командного состава будут осуждены. В мое время, когда я служил, даже единичный случай осуждения офицера – это  просто ЧП, командир части должен был застрелиться. А здесь в течение года практически весь командный состав парализован, потому что они осуждены, и они солдатами боятся командовать, потому что только на основе всего лишь одного заявления от рядового тут же принимается процессуальное решение. А куда ты пойдешь после того, как тебя осудили по 290-й?

У нас борьба с коррупцией в тренде сейчас. И раз внутренний враг – коррупция – сейчас важнее врага внешнего, то и не удивительно, что существуют некоторые перегибы. Поставлена задача военным следователям как можно больше выявлять коррупционных преступлений в армии, и для положительной статистики раскрываемости им нужно как можно больше вот этих самых должностных преступлений «нарыть». И в погоне за «хорошими» показателями следствие  забывает, что существует такие вещи как УПК, как способы доказывания. Следствию сегодня не интересно раскрывать мошенничество, следствию интересно раскрывать взятки, потому что мы боремся не с мошенничеством в армии, а с должностными преступлениями.

Самое смешное, что офицеры оговорам не сопротивляются. Они убеждены: раз обвиняют – нужно  признаться, что они действительно деньги брали, нужно дать такие показания, как скажет следователь, а иначе тебя посадят, а сесть никому не хочется. А тут перспектива такая: офицер просто получит штраф 120 тыс. руб. либо условный срок. И придуман формат, обязательно надо сказать, что ты эти деньги не пропил, а потратил на нужды подразделения.

Безусловно, следователь умный и талантливый парень, и то, что он гонится за статистическими показателями, а – это не его вина, а общая проблема, потому что статистику раскрываемости преступлений, которую требуют от следователя, не он себе придумал. Если бы перед следователем стояла задача найти правду, он бы искал правду. Но перед ним стоит задача как можно больше в рамках борьбы с коррупцией раскрыть должностных преступлений, и он начинает подгонять под вот эту кальку свою работу. И если суд это принимает, то зачем следователю напрягаться? Какие диктофоны? Какие оперативные мероприятия? Какие аудиозаписи? Ни нужны такие сложности.

Я не думаю, чтобы в ситуации с 27-й мотострелковой  был злой умысел развалить всю армию на базе конкретного элитного воинского подразделения. Это, видимо, так звезды совпали.

Но раз в московской воинской части 85% офицеров осуждены за взятки, за превышение полномочий, я вправе предполагать, что на периферии, за пределами Москвы, все еще хуже. Там не 100% представителей командного состава преступники, а 120%. Тогда  я ставлю вопрос: зачем нам это преступный элемент в армии?

А  может, нам армейскую прослойку интеллигентную – офицеров, вообще в армии упразднить? Раз офицеры не нужны, давайте отменим высшую военную подготовку, введем военную подготовку в школах, а дальше в основном будем заниматься подготовкой «правильных» следователей, которые не утруждают себя законными средствами доказывания.

Сегодня вышестоящее руководство сказало «боремся с коррупцией», значит, мы боремся, раскрываем должностные преступления. Завтра поступит указание бросить все силы  на раскрытие преступлений на сексуальной почве. Уверяю вас:  вот также, по заявлению «ко мне приставал командир», будем судить без разбора, и также без выяснения обстоятельств дела и без неопровержимой доказательной базы. И все:  100% офицеров тогда будут у нас педофилы.

Малинина Анна Генриховна, адвокат, кандидат юридических наук:

Массовое обвинение офицеров строится на показаниях единственного человека. Следствие не против

У  меня порой опускались руки, когда я поняла, что офицеры 27-й мотострелковой бригады в Подмосковье  не могут достучаться до правды.

При обращении доверителя за помощью я сначала с большой долей недоверия отнеслась к рассказанному. Приехала к следователю, выслушала его точку зрения,  потом пообщалась со всеми офицерами этой мотострелковой роты и увидела, что порядочные, хорошие люди с высшим образованием не могут себя защитить.

И я стала выяснять, кто же их обвиняет. Оказалось, что абсолютно все уголовные дела были возбуждены по результатам плановой прокурорской проверки в 2013 году и что эта прокурорская проверка выявила энное количество потерпевших, которые, якобы, давали взятки своим командирам за то, чтобы сходить в увольнение.

Один из потерпевших основных, который всем и раздавал взятки, некий Самарин, уже имеет судимость за самовольное оставление части, пытался угнать автомобиль, а недавно, будучи за рулем, этот человек сбил насмерть женщину.

И все обвинения офицеров, которые сейчас проходят по статье 290-й (дача взятки, получение взятки), строятся на показаниях этого человека, других доказательств и улик против «взяточников» нет, но обвиняемые, как показывает практика расследований уголовных дел о коррупции в этой воинской части, станут осужденными. Отлично работает следствие.

Степанов Валерий Иванович, адвокат:

Массовые обвинения офицеров во взяточничестве – ложно понятые интересы службы

Конечным итогом конфликта массового привлечения к уголовной ответственности за должностные преступления офицеров в 27-й отдельной мотострелковой бригаде окажется потеря  боеспособности. Сумеет сохранить еe подразделение, в котором рядовые – взяткодатели, а командиры – уголовники? Почему они все вообще продолжают служить?

Мне также не совсем ясна позиция высшего командования этой воинской части.  А это вопрос ключевой. У командира части достаточно полномочий, чтобы разобраться в этой давно тянущейся скандальной ситуации, в которой оказалась вверенная ему часть. Теоретически не исключена возможность предоставления офицером увольнения рядовому за взятку. Допустим, так даже однажды случилось в 27-й отдельной. Наверняка дело закончилось судом, и это не могло остаться без внимания командования. Но разве не удивительно, что эта история вновь и  многократно повторяется, а руководство вновь это допускает при уже доказанных фактах взяток либо не защищает собственных офицеров, если уверено, что взяток нет? И опять же: если большинство его подчиненных осуждены или находятся под следствием, – как вообще командиру удается оставаться в должности? Абсурд.

Бороться с взяткой надо везде, где она пускает корни, и армия – не исключение. Я считаю сценарий «борьбы» с мздоимством в этой подмосковной части, основанный исключительно на заявлениях рядовых о вымогательстве с них денег и не подкрепленный доказательной базой, ложно понятыми интересами службы, переросшими в борьбу за показатели. Уголовные дела фабрикуются «со слов потерпевших» без попытки проведения всестороннего расследования, сбора обличающих фактов, улик… Налицо явное злоупотребление со стороны следственных органов и «особистов», осуществляющих оперативное обслуживание воинского подразделения. Вот бы где проверка также не помешала.