Отживший ли концепт «объективная истина»?

О статье учёного и двух практических работников из МВД России под названием «Оперативное сопровождение поддержания государственного обвинения в суде» (См. Александров А.С., Кухта А.А., Абдуллаев Я.Д. Оперативное сопровождение поддержания государственного обвинения в суде // Практическое законоискусство. 2007. № 1. С. 61-70) уже были опубликованы  различные отклики читателей. См., например, интервью в Новой газете. - № 92 - 2010. С. 10правового аналитика Межрегиональной ассоциации «АГОРА» адвоката Рамиля Ахметгалиева«Объективная истина – изживший себя концепт. Сформулирован кодекс поведения оперов на время сопровождения судебных процессов: в ходе процесса прессуй задержанного, копай под адвоката, вербуй свидетеля, поговори с присяжными…Сделай всё для победы обвинения».

 

Основная идея статьи заключается в том, что ныне «объективная истина в уголовном процессе должна рассматриваться как атавизм советской системы уголовно-процессуального права, и уж коль в нём утвердился принцип состязательности, то установлению объективной истины не должно быть места в судебном процессе. Хватит, дескать, бояться страхов прошлого, когда на теории ОРД с самого рождения лежала опасность возврата к террору сталинского режима, повторения новых беззаконий. Ведь именно поэтому блокировались любые предложения, направленные на слияние оперативной и процессуальной деятельности путем «обесформливания следствия или, напротив, придания результатам ОРД юридической силы доказательств». Как посчитали авторы, ныне наступило новое (демократическое) время, и такие страхи теперь в условиях современной работы следствия, прокуратуры, суда и ОРД беспочвенны.

 

Эта статья получила гневное и справедливое осуждение. Но не за то, что её авторы имеют свой особый научный взгляд, отличающийся от принятых в обществе юридических стандартов. А, как считают оппоненты, своему нелицеприятному восприятию в научном мире она обязана за исключительный правовой нигилизм, выдвигаемый авторами в качестве своеобразной «новой доктрины уголовного процесса». Вместе с Ахметгалиевым и «Новой газетой» крайне жёсткую оценку этому «учёному труду» дали не только многие теоретики права, но и юристы-практики, педагоги. См., например, упоминание в публикации профессора В.И.Сергеева "Залог успешной работы адвоката – наличие честного и справедливого суда. Проблемные вопросы судебной адвокатуры в России". Интернет-портал «Адвокатура. Сообщество практикующих юристов» http://pravorub.ru/9447.html Во многих коллегиях адвокатов и адвокатских бюро Москвы прошли бурные обсуждения «труда», его непринятие высказало и множество рядовых читателей.

 

Однако, не желая внимать голосу разумной критики, 19 октября 2010 в авторитетном юридическом Интернет-портале «Закония» появляется еще одна статья под названием «Правовые мифы и их значение». Её автор, научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге Михаил Поздняков, возмущаясь непониманием «милицейской логики», уже с философских позиций берёт под свою полную защиту высказанные сотрудниками МВД идеи. При этом основным аргументом как у названных выше «учёных новаторов», так и у их научного защитника является то, что ныне у нас в суде установился процесс состязательный и действует в нём равенство сторон (защиты и обвинения). А раз так, то обвинению нужна помощь в таком процессе, чтобы прокурор, не дай Бог, не оплошал перед судьёй и присяжными заседателями и чтобы роль очень деятельного адвоката в его стремлении к установлению объективной истины  свести к нулю. В общем, - все на борьбу с адвокатурой! Пора призывать силы и средства всевозможных оперативных служб и органов и без какой-либо процессуальной проверки придавать их действиям доказательственное значение! Можно подумать, что упомянутые учёные так сильно оказались запуганными адвокатским сословием, что готовы и печальные уроки недалёкого прошлого, когда царицей истины считалось признание обвиняемого, и неплохие традиции советского уголовно-процессуального права с его патриархом М.С.Строговичем выбросить на свалку и утвердить на Руси новый порядок борьбы с адвокатами, а заодно, может быть, и с преступностью. Чтобы не быть голословным и обвинённым в сгущении красок и чтобы мои аргументы не выглядели абстрактно, приведу некоторые выдержки из упомянутой работы:

