Встреча с заключенными, которые остались людьми

Надир Дендун – писатель, независимый журналист. В тюрьме города Меца (Франция) он встретился с заключенными по поводу выхода собственной книги «Бездарь на крыше мира». О том, как видится тюремный мир с изнанки, он и рассказал еженедельнику Rue89.

…В 17-30 я выхожу, и двери тюрьмы «Мец-Келе» захлопываются за мной. Я на воле: в тюрьме, даже если ты свободный человек, ощущаешь себя лишенным свободы. Ледяной ветер обжигает лицо. День постепенно сменяется ночью.

Один из сотрудников библиотеки этого следственного изолятора, которому «повезло» быть не переполненным, как это часто происходит в других французских тюрьмах, идет со мной к своей машине, чтобы доставить меня на вокзал. 15 минут езды, во время которых я вспоминаю прошедший день…

Вопросы, робость, застенчивость

Я все еще слышу шум: хлопают двери, парни через окна перекрикиваются между собой, я вижу стену, разрисованную заключенными, на которой изображены пляж и пальмы.

Я вспоминаю лица, вспоминаю слова, которые до сих пор звучат в моей голове.

Утром дюжина несовершеннолетних в сопровождении 3 взрослых пришли послушать, что я им расскажу. «Класс» полон. Тишина, как в церкви. Несколько вопросов, заметная робость. Стеснение. Те, что постарше, начинают говорить первыми.

Очень быстро я забываю, что передо мной заключенные. Некоторые из них совершили очень тяжкие преступления. Тем не менее, чтобы там ни говорили, я разговариваю с уже почти взрослыми мужчинами. Я почти ничего не говорю о повседневной жизни, которая зачастую похожа на тюрьму, я предпочитаю рассказывать об Австралии, о Сиднее и его пляжах, о блаженном состоянии, которое там испытываешь, о солнце. И эти ребята мысленно улетают туда.

Я увожу их с собой на дороги Азии, где несколько лет назад я участвовал в велопробеге, посвященном борьбе со СПИДом, потом мы отправляемся выше, на заснеженные склоны Эвереста, где в 2008г. я, не имея никакого опыта в альпинизме, сумел подняться на самую высокую в мире вершину.

Время летит быстро: им пора возвращаться в свои камеры, а я спрашиваю сам себя, как чувствуешь себя все то время, которое надо проводить вдвоем на 9 квадратных метрах. Я размышляю о том, как им не хватает личного пространства, интимности.

Я говорю несколько слов поддержки, столь неуместных; прощаясь, машу рукой, потому что обменяться рукопожатием нельзя – физические контакты запрещены.

История, которая может произойти с каждым

Пообедав в ресторанчике, расположенном метрах в 200 от тюрьмы, я возвращаюсь, чтобы встретиться теперь уже со взрослыми. В зале стулья расставлены таким образом, чтобы присутствовать могло как можно больше народа. Арестанты заходят медленно: их приводят «блоками». Чтобы попасть сюда, они должны сначала получить разрешение от администрации, затем пройти через несколько дверей и решеток. Я жду вместе со всеми.

Я счастлив быть здесь, но мне грустно видеть их такими. Вот, например, Ж.Л. Ему около 50 лет, бывший чиновник, прекрасно социально интегрирован, отец семейства. Ему назначили длительный срок лишения свободы. Он попал в одну передрягу, которая, уж поверьте мне, может произойти с каждым.

Он поздравляет меня с выходом новой книги, говорит, что у него много вопросов, в частности о том, почему высоко в горах не хватает взаимопонимания. Разговаривая, он не использует тюремный жаргон. Вдруг я ловлю себя на мысли, что на свободе мы с ним могли бы быть друзьями.

Наконец зал заполнился полностью – около 40 человек, больше сюда не вместится. Для сотрудника, ответственного за воспитательную работу, это «успех», а для сотрудников, ответственных за режим – «беспокойство», потому что столько заключенных, сосредоточенных в одном месте – опасно.

Всегда волнительно, когда встречаешься с массой незнакомых людей. Тем более, когда такой встречи, лицом к лицу, ждешь долго. Стараюсь забыть, что я в тюрьме.

Рассказываю обо всем: о Сен-Сэн-Дени (1), о различных постройках, о всякой чепухе, о коротком посещении тюрьмы «Флери-Мерожи» (2), приветствую главного воспитателя, ответственного за мой сегодняшний визит. Затем рассказываю, что по возвращению из Австралии, где я провел 8 лет, у меня началась новая жизнь, описываю парижские предместья, рассказываю о своем путешествии в Ирак, где попал под бомбежку (я уехал туда в 2003г. с гуманитарной миссией), описываю, как вновь решил заняться журналистикой, о моих уже изданных книгах, о Палестине, об Эвересте.

Я просто рассказываю, без всяких выводов, ибо о морали здесь говорить не принято. Они в ней не нуждаются: как, к примеру, Ф., – очень разговорчивый, с правильно поставленной речью, который сожалеет о своей бездарности, «слабости», о неумении противостоять искушениям, находясь на воле.

Эти заключенные любознательны, хорошо разбираются в политических процессах, от Саркози (3) их тошнит. Они, которые сейчас расплачиваются за совершенные преступления, переживают о том, что совершенно не волнует других: война в Ираке оставила у них горький осадок, дело «Медиатора» (4), который убивает людей, потому что «правительство берет взятки». Прошло уже 2 часа, а мы продолжаем дискутировать.

День, который был бы полезен всем нашим политикам

Никогда я не встречал такой восприимчивой аудитории. Уже нужно уходить, уже пришел заместитель директора тюрьмы, он спокойно разговаривает с заключенными. Я обнимаю некоторых из них, сердце щемит. Заключенный М. просит меня задержаться. Заместитель директора шепчет мне, что утром этот заключенный был не в своей тарелке. «А после этой встречи он чувствует себя лучше». М. ожидает этапа. Его должны перевести в другую тюрьму, она находится ближе к семье. Ожидание этапа кажется ему нескончаемым.

Б. благодарит меня за то, что я «его морально поддержал». Время уходить, я забираю свой мобильный телефон, удостоверение личности и сдаю выданный мне бейдж. Я оглядываюсь: заключенные ожидают, чтобы их развели по камерам. Для них прошел еще один день. И у меня прошел один день, но с ними. Я снаружи тюрьмы и вновь чувствую себя свободным.

Этот день был для меня очень важным. Я размышляю, что нашим политикам было бы тоже неплохо иногда посещать тюрьмы и беседовать с заключенными. Это было бы для них полезно.

Я сижу в поезде и думаю о том, что, несмотря на то, что тюрьма – это не самое гуманное место в мире, парни внутри нее остались людьми.

(1) Район Франции – Ред.

(2) Одна из крупнейших тюрем во Франции – Ред.

(3) Президент Франции – Ред.

(4) Нашумевшее дело, связанное с поставками лекарств – Ред.

Перевел Александр ПАРХОМЕНКО

На фото: тюрьма «Мец-Келе»; несовершеннолетний; Надир Дендун и заключенные
 

20.12.2011

Электронная приемная Объединенной редакции ФСИН на портале "ЗАКОНИЯ"