Залог: новые нормы и судебное толкование

Недавно Высший Арбитражный Суд РФ разместил на своем сайте проект постановления Пленума ВАС «О некоторых воп­росах применения законодательства о залоге». Это первое толкование новелл залогового законодательства, которое предложено высшей судебной инстанцией страны. Правовые позиции, изложенные в проекте, комментирует начальник Управ­ления частного права ВАС РФ Роман Бевзенко.

— Роман Сергеевич, есть точка зрения, что соглашение о внесудебном обращении взыскания на предмет залога (недвижимость) не порождает у залогодержателя новых прав в отношении недвижимого имущества, так как право на обращение взыскания имеется как при наличии, так и при отсутствии у него такого соглашения. Более того, закон требует регистрации именно договора ипотеки, а не права залога. Получается, что отдельное соглашение о внесудебном обращении взыскания не надо регистрировать. Почему ВАС РФ пришел к обратному выводу?

— Я могу высказать два аргумента в пользу этого пункта.

Во-первых, если сначала заключается договор ипотеки, а затем отдельным документом подписывается соглашение о внесудебном порядке обращения взыскания на предмет залога, то тем самым стороны по сути вносят изменения в условия договора ипотеки о порядке обращения взыскания на предмет залога. Из этого следует вывод, что если основной договор подлежит регистрации (а договор ипотеки, как известно, подлежит регистрации), то и любое соглашение, изменяющее условия этого договора, также подлежит регистрации.

Второй аргумент основан на природе реестра прав на недвижимость. Данный реестр создается для третьих лиц, и условие о внесудебном порядке реализации предмета ипотеки публика должна знать. Это может быть связано, например, с желанием приобретателя права, которое было обеспечено ипотекой, иметь достоверную информацию об условиях ипотеки. Поэтому цессионарий должен иметь возможность получать достоверную информацию о содержании того права, которое получает вместе с правом требовать возврата, например, кредита, обеспеченного ипотекой. С другой стороны, в случае продажи здания, обремененного ипотекой, будущий покупатель захочет узнать, каков будет порядок предъявления требования об обращении взысканий на это здание, если вдруг залогодержатель будет реализовывать право залога. Поэтому я думаю, что публичная достоверность, которая всегда присуща реестру прав на недвижимость, означает, что такой существенный элемент залога, как способ обращения взыскания – судебный или внесудебный, – должен быть отражен в реестре. Как это сделать? Через регистрацию соглашения о внесудебном порядке обращения взыскания, что и предлагается в проекте постановления Пленума.

— Работает ли сейчас внесудебный порядок обращения взыскания на предмет залога?

— После вступления в силу Фе­дерального Закона от 30.12.2008 г. № 306-ФЗ банки во всех договорах залога стали включать оговорку об обращении взыскания на предмет залога во внесудебном порядке. Однако, когда залогодержатели стали пытаться обратить взыскания на предмет залога без обращения в суд, выяснилось следующее. Наше залоговое законодательство устроено так, что распорядительные действия залогодержателя по распоряжению предметом залога не могут быть совершены, если залогодатель не хочет идти навстречу залогодержателю. Например, если залогодержатель хочет реализовать заложенный автомобиль, которым владеет залогодатель, то он не сможет этого сделать до тех пор, пока ему не передадут владение этой вещью. А для того чтобы получить владение, нужна либо добрая воля залогодателя, либо помощь некого силового государственного органа, которым является судебный пристав. При этом судебный пристав не может вмешаться в эту процедуру, пока не будет исполнительной надписи нотариуса. Исполнительная надпись нотариуса – это такое нотариальное действие, которое совершается в случае отсутствия спора, и из этого следует, что залогодатель может заявить нотариусу о наличии спора и нотариус откажет в совершении исполнительной надписи. Следовательно, привлечение судебного пристава будет невозможно и залогодержатель никогда не реализует предмет залога.