 

«….Следует отбросить теоретически бессильные, а практически вредные представления о том, что ОРД, как и то, что доказывание, имеет целью установление объективной истины. Концепт «объективной истины» – изживший себя концепт. (При этом даётся ссылка на работу Александрова А.С. Концепция объективной истины // Российская юстиция. – 1999. – № 1. – С. 23–24). ....В современных условиях, когда состязательность стала доминантой судопроизводства, когда доказательства вполне официально разделились на доказательства обвинения и доказательства защиты, а каждая из сторон стала хозяйкой своих доказательств и стремится к нейтрализации доказательств противника, органам, осуществляющим, оперативно-розыскную деятельность, необходимо концептуально определиться: с кем они, со стороной обвинения или со стороной защиты? Ответ, думаем, очевиден. Со стороной обвинения. …Бытующие в теории ОРД представления, унаследованные с «позднесоветских» времен, об оперативном обеспечении и применении результатов ОРД устарели и не отвечают потребностям состязательной, обвинительной идеологии. Это касается, в частности, утверждений, что ОРД беспристрастна, объективна и направлена в равной степени на выяснение обстоятельств, как в пользу обвинения, так и защиты. Что за благоглупости?

 

Итак, что же скрывается за этой мудрёной «научной конструкцией». Как адвоката меня, конечно же, в первую очередь волнует статус защитника в уголовном процессе. По Позднякову, получается, что ныне участие адвоката в суде, под видом «содействия обвинению в борьбе с нечестными адвокатами» автор стремится свести не только к пустопорожнему времяпрепровождению, приравниваемому к посещение театра с красивыми декорациями. С той лишь разницей, что в театре адвокат получает положительные эмоции, а в российском суде наживает инфаркты и инсульты. Ныне адвокат с лёгкой руки Позднякова, кроме того, превращается еще и во врага системы, прокурора, представителей ОРД. И таким его, сам того не осознавая, делает этот автор. Об этом, конечно, и без него можно удостовериться там же - в следственном органе, прокуратуре, в суде, где выплывает наружу не только собственная порочность, трусость и цинизм тех или иных правоохранителей, но и явная связь с ними суда и всей судебной системы. Правда, пока такую связь и симбиоз хоть как-то пытались прикрыть различными фиговыми листками, высокопарными объяснениями и т.д. Однако статья «теоретиков-процессуалистов» из МВД и «питерского практика-правоприменителя» показывает всем нам, что описанная система постепенно «выходит из тени». Зачем, дескать, скрывать то, что и так уже давным-давно всем очевидно?

 

Задумывался ли, например, кто-нибудь, - спрашивает «Новая газета», - по поводу таких тенденций: почему это перед приговором на суд неожиданно не являются присяжные; почему в самом суде свидетели вдруг ни с того, ни с сего меняют свои показания; почему подсудимые вдруг отказываются от защиты, если защита зубастая и профессиональная; кто и как работает с экспертами во время проведения ими экспертизы и перед их допросом в суде; кто и как собирает компромат на свидетелей, присяжных, адвокатов; почему среди присяжных появляются «нужные» люди, заранее мотивированные вынести обвинительный вердикт? Конечно, задумывались. Но ответы в большей части получали лишь предположительные. Но вот теперь система раскрылась. Она ответила на все эти вопросы не предположительно, а предельно точно, да при том ответила устами не кого-нибудь, а докторов и кандидатов юридических наук. Ответ этот дан указанными выше солидными учёными, которые пытаются доказать и обосновать законность давления на участников состязательного независимого судебного процесса. И, судя по всему, опубликовавшие об этом свой материал, такой методике учат и будущих оперативников и следователей.

 

Но речь, в конечном счете, не только о низведении положения адвоката в суде до уровня статиста или нарядной декорации «в бабочке». Сосредоточимся всё же на  «отжившем концепте» и попытках авторов обосновать окончательный отход от установления объективной истины. Михаил Поздняков по этому поводу в разделе портала «Объективная истина против процессуальной» пишет: «Есть две противоположных точки зрения. Первая положена в фундамент советского уголовного процесса и прочно укоренилась в сознании людей: объективная или материальная истина – цель уголовного судопроизводства. Патриарх советской правовой школы М.С.Строгович писал: «Цель уголовного процесса – это прежде всего установление фактических обстоятельств дела в полном и точном соответствии с действительностью, то есть установление по делу истины». Из этого вытекает, что суд должен принимать все возможные меры для установления этой объективной истины. Следовательно, есть все основания говорить об активной позиции суда. Противоположная точка зрения основана на идее состязательного судопроизводства, в рамках которого суд должен занимать пассивную позицию и только оценивать предоставляемые сторонами доказательства. Тут все зависит от энергии и заинтересованности сторон: если одной стороне безразличен исход дела, то даже самые незначительные доказательства противоположной останутся без ответа. Соответственно суд обязан будет принять решение о выигрыше более активной стороны. Понятно, что в этой ситуации нельзя говорить об установлении объективной истины: истина относительна, процессуальная или судебная. Специфика состязательного процесса повышает требования к формальной стороне дела. Если в условиях достижения объективной истины возможно любое злоупотребление, лишь бы это вело к познанию того, что было на самом деле, то в условиях достижения процессуальной истины и состязательного процесса далеко не каждое доказательство может быть принято к рассмотрению. Очевидно, что вопрос гарантий соблюдения прав личности выше в условиях состязательного процесса. Все эти вопросы подробно исследованы в юридической науке. Как видно, два обозначенных подхода находятся в противостоянии. Если закон утверждает идею состязательности, то не имеется никаких причин, чтобы продолжала существовать идея материальной (объективной) истины».

Конечно, авторам статьи и Михаилу Позднкову предпочтительна вторая точка зрения, которую они и решили отстаивать в столь одиозной форме. Реагируя на такой их «общественный выпад», сразу скажу, что выдвинутая ими идея установления процессуальной (юридической, формальной) истины в истории уголовного процесса не нова. А вот подобная аргументация – это, можно сказать, научная «новизна» («в условиях состязательного процесса объективная истина как цель – усмешка над здравым смыслом»), которая однако не выдерживает никакой критики.

 

Во-первых, авторы заведомо берут неверную логическую посылку и выводят из неё якобы верный вывод, то есть используют старый, как мир, логический приём подмены понятий и софистики. В частности, почему это они решили в своих суждениях поставить на одну доску совершенно разные по правовой природе, понятийному аппарату, юридической и фактологической сущности «состязательность в процессе» и «поиск объективной истины». Да не просто поставить, а столкнуть эти понятия лбами? Ведь состязательность – это одно, это по своей сути метод, с помощью которого достигается та или иная цель. А истина – это предмет исследования и конечная цель этого исследования. Достигнуть цели можно и без состязательности, а потому данный метод вспомогательный, а не главный. В то же время истина – это главная цель любого исследования и для её установления применяются разные методы, в том числе и метод состязательности. А потому одно не может объясняться через другое. Чтобы долго не останавливаться на научных и доктринальных концепциях об истине в уголовном процессе, адресую читателей к прекрасному труду нашего современника, к.ю.н., доцента, полковника милиции из Волгоградской академии МВД России Печникова Г.А. «Некоторые философские аспекты истины в уголовном процессе» (см. Интернет-портал «Чёрные дыры в российском законодательстве. 2002,4. ООО "k-press.ru"), а также к трудам отвергнутого авторами Строговича М.С. и еще не отвергнутого профессора Ларина А.М., кстати, авторитетнейшего и признанного в России и за рубежом криминалиста с многолетним практическим и научным стажем).