В случае с недвижимостью ситуация еще сложнее, потому что согласно правилам законодательства о регистрации прав на недвижимое имущество регистрация перехода права собственности на недвижимость осуществляется путем подачи заявлений от правообладателя и от приобретателя. То есть если вы как залогодержатель попытаетесь продать недвижимость залогодателя третьему лицу или оставить ее себе в рамках внесудебных процедур, то само по себе совершение сделки или объявление залогодателю об оставлении недвижимости в собственность мало что дает, так как вам нужно добиться изменения записи в реестре. Но у вас это сделать не получится, пока не придет залогодатель и не подаст заявления, а он этого не сделает, так как он противодействует вам. Поэтому единственное, что у вас остается, – это обращение в суд с иском о государственной регистрации перехода права по ст. 551 ГК РФ, и в этом процессе суд будет устанавливать, а были ли основания для обращения взыскания на предмет залога и т. д. Получается, что мы все равно вернулись в суд с иском, в котором обсуждается вопрос об обращении взыскания на предмет залога. Таким образом, получается, что мы потеряли там какое-то количество месяцев на якобы «эффективные» внесудебные процедуры. Кроме того, оказалось, что суд все равно будет изучать, правильно ли сделал залогодержатель, что обратил взыскание на предмет залога, поэтому есть ли смысл бежать от суда?Именно поэтому мне кажется, что при нынешнем состоянии залогового права внесудебные процедуры обращения взыскания на предмет залога не могут быть названы эффективными.

— Недавно пошла такая судебная практика, что обращение взыскания на недвижимое имущество не представляет собой спор о праве, соответственно не образует исключительной подсудности. Правильно ли мы понимаем п. 8 проекта постановления, что иски об обращении взыскания на заложенную недвижимость все-таки следует подавать по месту нахождения недвижимого имущества?

— Является ли иск об обращении взыскания на предмет залога иском о правах на недвижимость? Это очень спорный вопрос. Есть старое разъяснение ВАС РФ, которое было принято непосредственно после принятия нового Арбитражного процессуального кодекса, в виде вопросов и ответов – такая нетипичная для ВАС РФ форма. В данном разъяснении ВАС РФ (в п. 13) согласился с тем, что иск об обращении взыскания на предмет ипотеки – это иск о правах. Тем не менее в Постановлении Пленума № 54, которое было посвящено как раз исключительной территориальной подсудности таких споров, иск об обращении взыскания в качестве иска о правах на недвижимое имущество прямо не назван. Согласно п. 8 проекта постановления по залогу иск об обращении взыскания на предмет ипотеки должен быть предъявлен в суд по месту нахождения предмета залога, однако жесткого разъяснения нет: «Иск, предъявленный по месту нахождения предмета залога». Это вовсе не означает, что он не может быть предъявлен в суд по месту нахождения залогодателя.

Для того чтобы окончательно прояснить ситуацию, я думаю, нужно дождаться разрешения Конституционным Судом вопроса, который был недавно перед ним поставлен Президиумом ВАС. Имеется в виду вопрос  о подведомственности третейским судам споров об обращении взыскания на предмет ипотеки. Этим летом Президиум рассматривал дело, в котором ВАС РФ решил приостановить производство по надзорной жалобе и обратился в КС РФ с вопросом, а соответствует ли Конституции ряд норм Закона об ипотеке, которые косвенно дают возможность третейскому суду рассмотреть спор об обращении взыскания на предмет ипотеки. Ведь известна позиция, согласно которой третейские суды не вправе рассматривать споры о правах на недвижимость. Посмотрим, что скажет по этому вопросу КС, ведь он будет вынужден дать квалификацию этому иску.

Кроме того, есть законопроект по внесению изменений в залоговое законодательство, который сейчас готовится в Министерстве экономического развития. Одна из идей, которая реализована в этом законопроекте, – поправки к нашему процессуальному законодательству, суть которых сводится к тому, что устанавливается альтернативная территориальная подсудность споров об обращении взыскания. Предлагается норма, исходя из которой иск может быть предъявлен также и по месту нахождения недвижимого имущества. Получается, что мы уходим от идеи о том, что иск об обращении – это иск о правах на недвижимость.