 

Во-вторых, авторы идеи совершенно недостойно манипулируют понятиями и самой истины, заменяя ценность истины объективной истиной относительной (процессуальной или судебной), что по сути означает установление формальных оснований для признания человека виновным. Здесь суждение также выводится из уже неверным путём полученной посылки о  собственном представлении состязательности процесса и через эту посылку доказывается необходимость следования полученному из неё неверному выводу о достижении в суде лишь истины относительной (юридической, формальной). Осмелюсь напомнить уважаемым авторам, что назначением уголовного судопроизводства согласно ст. 6 УПК РФ, является защита прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступлений. При этом уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию. Как обеспечить такое назначение судопроизводства? Конечно же через объективное установление действительного события преступления, то бишь, говоря языком философии, через установление объективной реальности. В классической концепции под объективной реальностью как раз и понимается действительность, существующая независимо от нашего сознания. Действительность включает в себя не только воспринимаемый мир, но и субъективную, духовную сферу. И только это и может представлять из себя искомую истину. Таким образом, (объективная) истина – это такое содержание человеческих знаний, которое не зависит от воли и желаний субъекта. Истина не конструируется по воле и желанию людей, а определяется содержанием отражаемого объекта, что и обусловливает ее объективность. А в чем суть "юридической истины"? В том, что ее сторонники отрывают юридическое от фактического. Юридически значимую мысль отрывают от реальной действительности, и она лишается своей необходимой объективной опоры. Все сводится к формально-юридической правильности, формально-логической согласованности. Словом, все сводится к форме, а объективное содержание, по сути, игнорируется. По мнению цитируемых авторов «Информация (имеется в виду объективная) – глупа, пока аргументатор не наполнит ее энергией своего дискурса», то бишь, кто расследует дело, тот и наполняет полученную информацию собственным представлением об истине.

 

Учение об объективной истине как раз и направлено против всевозможных концепций истины субъективно-формалистического толка (типа истины юридической, субъективной, формальной), согласно которым истина произвольно конструируется человеком, является результатом соглашений между людьми. Разве к поиску такой формальной истины должен стремиться суд, решая судьбу того или иного человека? Авторы же приведённых выше трудов за скобками оставляют вопрос, а с каких это пор судебный процесс должен ориентироваться не на то, чтобы установить реальные события происшедшего (криминал или его отсутствие) и степень участия в них подсудимого (то есть не на саму истину, называемую лишь в теории объективной), а на формальные обстоятельства, в том числе зачастую сфабрикованные бумаги, доносы, лжесвидетельства, тенденциозно, непрофессионально или явно с ложными исходными данными выполненные результаты экспериментов, экспертиз, наблюдений, заключений, актов, добытые следователем, оперативными работниками, ревизорами, иными помогающими им лицами: агентами, наружкой, «подсадными утками», злопыхателями, подонками (то есть ориентироваться на так называемую «относительную или юридическую истину»)?

Авторы объясняют эту неясность якобы требованиями «преданной анафеме» ч. 3 ст. 123 Конституции Российской Федерации, согласно которой судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. Но ведь это объяснение всё из «той же оперы» о подмене понятий. Разве сама по себе состязательность может отменить поиск её Величества Истины? Если, по мнению Позднякова и Ко, это так, то зачем тогда нужна такая состязательность? Не лучше ли сразу бросать подозреваемых в прорубь и ждать: выплыл, значит, невиновен, потонул – туда ему и дорога! Что-то подобное в судебной практике вообще-то уже существовало. Правда, использовался такой порядок в Средние века и применялся он, в основном, к ведьмам и еретикам. Существовали и другие разновидности уголовных процессов, в которых объективная истина также выводилась из оборота под прикрытием различных научных, а точнее, наукообразных обоснований. Вот и упомянутые учёные, видать, решили, что новое – это хорошо забытое старое.

 

А теперь - о самой состязательности, из которой авторы выводят свои «забойные суждения». Выступая за расширение состязательного начала, со ссылкой на А.С.Александрова Поздняков пишет: «Судебное действо должно быть ареной реальной борьбы обвинения и защиты, а не тем вялым шоу, которое постоянно повторяется как дурной сон. Выстраивание состязательного процесса предполагает наличие определенной механики. Чтобы она работала, ее надо предварительно обсуждать. Именно это и делают авторы «Оперативного сопровождения…..». Конечно, состязательность в уголовном процессе – это очень хорошо. Во имя торжества этого принципа, как мы помним, столько было сломано копий в период Великой судебной реформы Александра II. Однако сама по себе состязательность не должна оставаться самоцелью. Думая о состязательности, всегда при этом нужно задавать себе вопросы, а во имя чего она нужна, во имя установления объективной истины или во имя установления истины формальной; и что делать, если нет сил и средств на состязательную тяжбу с сильным мира сего, неужели в таких условиях истина (имеется в виду объективная) недостижима??

 

Так вот, подлинная соревновательность в уголовном, как, впрочем, и во всяком ином, процессе, возможна лишь в условиях такого общественного развития, который близок к нормальному социальному и правовому устройству. В условиях же абсолютного неравенства прежде всего перед законом людей, составляющих неправовое общество, в котором пребывает наше нынешнее поколение, никакая состязательность невозможна в принципе. Именно такая «состязательность» и представляет собой истинное жалкое зрелище, фарс, театр, сплошную судебную липу. Состязательность, конечно, тешила умы присутствовавших на процессах с участием великих русских защитников Плевако, Александрова, Спасовича, Урусова и многих других гениальных мастеров адвокатского искусства прошлого. Хорошо смотреть на перепалку сторон и в множестве нынешних открытых судебных заседаний, где выступают мэтры современной адвокатуры Семеняко, Резник, Мирзоев, Падва, Шмидт, Кучерена, Львова, Трунов, Бардин, Кожемякин и многие другие мои достойные коллеги. Но смею заявить со страниц настоящей статьи, пока еще ничего общего с подлинным состязательным процессом нынешний суд в стране, за исключением, конечно, суда присяжных, в большей части не продемонстрировал. В нём продолжают безраздельно царить судья и прокурор. А свои беззакония они прикрывают именно той самой состязательностью, в которой, дескать, проигравший не смог доказать свою правоту, а приговоры основывают на формальной (юридической) истине, поскольку объективную истину невиновный-виновный не смог отстоять.

 

Следует заметить, что продекларировав принцип состязательности, наше государство не обеспечило своих граждан его материальным наполнением и реальными возможностями. Более того, сегодня развитие нашего общества идёт в том направлении, которое свидетельствует об урезании и тех возможностей, которыми люди когда-то обладали. Например, в уголовно-процессуальном праве ликвидировали приём населения в надзорных инстанциях и в Верховном Суде, существенно сократили полномочия прокурорского надзора, убрали из процессуального закона требования об объективности расследования (бывшая ст. 20 УПК РСФСР). И самое страшное, что ударило по принципу состязательности, – это превратили людей в социально несостоятельных статистов судопроизводства. На наших глазах происходит обеднение русского народа, который лишился из-за этого возможности найма хороших и грамотных воинов права - адвокатов. При той стоимости квалифицированной юридической помощи, которая ныне установилась на рынке юридических услуг, помощь адвоката для небогатого человека стала просто неподъёмной. А для народа, находящегося ниже самой низшей ступени пирамиды потребностей (см. Пирамиду Абрахама Маслоу), даже мысль об адвокате стала непозволительной роскошью. 

 

Говоря о бедности и богатстве наших граждан, профессор Новиков В.И. в своей работе «Актуальные проблемы современной журналистики» (М.: Изд-во РГСУ. 2010. С. 25-31) пишет: «…В стране обострились социальные проблемы, бедным и слабым стало жить тяжелее … Например, целых 18 миллионов человек на селе живут только за счет своего подсобного хозяйства и не имеют никакого общественного дохода, а 90 % жителей всей России получают только 7% совокупного дохода государства. Даже в богатой Москве, по данным московского правительства, 21,7 % москвичей живут ниже прожиточного минимума…. Продолжает набирать силу социальное расслоение в обществе. Факты свидетельствуют: в 2000 году при вступлении В.В.Путина в должность президента в России было 7 долларовых миллионеров, а сейчас их насчитывается более 100 человек. Объективно получается, что страна работает на обогащение узкого круга олигархов и предпринимателей, а не благополучия всего общества… Воспитывать граждан в духе толерантности, когда значительная часть населения страны находится за чертой бедности, а 15% населения в состоянии нищеты – занятие малопродуктивное и бесперспективное… Об этом же говорит и член-корреспондент РАН Яновский Р.Г., объясняя неблагополучие в управлении народом и обществом прежде всего «старой отжившей идейной установкой на грубую силу, на игнорирование закона, материальных и духовных интересов граждан, правопорядка и нравственных норм» («Глобальные изменения и социальная безопасность». М.:1999. С. 162)