— Вопрос по поводу п. 12 проекта постановления. Предположим, банк-залогодержатель по договору уступил права требования по кредитному договору новому кредитору. Записи о перерегистрации ипотеки на нового кредитора в ЕГРП не было. Через несколько месяцев банк в одностороннем порядке расторг договор уступки прав требований и предъявил требования о погашении долга по кредиту к залогодателю (третьему лицу, не заемщику). Можно ли говорить о прекращении договора ипотеки, поскольку регистрации перехода ипотеки от банка к новому кредитору и обратно к банку в ЕГРП не было?

— На самом деле в п. 12 решается более серьезная проблема, связанная с необходимостью отражения в ЕГРП изменения стороны в правоотношении по ипотеке. Предлагается решение: изменение стороны в договоре ипотеки происходит без записи. Однако реализация залогового права невозможна до тех пор, пока ты не пришел в регистрационные органы и не зарегистрировал себя в качестве нового залогодержателя.

Что касается обозначенной в вопросе ситуации, то здесь, наверное, можно рассуждать так. Будем исходить из того, что в договоре уступки было предусмотрено право цедента на односторонний отказ от договора уступки. Кроме того, будем исходить из того, что в договоре уступки было условие о том, что в случае если был заявлен отказ от договора уступки, то право, которое было передано по договору, считается возвратившимся к цеденту. Если это все написано в договоре уступки, то в соответствии с решением, которое предложено в п. 12 проекта постановления по залогу, ипотека не прекращается, она переходит вместе с обеспечиваемым правом, то есть при возврате права к цеденту он остается кредитором, чье требование обеспечено ипотекой.

— Роман Сергеевич, зачем в проект включили п. 13? Неужели были какие-то неясности в том, что не надо заключать договор залога судна (морского, воздушного) в нотариальной форме?

— У нас до недавнего времени действовали нормы КВВТ РФ о том, что договор залога речного судна подлежал нотариальному удостоверению. И Кодекс, и нормы Закона об ипотеке давали понять, что могут быть установлены случаи, когда договор ипотеки подлежит нотариальному удостоверению. В одном из дел, которое Президиум рассматривал несколько лет назад, он подтвердил, что договор ипотеки судна внутреннего плавания подлежит нотариальному удостоверению исходя из той совокупности норм. Но в настоящее время последовательно отменяются нормы специального законодательства о нотариальном удостоверении ипотеки судов, и поэтому такой договор нотариальному удостоверению не подлежит.

— Пункт 14 проекта говорит о том, что соглашение о внесудебном порядке обращения взыскания может быть заключено и в тех случаях, когда правоотношения возникли до вступления в силу Закона № 306-ФЗ. Нам кажется, что из п. 1 ст.  9 Закона следует противоположный вывод. Прокомментируйте, пожалуйста.

— Я думаю, что в п. 1 ст. 9 Закона № 306-ФЗ имеются в виду прежде всего те нормы этого закона, которые связаны с банкротством, с исполнительным производством и т.д. Но это ни в коем случае не умаляет возможность сторон воспользоваться новым законом, чтобы изменить те договорные правоотношения, которые возникли до момента вступления закона в силу. Например, стороны договорились, что арендатор имеет право совершать какие-то действия, а потом появился закон, который гласит, что арендатор вправе еще совершать и такие-то действия. Понятно, что без специальной оговорки новый закон не будет распространяться на правоотношения, которые возникли до его вступления в силу, однако право сторон договора аренды изменить свой договор, «подстроить» его под новое правовое регулирование, разумеется, есть. Таким образом, здесь глупо отрицать право сторон воспользоваться новым законодательством и скорректировать свои старые залоговые правоотношения. Речь идет как раз о том, что стороны как бы вносят изменения в старый договор залога, устанавливая возможность реализации новых норм закона в их конкретных залоговых правоотношениях, что является высшим проявлением свободы договора.