 

Так какую же всё-таки состязательность в уголовном процессе, способную заменить установление объективной истины в суде, имеют в виду упомянутые авторы? Продекларированную в законе или несуществующую в реальной действительности в силу отсутствия социальных и правовых предпосылок её обеспечить? Вместо риторического ответа в порядке оживления научной дискуссии приведу некоторые наблюдения очевидцев-завсегдатаев столичных судов, которые, томясь в очереди перед залом заседаний, любят пересказывать байку, будто один мировой судья не поверил двадцати трем свидетелям, утверждавшим, что водитель Курочкин не нарушал ПДД, но поверил одному-единственному инспектору ДПС Козлову, убеждавшему судью в обратном. (См. статью «В суде против ГИБДД у водителей нет шансов» Интернет-сайт  "ZaBarankoi.ru"). История эта, возможно, так и осталась бы сказкой, если б намедни глава столичных судей Ольга Егорова чистосердечно не призналась в одном из интервью: мол, это самая настоящая... быль. Кому больше верят судьи - инспекторам или водителям, в интервью одной из государственных газет поведала председатель Московского городского суда госпожа Егорова: "Если в суд представлен только составленный протокол, то мы верим документу. Когда слово милиционера идёт против слова водителя, мы верим милиционеру". Иными словами - не важно, - сказала Ольга Егорова, - что представлено в суде - протокол или милиционер. Судья будет верить или протоколу, или милиционеру. Все одно - не водителю. И даже не его свидетелям.

 

Парадокс: в судебных заседаниях в качестве свидетелей "со стороны" водителя-нарушителя нередко выступают десятки человек. Их показания суд расценивает как лживые, нацеленные на спасение "утопающего", о чем прямо и указывает в постановлении: "Оснований верить свидетелям нет". И сегодня уже сотни тысяч российских граждан официально - постановлениями судов - признаны лжецами. Сравнив статистику решений европейских судов, где слово свидетеля - едва ли не высшая мера истины, и статистику наших, начинаешь понимать: нет более "лживого" народа, чем российский. Между тем история не знает ни одного случая, когда свидетеля-"лжеца" за дачу заведомо ложных показаний привлекли бы к уголовной ответственности, ибо судьи хорошо осознают: они не лгут. Им судьи тоже верят. Просто милиционеру - чуть больше... И ещё о состязательности. Ни для кого не секрет, что в каждом подразделении ГИБДД половина личного состава (и тому есть множество примеров) запросто подписывается под рапортами о том, что каждый из них был свидетелем какого-либо нарушения, например, тем же водителем Курочкиным. Рапорты пишутся "под копирку", одним языком, с одними ошибками... И сочиняются даже теми, кто в момент нарушения почивал на сеновале от места нарушения в ста верстах. Вот такая она корпоративная солидарность, а заодно состязательность. «В Англии, - говорит госпожа Егорова, - полицейский пришел в суд и сказал. Других доказательств не нужно. Потому что такое общество. Они считают, что в полиции кристально честные и порядочные люди». Так это ж ведь в Англии.

 

Столь же несостоятельны и даже вредны идеи авторов об объединении и стирании граней между следствием и ОРД с приданием без какой-либо проверки полученных ими данных допустимыми доказательствами; о действии оперативных сотрудников по нейтрализации доказательств противника (адвокатов); о состязательной обвинительной идеологии; о благоглупостях, касающихся того, чтобы ОРД была беспристрастной; о выводе оперативным путём из состава присяжных заседателей; о фиксации контактов адвокатов; о ложных пиар-акциях и контр-пиар-акциях против адвокатов; о «сливе» информации по делу в выгодном для обвинения свете; о том, что объективная информация сама по себе глупа, «пока аргументатор не наполнит её энергией своего дискурса». Полагаю, что на этих идеях из-за такой абсолютной дикости уже останавливаться нет смысла, поскольку в конечном итоге все они выведены из основной посылки об изжившей себя, по мнению авторов, объективной истины.