— На наш взгляд, предлагаемая редакция п. 23 проекта противоречит ст. 353 ГК РФ, а также практике Верховного и Конституционного судов. Получается, опять ВС РФ и ВАС РФ будут судить по-разному?

— Это один из самых спорных пунктов проекта постановления. Основан он на двух очень простых идеях.

Идея первая: никогда обременение права собственности, которое не является публичным, не может затрагивать положение приобретателя, который не знает и не может знать об этом обременении. Эта идея распространена и никто ее не отрицает, если мы говорим о продаже, например недвижимости. Известно, что все обременения недвижимости подлежат регистрации в реестре и всякое третье лицо, покупая недвижимость, знает, что оно покупает имущество, обремененное таким образом.

В отношении движимости этот принцип должен работать точно так же: если покупатель не знал и не мог знать о том, что движимая вещь обременена чьими-то правами, то на нем эти права и эти ограничения сказываться не должны. Иное решение повлечет за собой возможность влияния на права приобретателя тех ограничений и обременений, которые не были известны публике. Однако и в нашем ГК могут быть обнаружены нормы о том, что даже в этом случае залогодержатель может известить неограниченный круг третьих лиц о том, что вещь заложена. Я имею в виду ситуацию, когда на предмет залога были наложены знаки о залоге. Например, у меня есть крупный рогатый скот и я его закладываю, коровы, которые входят в заложенное стадо, заклеймены, т. е. всякое третье лицо, которое хочет купить корову, должно понимать: если оно купит эту корову, залог в силу принципа следования тоже на него перейдет.

Вторая идея: коль скоро наш законодатель допускает залог с оставлением заложенной движимой вещи во владении залогодателя, а знаки о залоге не наложены, риски, связанные с неправомерным отчуждением предмета залога залогодателя, должен нести и залогодержатель, ведь он не предпринял ничего для того, чтобы известить неограниченный круг третьих лиц о залоге. Иными словами, залогодержатель не забрал себе владение движимой вещью, но при этом в отношении движимости свободное владение собственников для всех третьих лиц, для оборота презюмирует отсутствие ограничений права собственника на данную вещь. Поэтому, приобретая данную вещь, участники оборота доверяют свободному владению движимостями и это доверие заслуживает уважения.

Показательно, что, когда мы обсуждали идеи, которые заложены в п. 23 проекта постановления с иностранными коллегами (немецкими банковскими юристами), у них даже мысли не возникло о том, что идея, заложенная в данном пункте, неверная. Ведь это основа основ вещного права  – обременения, не известные третьим лицам, не переходят на приобретателя. Конечно, в нашей ситуации с точки зрения практики это может сильно ударить по, допустим, автокредитованию, потому что, конечно, это нонсенс – кредитовать покупку автомобиля банку, при этом забирая владение себе. Мне кажется, что здесь практика выработала такой известный прием, как оставление банком себе оригинала ПТС на автотранспортное средство. И в обороте сложилось устойчивое мнение – если у продавца на руках не подлинник ПТС, а дубликат, то продавец, вероятно, не имеет свободного права собственности на автомобиль, автомобиль скорее всего заложен. Поэтому разумный покупатель, который знает, что залогодатели-мошенники могут обращаться в ГАИ с заявлением о выдаче дубликата ПТС, скорее всего не согласится купить такой автомобиль. Я бы, к примеру, не купил, так как у меня возникли бы обоснованные подозрения в том, что автомобиль заложен. В защиту автокредитования скажу, что если такой покупатель все-таки купит такой автомобиль, он вряд ли будет признан добросовестным покупателем и не будет защищен от иска банка об обращении взыскания.

— Сохраняется ли залог при расторжении договора по соглашению сторон?

— Интересный вопрос. Вообще в практике Президиума последнее время прослеживается позиция, в соответствии с которой прекращение основного договора не влечет прекращения обеспечительного обязательства, которое обеспечивает обязательства, возникшие до расторжения договора либо отказа от исполнения обязательств по договору.

12.10.2010

Электронная приемная газеты "эж-Юрист"