 

Комментируя этот вопиющий научно-педагогический и воспитательный перл, мой коллега Ахметгалиев сказал: То, что предлагают доктора и кандидаты юридических наук, мягко говоря, антиконституционно. И это лишний раз доказывает, что современная система МВД деградировала полностью. Основные предложения этих научных работников сводятся к тому, что: МВД должно контролировать суд присяжных и адвокатов. Вынесение приговора – это лишь формальность. Раз человек является подсудимым и обвиняемым, значит, он точно совершил преступление, а, потому нет необходимости дальше с ним разбираться». В связи с такой постановкой проблемы адвокат и газета, которая взяла у него интервью, задаются вопросом: зачем вообще тогда нужен тот труд, который затрачивается на организацию судебных процессов – не проще ли сразу упразднить всё это и пусть следователь сам выносит приговоры? Ведь в России и так выносится менее 1% оправдательных приговоров в год. Выходит, и их для правоохранительной и судебной системы много.

 

Автор комментария удивляется: если бы не нынешние даты в комментируемой «научной» публикации, то можно было бы считать, что она написана в бытность незабвенного господина Вышинского во времена массовых репрессий. Ведь действительно предлагается устранить всю судебную процедуру, превратить её в фикцию, а адвокатов допускать только на последней стадии – чтобы они постояли рядом с подзащитным, пока тому выносится приговор. По их мнению, адвокат является не частью судебного следствия. Он – враг, а потому должен находиться под контролем и ему надо оперативными методами препятствовать. Препятствовать надо и не только адвокатам, но и присяжным, «неправильным» свидетелям, экспертам.

 

Такого абсурдного текста уже давно не появлялось в нашей и без того абсурдной жизни. Но он, как видим, появился и, более того, получил поддержку ученого очень авторитетного научного учреждения. Оба этих материала проиллюстрировали то, как сегодня себе представляют законность не только сотрудники МВД (там всё ясно), но и вся наша российская власть, удерживающая этого страшнейшего монстра на своих плечах. Такие научные мысли сами по себе не рождаются. Упомянутый «кодекс» - это не плод воспалённого научного воображения. Ведь опубликовал его официальный государственный источник, который просто так ничего не делает и не публикует. Объяснение здесь достаточно простое: исподволь идет подготовка всей российской судебной и правоохранительной системы к «завинчиванию гаек», к реконструкции тоталитарного и диктаторского режима. Сначала подготавливается идеологическая база, затем научная, а завершить «волю правящего класса» останется законотворцам.

 

О глубоком системном кризисе, поразившем судебную и правоохранительную системы, свидетельствует рост справедливых жалоб на действия милиции, следователей, прокуроров и судов, значительное увеличение кассационных, надзорных и иных обжалований незаконных судебных решений, рост справедливых и объективных возражений против действий суда, замечаний на протоколы судебных заседаний, обращений к судебному сообществу о недостойном поведении судей, которые почти всегда оказываются отклоненными по формальным (читай – законным) основаниям. О кризисе свидетельствует и рост удовлетворенных жалоб россиян в Европейский суд по правам человека, а также рост многочисленных адвокатских актов в защиту пострадавших от неправомерных действий и решений российского суда (публикаций в прессе, публичных выступлений в аудиториях, откровенных стычек с судьями во время судебных процессов). Однако в любом случае, нам остаётся жить в этой судебной и правоохранительной системе, в которой мы пока еще пытаемся добиваться справедливости на основе постижения реальных фактов и их объективной оценки. А поэтому считать объективную истину «отжившим концептом» будет неправильно не только с описанной выше псевдонаучной точки зрения, но и по своей правовой сути.